– Лес здесь точно хранит угрозу, – заметила она так, что у меня не осталось ни малейших сомнений: сменила тему. – И еще меня тревожит отсутствие Стэхара, вы не знаете, где он может быть?

Мое воображение живо нарисовало оскаленную медвежью шкуру, медленно ползущую в угол от Даллары.

– Как знать, – отозвался сдержанный Йехар. Он поглядывал на свои штаны, еще не до конца просохшие после того, как наследничек решил в них поплакаться. – Он может строить против вас очередные козни…

– Не нужно так, – надтреснутым голосом отозвалась Даллара. – Он еще молод и глуп… как знать, может, он образумится со временем. Но я беспокоюсь за него: он в последнее время так странно себя ведет!

Йехар поискал глазами того, с кем можно было бы многозначительно переглянуться, но под взгляд подворачивалась только Бо. Многозначительность была не по ее части. Я кашлянула, и рыцарь с облегчением обернулся ко мне.

– Домин, кажется, тоже, – закинула я пробную удочку. – И Ксахар немного…

– Не говорите об этом человеке! – выдохнула доминесса, сжимая поводья. Я послушно перестала, а Йехар бросил на свою Даму исполненный нежной грусти взгляд. Она ответила суть примерно тем же и сделала невольное движение, как бы хотела взять его за руку.

Ксахар, который отыскал нас как раз в этот момент, едва ли обрадовался этому зрелищу.

– Йехар! – рыцарь и доминесса вздрогнули и мигом приняли исходные позиции. Ксахар протолкался сквозь кусты орешника − вельможа был без лошади и силился сохранять независимый вид. – Я счастлив, что нашел тебя.

А с виду что-то непохоже. Даллара тихо охнула и подалась вперед, почувствовав угрозу, но Ксахар, словно понял, что его будут сейчас останавливать – и затараторил скороговоркой:

– Если ты не трус – мы встретимся с тобой на Большом Турнире, меч против меча, Хэймах против Глэриона – и пусть небеса решат, кто достоин жить боль…

– Принимаю вызов, – так же быстро выпалил Йехар, который взглянул на нас с Бо и сообразил, что останавливать будут теперь уже его. Противники переглянулись и от всей души испустили удовлетворенные вздохи. Даллара готова была расплакаться.

Я тоже.

Бо уже хлюпала и подвывала – она раньше всех поняла драматичность ситуации.

– Я пришлю тебе официальное уведомление, – свысока бросил жених доминессы. И это несмотря на то, что смотрел он на нас снизу вверх!

– Даллара, – Ксахар насупил в меру густые брови и отвесил полный глубокого почтения поклон. – Вы не окажете мне честь…

Но судьбе неугодно было, чтобы Ксахару в этот день оказали хоть какую-нибудь честь. Неизвестно откуда раздался дикий рев, и на поляну вихрем вымахнул всамделишный медведь – видно, один из тех самых редких, уцелевших.

Ксахар мужественно устоял и схватился за меч.

А наши лошади показали себя так, будто медведи для них были гораздо большей редкостью, чем для здешних егерей: с диким ржанием они рванули в разные стороны. Йехар так и не успел вступиться за жизнь своей дамы: вступаться за чью-то жизнь верхом на взбесившемся коне, который еще и тащит тебя в противоположном от Дамы направлении – верх акробатики, к которому рыцарь оказался не готовым, несмотря на все свои скитания.

Но нашелся человек, которому повезло еще меньше: мой жеребец взбрыкнул задом и рванул в свою сторону уже без меня, я же ласточкой пропутешествовала по воздуху и приземлилась на что-то такое движущееся, мохнатое… кусачее?!

– А-а-а-а-а!!! Блохи! – проявила я себя наподобие Бо, скатываясь с медведя и покидая того в настоящем культурном шоке. Бедняк на какое-то время застыл и присел на задние лапы, Ксахар, сколько я могла видеть, вообще остолбенел не хуже медведя, но потом потряс головой, героически взмахнул мечом…

– Стой, с-с-с-скотина!! – непонятно, к кому относилось это восклицание, но Ксахар его принял на свой счет и замер повторно, а медведь решил, что это не о нем, и загалопировал в олешник, а на поляне появился задыхающийся алхимик с пузырьком в руке. – Сто-ой… ух… раз поганка, два поганка, три поган… Ольга?!

