— Проклятые эльфы! — процедила сквозь зубы Диана. — Это была последняя капля! Но я знаю, что делать. Знаю, как добиться того, чтобы они отцепились от тебя, — и, вглядываясь в бледное, заплаканное лицо дочери, произнесла: — Мы попросим у Совета разрешения на превращения тебя в человека.

После моего пробуждения в залитой озёрной водой кровати и последовавшей истерики мама вместе со срочно вызванной бабушкой прожгли всю комнату странным, будто нематериальным огнём. Он плясал синими языками пламени по всем поверхностям, стенам и даже потолку, не оставляя ни запаха, ни следа. Из спальни были выдворены все домочадцы, а меня запихнули в ванну, полную душистой лавандовой пены. Бабушка влила в не пытавшуюся сопротивляться меня несколько эликсиров подряд, а заодно и маме, разбушевавшейся по поводу сидхе, ши и фейри, дала успокоительное зелье.

В комнату Ева возвращаться не хотела. Оттуда доносились отголоски спора Дианы и Диди. После пережитого шока и кучи выпитых эликсиров на девушку нахлынуло странное, скорее апатичное спокойствие. Она вышла в сад, наслаждаясь прикосновением босых ступней к зелёной траве, прошла бассейн, в котором переливалась под солнечными лучами бирюзовая вода, обогнула качели и устроилась на земле на любимом месте у розовых кустов. Аромат цветов разливался в воздухе, беззаботно чирикали какие-то птички. С дерева спустилась белка, посмотрела на крылатую девушку, цокнула что-то на своём беличьем языке и стрелой умчалась наверх в дупло.

Медитация, — вот что сейчас помогло бы ей разобраться в себе и в случившемся. Ева уселась удобнее, не в пресловутую позу лотоса, хотя гибкость вполне ей это позволяла, а просто расслабившись на травянистом ковре. Закрыв глаза, она вдохнула напоенный ароматами роз воздух и отдала чёткий приказ телу расслабиться. Многолетние танцы и тренировки дали о себе знать, управлять своим телом фея научилась давно, но теперь у неё вскользь промелькнуло удивление, когда неожиданно зажатыми оказались мышцы живота и плеч.

Следующим шагом было избавление от назойливо крутившихся в голове мыслей и воспоминаний, вызывавших не самые приятные эмоции. Ева сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, сконцентрировавшись на своём дыхании. Воспользовавшись секундным безмолвием в голове, она скользнула в никуда. В бездну спокойствия, находившуюся у неё внутри.

Сразу все звуки будто пропали, словно её от них отделила плотная стена. Она почти перестала чувствовать своё тело, хотя осознавала, что в любой момент может открыть глаза и прервать медитацию. В груди разливалось приятное тепло, по спине гуляли мурашки, поднимаясь к затылку.

Ева будто сама прекратила существовать. Осталась лишь пустота, но эта была странная, нематериальная субстанция, наполненная чем-то… счастьем? Чем дальше фея углублялась в это нечто, тем больше чувствовала себя свободной, спокойной, вездесущей и всемогущей. Все переживания потеряли цвет, объём и эмоциональное содержание, оказавшись ничего не значащей пылью.

Девушка открыла глаза, на какое-то мгновение потеряв контроль над своей физической оболочкой, и поморгала, не веря своим глазам. Всё вокруг перестало быть твёрдым, утратив чёткие черты. Деревья, кусты, скамья и качели оказались сгустками волновой энергии различной плотности. Она могла осязать и видеть их, но не на уровне органов чувств, а каким-то прежде её неведомым чувственным восприятием. Это ошеломило её. Девушка зажмурилась, сделала глубокий вдох и впилась ногтями в собственные ладони. Когда она открыла глаза на выдохе, то мир вновь оказался в привычной для неё видимой форме.

Ева посидела в саду ещё некоторое время, отходя от пережитого, а затем решила отправиться туда, где ей могли быть дать ответы на некоторые вопросы. По крайней мере, она на это надеялась.

***

Клуб 'Хирра' сегодня битком был набит народом. Извивающиеся под томно-пафосный бит тела, наполненные горячительными напитками, представляли серьёзное препятствие на пути к лестнице. Некоторые особо увлёкшиеся парочки грозились перевести действие в горизонтальную плоскость. Общий градус повышали танцовщицы, чей облик прямо-таки подчёркивал царившую в заведении мораль, вернее, её отсутствие.

