Ребят, поздоровавшихся с дедом, бабушка быстро уводит на кухню, в прихожей остаемся я, Вера и ее отец.

— Папа, — голос Верочки дрожит, — это Вэл... Вэл Ньюман.

— Здравствуйте, рад познакомиться.

Проговариваю я четко и протягиваю руку для рукопожатия.

— Здравствуй, — отвечает мне он и протягивает в ответ свою.

Мы пожимаем руки, но сами внимательно смотрим друг на друга. Главное не то, как сильно я или он сожмет руку, главное здесь, в глазах. Отец Веры проверяет меня на прочность, заглядывая мне в душу, словно сканируя меня. Я готов к этому. Пусть видит, что я настроен серьезно, что не отступлюсь и дойду до конца. Пусть знает — я люблю Веру.

Видимо, увидев то, что хотел, он остается доволен, потому что его губы растягиваются в приветливую улыбку, которая оповещает меня: «Парень, ты прошел фейс-контроль».

Мне, если честно, хочется громко выдохнуть от облегчения, но это за меня делает Вера, до этого наблюдавшая за нами с сжатыми в замок руками. Мы с ее отцом синхронно поворачиваем головы. Верочка краснеет и сконфужено опускает глаза. Ее папа начинает смеяться и обращается к ней:

— Испугалась? — Вера кивает головой в знак согласия. — Правильно! Но ему можно верить, у него душа чистая, хотя поломанная, страдал он много.

А вот теперь мой черед выдыхать! Как за пару секунд этот человек догадался о моем нелегком жизненном пути? Словно услышав мой немой вопрос, старик поворачивает голову ко мне и говорит:

— Глаза — зеркало души. У человека, который пережил страдания, боль навсегда застынет в них, как не старайся, по себе знаю. У меня нелегкое детство было, и свою боль я каждый день в зеркале вижу. — объясняет он. — Вера, ты не поможешь матери на кухне?

Верочка бледнеет от просьбы отца, но быстро уходит, оставляя нас наедине.

— Ну что, поговорим? — с деловой ноткой в голосе произносит он.

— Поговорим, — соглашаюсь я.

За последние сутки Вэл не дает мне и минуты покоя, он постоянно подгоняет меня, приговаривая со смехом, что я ужасная копуша. От родителей мы уехали в тот же день, потому что, как выяснилось, у нас уже были куплены билеты на ночной поезд до Москвы. Для меня это был настоящий шок! Я на рыбу снулую стала похожа от услышанного. А еще внутри зашевелилась злость — ну он просто издевается надо мной! Все опять решил один, ведь только недавно говорили об этом!

Но меня не столько это волновало, сколько разговор Вэла с отцом. О чем они беседовали в комнате родителей, для меня остается загадкой. На мой немой вопрос глазами Вэл так же молча ответил:

— Потом.

Я запаслась терпением.

Появление на кухне улыбающихся папы и Вэла очень сильно убавило градус накала: и я, и мама внутренне переживали, что же там скажут друг другу мужчины. Я уже себе напридумывала невесть что, а, вроде бы, все прошло нормально.

Пока их не было, мы с мамой все успели обсудить: ребята сейчас на каникулах, поэтому проблем со школой и садом не будет. Наша с Вэлом поездка займет пару недель, а после возвращения я займусь переводом ребят в другую школу.

— Вера, — тихо шепнула мама, пока мы стояли у плиты, а ребята за столом уплетали бабушкины блинчики, которые, по их словам, оказались намного вкуснее моих, — ты после операции... возвращайся домой, к нам. Мы и с мальчиками тебе поможем, и после лечения прийти в себя... Вера, твой дом здесь.

От маминых слов в груди все сжалось, запершило в горле, а глаза защипало от слез, только это все не от боли, а от счастья — что меня ждут, что я нужна своим родителям. Дура, вот почему я раньше с ними не поговорила? Господи, спасибо, что родители спокойно пережили сообщение о моей болезни, они же могли просто не выдержать такого известия...

Собравшись все вместе, мы пообедали. Как же приятно было снова насладиться едой, приготовленной мамой. Я будто в детство вернулась! Каждое блюдо рождало внутри приятное тепло и будило воспоминания. Вот вернусь с лечения, буду каждый день есть мамину стряпню огромными ложками!

