– Отковать меч?!

Харр рассеянно пробежал пальцами по клавишам.

– Ну, да. Это мое особое умение. И секреты соседей, – он добродушно кивнул туда, где высилась стена города алхимиков. – Много времени не понадобится. На обычный клинок я трачу не более четверти часа, на меч вашего товарища отведу час, раз он такой магический… Сразу же после того, как вы мне немножко споете – я посмотрю на него и решу, как…

– Немножко мы ч-чего?!

Веслава мы с Виолой удержали больше машинально, чем от желания спасти кузнеца.

– Споете, – с большим удовольствием повторил Харр. – Вы же не откажете старику в этой маленькой радости? У меня так давно не было музыкальных гостей…

– Мы не… не муз…

– …с которыми можно вот так, в тесном кругу, посидеть и попеть. Я так давно не слышал молодых и сильных голосов… Ну, давайте же, а после я сразу пойду отковывать меч!

Веслав побагровел, но, к счастью, не издал ни звука. Так и продолжил молча выкручиваться из нашего с Виолой захвата. Старик перевел свои ненормально фиалковые глаза на меня.

– Не желаете быть первой?

Само собой, у меня из головы вылетели все песни совершенно, и старые, и новые, и даже любимые, так что я цапнула за обрывок нечто первое попавшееся, что всплыло в памяти, да я даже исполнителя не знала!

Давай разрушим потолок –

И будем видеть бездну звезд,

Читать паденья их следы…

Я притворюсь, сглотнув комок,

Что я твоих не вижу слез

Сквозь волны темноты…

И наверняка безнадежно перевирала мотив, потому что я его тоже не помнила. Как, впрочем, и слов. Ну, примерно, после вот этого припева:

Больше не будет больно и плохо,

Сегодня не кончится никогда.

Вместе с выдохом каждым и вдохом –

С неба летит звезда!

Гаснет звон последнего слова -

И шкатулка вопросов пуста,

Больше не будет больно и плохо,

Сегодня не кончится никогда…

И скажите, пожалуйста, где я вообще такое могла слышать и запомнить?!

После припева слова песни для меня закончились. Я приготовилась вспомнить что-нибудь еще, в памяти подворачивалась некстати всякая непотребная попса, по сравнению с которой здешние застольные песенки смотрелись высшим искусством, но Харр не настаивал. По-моему, я его изрядно разочаровала, так что он уже посматривал на Виолу.

Та откашлялась, закрыла глаза и завела медленную песню на языке, который мы, к своему удивлению, поняли. Было в нем что-то индейское, и сама Виола в этот момент – скулы обрисовались еще резче, черные волосы почти прикрывают пару шрамов на лице, прямой нос – стала похожей на индианку.

Неизвестную даль кто теперь осудит?

В век загадок да прорицаний

Непонятно зачем, но сложили люди

Как-то песню про семь венчаний

Было ль? Не было? Может быть, будет? Верьте –

Это видится, хоть и зыбко:

Обручилось дитя небес со смертью

И шагнуло за ней с улыбкой.

А одна век нашла свой в цветах и травах,

С тем, с которым светлеют ночи,

Был один обручен с венцом кровавым –

Оказался союз непрочен.

Двух дороги свели, и года, и судьбы,

Двух – случайность, а может, шутка.

И с предателем – почему, смекнуть бы! –

Дева связана в мире жутком.

А один, тьму прогнавший своею свадьбой -

Знал он все, да хранил молчанье.

Может, разве что он и сумел сказать бы,

Что за песня, что за венчания.

Виола смолкла, тряхнула головой и пробормотала под нос что-то вроде того, что надо же, она еще помнит хоть что-то из старого фольклорного… Харр глазел на нее с восторгом. Голос у Виолы, по его восторженным заверениям, оказался весьма неплохим, а слух – так просто абсолютным!

Но на бис она петь все же отказалась.

И все взгляды скрестились на все еще багровом алхимике.

– Да я и песен-то не знаю! – рявкнул тот и наконец высвободил руки. – Что вы смотрите, откуда мне их знать? Мы не шастаем день-деньской по концертам!

