— Пока никаких. Вере необходимо пройти весь курс обследования, но, судя по тем результатам анализов, которые я отправил лечащему врачу, шансы есть и весьма большие.
— Ясно, — кажется, сейчас говорит не Костя, а профессиональный врач, — если нужна какая-то помощь, говорите, я помогу.
— Спасибо, — лепечу я.
Меня начинает медленно трясти от нахлынувших эмоций — моя семья не отказывалась от меня, это я пыталась отрезать себя от нее, но не учла главного — побег без корня не вырастет, не примется, зачахнет мгновенно, а у меня не то, чтобы корня не было, даже ствол был укороченный, но сейчас все иначе!
— Эх, Верка, всыпать бы тебе как следует, — говорит Кирилл, — ну ничего, сестра, дождусь момента, когда из заграницы вернешься, и налуплю тебе — неделю на попе сидеть не сможешь.
И хоть говорит Кирилл грозным голосом, но я от его слов начинаю смеяться, а следом за мной и все остальные.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
— Но только после меня! — вступает Аня.
— Нет меня, я старший! — вклинивается Костя.
— Если я разрешу.
Все мгновенно переводят взгляд на Вэла, который только что высказался.
— Защитник? — теперь очередь Кирилла сканировать Вэла.
— Будущий муж, — твердо отвечает он.
— А если она не захочет? — не унимается мой брат.
— Значит, исчезну из ее жизни, но только после того, как спасу Вере жизнь.
Кирилл и Вэл некоторое время смотрят друг другу в глаза, а потом брат улыбается и говорит:
— Посмотрим.
— Посмотрим, — а вот теперь Вэл дерзит, не скрывая этого.
— Ну, раз этот вопрос мы обсудили, — теперь очередь Кости говорить, — нужно решить стоящие перед нами вопросы. Первое, это чисто мое мнение, но думаю, вы меня поддержите — Вика больше нам не сестра. Да, это грубо, да, цинично, но произошедшего я ей никогда не прощу. А вы сами решайте.
— Я полностью с тобой согласна, — поддерживает Костю Аня.
— Как и я, — присоединяется Кирилл.
— Я тоже, — вторю им я.
Мы все оборачиваемся к маме. Не нам говорить ей, что делать. Она сама должна принять решение.
— Мама, ты не торопись, мы это для себя решили, — говорит Костя, а мама ему благодарно кивает, — теперь следующее: ребят я заберу к себе. Мои дети уже подросли, учатся, мы с Диной сейчас вдвоем живем, да и школа рядом с домом. Младший пусть пока дома посидит, Дина у меня домохозяйка.
— Мы можем оставить ребят у себя, — вступает мама.
— Нет, мать, — решительно чеканит Костя. — Отец из больницы вернется, ему отдых нужен. Приедете ко мне в любой день и побудете с внуками.
— Я ребят на выходные могу на дачу в деревню отвезти, — предлагает Кирилл. — Мы с Лизой хотели съездить, а наши ребята точно не поедут. Пацанам понравится.
— У меня через пару недель класс в цирк едет, захвачу племянников с собой, повеселятся, — с жаром вступает в обсуждение Аня.
Родные решают, как лучше обустроить моих детей, много ли нужно вещей, стоит ли перевозить компьютер, или пойдет техника детей Кости. Они говорят, обсуждают, а я медленно выпадаю в астрал. Словно мое тело осталось здесь, а душа отделилась — не верится, что все это происходит со мной. Неужели это правда? Неужели спустя годы мои родные готовы так просто принять меня в семью, оказать помощь моим детям? И тут я не выдерживаю... начинаю реветь, сильно, громко. Меня трясет от рыданий, пытаюсь сказать хоть слово, но нет сил:
— Спасибо... спасибо за все... простите меня, пожалуйста... простите, что отвернулась от вас... я не заслуживаю этого...
— Вера, ты прекращай реветь, тебе вредно много нервничать, — серьезно говорит Костя. — Мы твоя семья, мы никогда от тебя не отвернемся. В произошедшем есть и наша вина — нужно было раньше тебе помогать, а не пускать все на самотек.
Обвожу зареванными глазами окружающих меня людей — сколько в их глазах тепла, доброты, не передать. Эти чувства тянутся от них ко мне теплыми лучами. Они отогревают меня, успокаивают. Как же прекрасно, что у меня такая замечательная семья!