Я, лежа на траве (подняться после кульбита со спины зверя так и не успела), смотрела на алхимика такими вытаращенными и немигающими глазами, какие встречаются только у людей, умерших от чрезмерного стресса. Знать не хочу, что он подумал, если в секунду оказался возле меня в позиции девы над умирающим воином (на коленях, корпус лирично наклонен) и изо всех сил затряс за плечи, повторяя «Очнись! Черт, не может быть!».

– Веслав, я не труп! – возмутилась я в ответ на подобное обращение. – Но у меня сейчас мозги в черепе взболтаются в гоголь-моголь, если ты хоть еще немного…

Алхимик тут же меня выпустил и уселся на траву рядом, бессильно вытирая лицо рукавом.

– Гад патентованный, мухомор ему в… глотку, – простонал он. Я осмелилась приподняться, понимая, что речь не обо мне. – И как он нас нашел, не по запаху же? А вы сами хороши: потащились в чащу, как…

Я скосилась на Ксахара, до которого медленно доходило, что его Дама в опасности, а на поляне – Веслав. Как только до жениха дошло окончательно, мы с алхимиком остались вдвоем.

Сидели и пытались отдышаться, спина к спине, как воины после боя. Какая-то сорока у нас над головами то ли трещала, то ли заливалась смехом над этой картиной.

– Это был Иссушитель в ином облике? Да? Ты за ним гнался?

– Это было воплощение тупости этого мира, сам домиций Стэхар… непосредственно перед осенней линькой.

– Погоди, я что-то не понимаю. Тилкида?..

– В порядке, куда ж ей деться. Ненавидит бывшего любимого и носится по всему дворцу с какой-то первой попавшейся под руку саблей. Жаждет доказать ему, что именно он загубил ее молодость…

– А Стэхар?

Алхимик пожал плечами и махнул рукой в том направлении, в котором унесся медведь – я с трудом успела увидеть жест.

– С ревом носится по лесу на четвереньках, чемпион по бегу по-пластунски… Что ты смотришь? Шею вывихнешь! Когда сработал мой «Антиамур», а Даллара начала вопить, как она ненавидит домиция, этот болван сдуру пополз туда – сам не знаю куда, и его, конечно, занесло в комнату, где я развернул походную лабораторию. Спросить бы еще, как этот домиций мои блокировки обошел… Ну, а в лаборатории он, понятное дело, стукнулся башкой о столешницу так, что на него вывернулась половина эликсиров со стола, то есть не на него, а на шкуру, которую он так с себя и не снял. Имеем то, что имеем: гибрид домиция и медведя, сдошего непонятно когда.

Он встал, озадаченно почесал бровь и развернул плечи так, будто собирался выдать что-то с претензией на историчность, но сказал только:

– И я ж был уверен, что не ставил туда «Бестиавенун»!

Ксахар слегка высунулся из кустов – оказывается, он покинул нас не до конца – и довольно вежливо поинтересовался, можно ли поговорить с алхимиком по-мужски. Веслав и я (хотя я-то при чем?) отмахнулись от него нетерпеливо.

С нас уже хватило сегодня разговора с одним местным мачо.

Пора было в очередной раз спасать то ли мир, то ли нас, то ли самого мачо, которому ничего хорошего не могло принести пребывание в медвежьем облике посреди охоты. Особенно если Йехар все же решит постоять за свою возлюбленную – интересно, а рыцарь хоть расстроится, когда обнаружится личность «медведя»?

А если вдруг егеря спустят собак…

– Я могу и тебя тоже вызвать на турнир! – запетушился нам вслед Ксахар, но на него никто не обратил внимания. Мы шли по следам, точнее, по следу: по разнесенному в щепки кустарнику и по лошадиным следам одновременно. Веслава больше интересовал кустарник, меня – следы копыт, потому что я догадалась, что преследовать скачущего на четвереньках домиция нам на своих двоих вряд ли улыбается.

Попутно я успела выяснить, что Веслав понятия не имеет, что делать с домицием, в том случае, если мы его найдем.

– Вех же его знает, что там на него вылилось! Главное, башкой в лабораторный стол… есть снотворное, а есть яд – это если не будет других способов…

– Способов?! Он хотя бы в сознании или…