Ева решила пробраться вдоль стены, однако, до этого ей пришлось продираться сквозь толпу танцующих. До ушей долетел обрывок речитатива известного исполнителя, и фея поморщилась, до того слова песни были скабрезными. Раньше она и сама могла спокойно двигаться под подобный 'шедевр', но в этот вечер девушка воспринимала любимый клуб минимум как второй круг ада. После соприкосновения с некоторыми личностями у неё резко возникло желание залезть в душ и тереться мочалкой чуть ли не до крови. Впрочем, от подобной грязи вода не отмывает.

У стены была ниша с диванчиками и более приглушённом, чем в остальном помещении, освещении. Ева ругнулась и извинилась, споткнувшись о ноги целующейся на одном таком диване парочки, однако, судя по тому, что те не прервали своего занятия, они ставшую внезапно неуклюжей фею даже не заметили.

— Эй, детка, — сзади кто-то бодро облапал Еву ниже спины. — Станцуй-как мне приват. Что-то шмотки на тебе стрёмные, как раз снимешь.

Озверевшая вконец девушка развернулась, и прежде чем подвыпивший парень, принявший её за одну из крылатых танцовщиц, узнал в ней внучку владельца клуба, со всей силы двинула ему в глаз.

Жаждавший горячего танца индивид взвыл и схватился за ушибленную часть своего лица. К разворачивающейся сцене драки уже бежали вышибалы (и где они только раньше были), но Ева проскользнула к вожделенной лестнице и буквально взлетела на второй этаж.

Отворив дверь, она застала невозмутимую секретаршу деда, розовокрылую Софи Роджерс, за подпиливанием и так идеально острых ногтей.

— Привет, — мрачно поздоровалась Ева, созерцая красные подошвы её туфель. Свои идеальные смуглые ноги Софи безмятежно закинула на стол. — Исмаэль у себя?

— Привет, солнышко, — кивнула та. — Ага, только просил никого к себе не пускать.

— Даже меня? — недоверчиво нахмурилась любимая внучка хозяина сего вертепа.

— Чем-то очень занят, — пояснила Софи, пожав плечами. — Дал строгие инструкции не беспокоить. Сходи на кухню, кофе попей. Думаю, он скоро освободится.

Ева хмыкнула и последовала совету секретарши. Однако кофе пить она не стала, а плотно затворив за собой дверь, устроилась на кожаном диване, и довольно быстро погрузилась в медитативное состояние. Звуки с первого этажа сюда практически не долетали.

Было жарко, поэтому окна в офисных помещениях клуба всегда открывали. Повторив шаги и этапы той практики, которой обучил Еву Далахан, фея превратилась в маленький искристый сгусток энергии, вылетела через окно и, облетев 'Хирру', обнаружила за стеной открытое окно в кабинет Исмаэля. Она аккуратно влетела внутрь и, в шоке от увиденного, шлёпнулась уже в своём 'полноразмерном' виде на пол.

Исмаэль, кажется, тоже выполнял медитацию. Только выглядел этот процесс довольно странно. В позе лотоса он завис над собственным столом, закрыв глаза. Сквозь потолок проникал странный чёрный дым, заворачивавшийся клубами спирали против часовой стрелки, и окутывал мужчину, будто впитываясь в него.

Шум, устроенный Евой, заставил владельца 'Хирры' открыть глаза и в свою очередь грохнуться на стол. Дым развеялся.

— Чт-то это за черт-товщин-на? — круглыми глазами посмотрела ошарашенная фея на дедушку. Дедушка ответил ей таким же выражением лица и взглядом.

— Ты же знаешь, что иногда от свидетелей приходится избавляться, — вздохнул тот, слезая со стола, и помогая внучке подняться. Ева с опаской глядела на мужчину, но его руку приняла. — Какая же ты светлая, — поморщился он, — даже глядеть больно.

— Крылья всегда сверкают ярче в повышенном эмоциональном состоянии, — почему-то начала оправдываться Ева, хотя ожидала этого как раз от Исмаэля.

— Да я не про это, — махнул он рукой и указал на кресло. — Присаживайся.