Вэл, понимая, что расставание с детьми дастся мне нелегко, постарался украсть меня из родительского дома, как можно быстрее, но свою порцию слез я все же успела пролить. Я никогда не разлучалась со своими детьми больше, чем на пару дней, а тут почти неделю не смогу их увидеть — как пережить такое?

Пока такси везло нас обратно в город, я и пары слов сказать не могла, либо плакала, либо молча смотрела в окно. Душа у меня болела за моих мальчиков. Одно радует — они остались с моими родителями, а те их в обиду не дадут. Отец так увлеченно рассказывал ребятам о предстоящем походе в лес, что они почти не заметили моего отъезда, даже взрослый Петя увлекся разговорами с дедом, что уж говорить про младших.

Попав в квартиру, я быстро собрала чемодан, ругая себя за то, что не подумала об этом раньше — могла заранее приготовиться. Вэла моя спешка только веселила, а я пыхтела, обижалась и не разговаривала с ним. Сборы отогнали мои тревожные мысли, но они снова вернулись, как только мы оказались в поезде.

Вэл, этот хитрец, купил нам билеты в купе, и, оказавшись в нем, быстро лег на койку и уснул, я же проворочалась до самого утра, забывшись на рассвете тревожным сном. Только мне так показалось, а на самом деле — я спала, как суслик, почти до вечера, не обращая внимания на стук колес.

Мне, почему-то, сестра приснилась, Вика. Будто стоим мы с ней на кухне родительской квартиры напротив друг друга. Рядом со мной родители, дети, Вэл, Олег... Вика тянет свои руки в нашу сторону, и они у нее все длиннее становятся. Вика хрипит каким-то злым голосом:

— Мое!

Хватает Олега и тянет к себе... потом родителей... мальчишек... Вэла... а я стою на месте, словно вросшая в пол, кричать пытаюсь, но даже рот открыть не могу, только мычу. А сестра прячет их за своей спиной и хохочет страшно:

— Не отдам!...

Проснулась я, трясясь от страха. Какой же сон страшный, дурной...

— Мы подъезжаем, — отвлек меня Вэл от размышлений об увиденном во сне.

— Хорошо, — только и смогла проговорить я.

Мне почему-то до сих пор не хотелось говорить с ним, словно я боялась чего-то. Быстро привела себя в порядок. Хорошо, что сделала это вовремя, потому что дальше была бесконечная суета: выход из вагона, толкание в вокзале, поиск такси и дорога до гостиницы, которую (так его!) предусмотрительный Вэл уже забронировал.

— Когда ты все успеваешь? — не выдержала я и воскликнула прямо в машине.

— Вера, мы живем в мир гаджетов и интернета. Пару кликов по экрану — и все готово! — с усмешкой проговорил Вэл.

А я от его слов почему-то себя древней старухой почувствовала... Нужно активнее приобщаться к современным устройствам.

Такси доставило нас к красивому зданию, закованному в стекло и металл и поражающему высотой. Ну, Верочка, могла ты себе представить, что будешь ночевать в таких апартаментах? Конечно, нет.

За стойкой регистрации нас словно ждет симпатичная девушка, буквально сошедшая с обложки. Ее внешний ухоженный вид определенно сразит многих мужчин наповал. Мне становится неловко — моя внешность обыденная...

— Здравствуйте, — приветливо говорит служащая.

— Здравствуйте, — отвечает ей Вэл со своей несравненной улыбкой, — я заказывал номер для двоих. Мое имя Вэл Ньюман.

— Конечно, господин Ньюман...

Девушка что-то говорит еще, но я не слушаю. Меня больше интересует другое — номер на двоих... У меня дома мы жили в одной квартире, но нас разделяли стены, а здесь...

Погруженная в свои мысли, я совершаю все действия на автомате. И только оказавшись в номере, неожиданно понимаю — Вэл сделал это специально, но зачем? Неужели он так хочет оказаться со мной в одной постели?

К лицу мгновенно приливает кровь, и я чувствую, как вспыхивают мои щеки. Мне ужасно стыдно, потому что я, вместо того, чтобы разозлиться на него, представила на миг себе запретную картину — обнаженные мужчина и женщина на белоснежных простынях... Нет! Резко качаю головой, это не допустимо, это греховно...