– А ты спой старую чукотскую: «Что вижу, то пою, колючка вижу, колючка пою…» – шепотом посоветовала я. Алхимик заскрипел зубами.

– Я не собираюсь… – начал он возмущенно, но тут Харр грустно погрозил ему пальцем.

– Молодой человек, – с видом старого, уставшего от жизни чинуши, – зачем вы нарушаете наш маленький договор? И задерживаете меня на пути в кузницу?

Алхимик хрустнул пальцами с видом: «Ну, Йехар мне будет должен…»

– Подождите на улице, – буркнул он. – Я не нуждаюсь в большой аудитории.

Мы с Виолой не тронулись с места. Ага, сейчас, такое зрелище – и бесплатно! Алхимик закатил глаза в мученической гримасе.

– Видели б это в Коалиции… – секунда раздумья, и тут же: – А, вообще, я уже и так весь Кодекс понарушал!

Он тряхнул головой и принялся выводить, раздраженно отбивая такт ногой:

В траве сидел КУЗНЕчик,

В траве сидел КУЗНЕчик,

Совсем как огуречик

Зелененький он был…

Странные ударения, а также зловещие взгляды, которые он метал на Харра, красноречиво говорили, кому посвящается песенная история…

Впрочем, сразу мы этого не заметили, потому что где стояли там и сели, чуть ли не с первых слов. Под окном – и то раздался какой-то шорох и всписк, как если бы эти звуки намертво парализовали случайного кролика. Если бы Веслав спел «Гаудеамус» – это было бы куда ни шло, но алхимик, с небывалым воодушевлением орущий про то, как кузнечик с мухами дружил (на этой фразе Весл многозначительно щелкнул пальцами по шее, глядя на Харра) – это было нечто… нечто такое… Ну, почему это нельзя было заснять?!

Но вот пришла лягушка –

Прожорливое брюшко,

Прожорливое брюшко –

И СЪЕЛА КУЗНЕЦА!

Не думал, не гадал он,

Никак не ожидал он

Такого вот конца,

ТАКОГО ВОТ КОНЦА!!!

Ручаюсь чем угодно, никогда детская песенка не исполнялась таким кровожадным тоном, с гримасой а-ля «главный кошмар психологического триллера», да и вообще… с таким значением. Очень может быть, оно дошло и до Харра, потому что он вдруг живо вскочил, быстро похлопал и осведомился:

– Так где, вы говорите, этот меч? Я очень хотел бы на него взглянуть – да-да, вы так много о нем рассказывали…

Осколки он рассматривал недолго, но тщательно. Повел пальцем по месту излома, потрогал лезвие, погладил рукоять и зацокал языком.

– Это сложная работа, – со вздохом заявил он. – Конечно, не на час…где-то на час с половиной…

Наши истерзанные пением нервы стоически вынесли это заявление. Кузнец воодушевленно взъерошил осколком Глэриона себе усы и бодро закончил:

– И конечно, просто так я работать не собираюсь!

Все же непонятливым его, несмотря на почтенный возраст, назвать было нельзя. Харр очень быстро смекнул, что сейчас его не просто будут бить – возможно, даже частично отравят – и скороговоркой прибавил:

– А если вы попытаетесь причинить мне вред – клинок вашего друга окажется нескованным! А если вы захотите повлиять на мой ум – я могу ошибиться в работе, и тогда ваш друг… Поклянитесь мне, что заплатите и не попытаетесь причинить мне вред после работы!

Он обращался только к Веславу, в котором высшим чутьем угадал главного, а может, здесь просто не рассматривали женщин как кандидаток на руководящие посты. Уголок рта алхимика застыл в причудливом изгибе.

– Оченьпредусмотрительно! – пламенно вымолвил Веслав.

Кузнец улыбнулся и печально кивнул в направлении стены.

– Я общался с алхимиками ранее, молодой человек… Нет, вы ничего не называли. Но вы упомянули Кодекс, так что я подумал…

И улыбочка такая добрая, гадко-виноватая… Определенно, пора остерегаться благожелательных людей.