На следующий день Кирилл, Вэл и я едем на машине брата за вещами детей. Вчера, после разговора на кухне, братья почти час о чем-то беседовали с Вэлом на балконе. Я не знаю сути их разговора, хотя понимаю, что он касается меня и моей семьи, но вернулись мужчины с балкона веселые и довольные — значит, и братьям Вэл понравился. Это не просто меня радовало, это поднимало меня духовно.
Аня немного посидела еще со мной и мамой, а потом, когда я пошла ее проводить, спросила у дверей:
— Он надежный, от него тепло идет. А в его глазах...
— Что? — нетерпеливо спросила я.
— В них ты, Вер, он с тебя весь вечер глаз не сводил. Стоило тебе нахмуриться, и он серьезным становился сразу. А когда ты заплакала, он весь посерел — переживает он очень за тебя, волнуется, любит.
— Спасибо.
Сестра поцеловала меня и ушла. А я к детям пошла, нужно рассказать им обо всем. Младший уже спал, прижав к себе небольшого серого зайца — с этим зайцем когда-то спала я. Старшие играли в приставку, но было видно, что делают они это без особого энтузиазма.
— Мальчики, — шепотом начала я, — мне нужно с вами серьезно поговорить. Завтра вы переедете жить к дяде Косте.
— К спасателю? — на мой удивленный взгляд Вовка объяснил. — Бабушка про них с дядей Кириллом рассказывала.
— Ясно, да к нему. У него дети уже большие, места много, поживете у него.
— А почему мы не может остаться здесь? — задал вопрос Петя, но на меня не посмотрел.
— Дедушку выпишут из больницы скоро, но ему нужен покой, да и бабушка с вами тремя не управится.
— Получается ты нас бросаешь какому-то дядьке, а сама уезжаешь? — только после этих слов Петя, наконец, посмотрел на меня.
В глазах старшего сына боль, обида, тоска. Брошенные Викой слова зародили в его душе сомнение. Мне тяжело видеть своего ребенка в таком состоянии. Наплевав на все, я обнимаю крепко Петю, прижимаю к себе и дрожащим от слез голосом говорю:
— Я никогда вас не брошу, вы вся моя жизнь, вы мое сердце. Но я больна, сынок, очень больна... Судьба дает мне шанс спастись, и я должна воспользоваться им, не ради себя, а ради вас. Чтобы видеть, как вы вырастете, чтобы смотреть, как ты получишь аттестат, как Вовка поступит в институт, как Коля будет учиться играть в хоккей. Я ради вас должна выстоять, не сломаться. Я готова, но мне нужна ваша поддержка, милый. Пожалуйста, помогите мне, мои сильные мужчины.
Под конец я плачу... Петька тоже плачет, уткнувшись мне в плечо. Плачет и Вовка, который прижимается ко мне. Мужчина способен плакать, а мои мужчины — еще дети.
Мальчишек я уговорила, теперь нужно забрать все необходимое. Вэл и Кирилл быстро разбираются с вещами, загружая ими вместительное авто брата. Пока мы заняты переездом, приходит мастер, которого вызвали для смены дверных замков. На мой немой вопрос Кирилл поясняет:
— Чтобы твой муженек не заявился.
Господи, а я и думать забыла об Олеге. А если он заявится и потребует отдать ему детей? Он же их отец, имеет право. Кирилл видит волнение на моем лице, поэтому спрашивает:
— Ты чего, Вер?
— А вдруг Олег явится и заберет детей?
— Не явится, мы этого не допустим. А придет, поговорю с ним по-мужски.
Брат характерно стучит рукой о руку.
— Для меня его оставь, мне ему еще пару ласковых надо сказать, — кричит Вэл из комнаты.
— Если получится, — так же кричит Кирилл.
Оставив мужчин разбираться с последними вещами, я отправляюсь к Тамаре Николаевне. Увидев меня на пороге, она облегченно вздыхает и хватается за грудь.
— Верочка, слава Богу! — начинает причитать. — Живая, а я уж тут столько себе напридумывала! Уехала, ребят нет, парня этого нет. И все, никаких известий. Я уж, грешным делом, подумала, что ты умерла, милая. Прости меня, старую.
Она впускает меня в свою квартиру, предлагает выпить чай, но я отказываюсь. Разъясняю ей всю ситуацию:
— Тамара Николаевна, я уезжаю на лечение заграницу, все документы оформлены, билеты куплены. Дети пока поживут у моих родителей. Присмотрите за квартирой?
