Наши пальцы одновременно утонули в ее вязкой, приятной влаге.

Внутренняя поверхность ее бедер уже успела намокнуть от того, как сильно она текла.

– Двигай пальцами, – скомандовал я. – Доведи себя до крайней точки, но не смей кончать. Если почувствую, что кончаешь, заставлю тебя пройтись на людях в своей тоненькой блузочке без лифчика. Шлепнул ее по левой груди, а сосок правой с силой сжал, заставив ее вздрогнуть от внезапной боли.

Эшли обожала выполнять мои приказы, а я любил наблюдать за тем, как, своенравная по жизни, она покорно подчинялась мне в постели. И не только в постели, она обожала опасный секс в общественных местах. Примерно таких, как сейчас это.

– Когда почувствуешь, что готова кончить, убери пальцы и скажи мне.

Она сплела наши пальцы воедино и начала медленно вводить по набухшим складкам. Она сдерживалась, растягивая удовольствие.

Через минуту она ускорилась и еще через пару мгновений, тяжело дыша, убрала наши руки, положив их, все еще сплетенные, на свое колено.

Не дожидаясь ответа, я резко развернул ее лицом к себе.

От неожиданности она вскрикнула, но я, быстро сообразив, положил ладонь на ее рот, тем самым заглушив вырвавшийся из ее груди протяжный звук.

Резко приподняв ее за задницу, развернул Эшли лицом к себе. Она дрожала и выгибалась, таяла в моих руках, словно была сладким пломбиром, превращающимся в моих руках в теплый молочный коктейль.

– Будь послушной девочкой, не шуми, – прошептал ей в губы, а затем накрыл их своими.

Закусив ее нижнюю губу, я потянул ее вниз, заставив застонать.

Я расстегнул ширинку и вызволил более чем готовый член на свободу.

Отодвинув трусики Эшли в сторону, одним движением насадил ее на свой до предела возбужденный член.

– Какая ты тесная, – прорычал, изнывая от сладострастной пытки, коей всегда и была ее узенькая киска. – Кончи для меня, Эшли.

В ту же минуту, начав яростно хватать ртом воздух, Эшли обхватила мою шею и, запрокинув голову и изо всех сил прижимаясь к моей груди, начала быстрыми, отчаянными рывками скакать на моих бедрах.

Через минуту она обмякла в моих объятиях. Ее лицо покрылось испариной, отчего несколько непослушных прядей ее белокурых волос прилипли к коже. Ко лбу, к шее, к спине – она была словно комком нервов, полыхающим от моей близости.

Мы оба дышали так, будто пробежали стометровку за пару секунд.

– Эшли… Я люблю тебя, – вновь прошептал я, все еще находясь в головокружительном оргазме. Разум словно затуманился, мне хотелось нежностей, хотелось вернуться в прошлое, забыть настоящее и забыть ее гадкие слова, которые ранили меня до глубины души. Не хочу этого помнить, но, как назло, амнезия этих воспоминаний не затронула.

На мгновение мне показалось, что в прекрасных голубых глазах Эшли я увидел прежнюю – утерянную – ответную любовь, отчего мое сердце тут же затрепетало и переполнилось бесконечным счастьем. Но в следующую секунду вновь разбилось на миллион маленьких частиц, когда я вспомнил, что эта девушка всего неделю назад бросила меня, а наше расставание изменило направление моей жизни на девяносто градусов.

Не на сто восемьдесят, а именно на девяносто: я не мог вернуться обратным путем в исходную точку, меня уносило куда-то в сторону. Совсем другую, новую, неизведанную. Туда, где я прежде никак не ожидал оказаться.

– Я тоже люблю тебя. Очень-очень, – ответила она зачем-то…

Ложь. Это ложь.

– Эшли… – шепотом, на выдохе, произнес я, практически умоляя не делать ситуацию еще более запутанной. От ее слов я был одновременно и счастлив, и потерян. Зачем она говорила это мне? В чем состоял смысл этой лжи?

– Я люблю тебя, Льюис, – вновь повторила она, смотря на меня взглядом, в котором я раньше растворялся и терял себя, поэтому, чтобы вновь не поддаться обжигающим эмоциям, был вынужден отвести взгляд.

Я любил ее. И по-прежнему люблю. Но я ее не понимаю. Не понимаю, зачем она мучает меня, зачем так сильно все усложняет. Зачем устроила эту игру, зачем воспользовалась моим плачевным психическим состоянием, чтобы затащить туда, где, как ей известно, находиться я не желал. И это не было моей прихотью, это предписание врача, занимающегося мои лечением.

– Эшли…

– Я люб…

– Эшли, прекрати! – я не выдержал, и, когда реальность наконец полностью обрушилась на меня, мой голос сорвался на крик. – Зачем ты это говоришь?! Зачем ты меня мучаешь?! Скажи мне! Ты бросила меня, ты изменяла мне, когда мне было плохо. Ты собрала вещи и оставила меня за неделю до Рождества. Я все сделал для тебя, переехал в этот город, лишился родителей. Если бы не ты, меня бы здесь не было и они бы не разбились в той чертовой авиакатастрофе. Я бы не остался совершенно один! Без родителей, без близких, а теперь ты продолжаешь играть со мной. Зачем?! Я хотел, чтобы ты стала моей женой, купил тебе кольцо, заказал на сегодня столик в ресторане, чтобы все было красиво и романтично. Так, как ты всегда и хотела – все уши мне об этом прожужжала! Но я ошибался. Я ошибся в тебе, и это стоило мне семьи.

Отчеканив каждое слово на одном дыхании, я выдохнул и, дабы хоть немного успокоиться, несколько секунд продолжал смотреть в стену позади Эшли. Меня разрывало от ярости – от ярости, порожденной той болью, что я испытал из-за того, что доверил ей свое сердце.

Наверное, это выглядело слишком ванильно, слишком слащаво, слишком плаксиво. Как сказали бы девушки, «не по-мужски». В книгах и фильмах злодеями в отношениях принято изображать плохих парней, а девушек выставлять жертвами. Но так ли всегда? Неужели требовать от девушки честности – это проявление слабости? Чужая жизнь, независимо от пола, одинаково ценна и одинаково быстротечна – нельзя относиться к ней потребительски. У человека, чью жизнь ты отнимаешь, не будет шанса ее повторить.

Из оцепенения, длившегося минуты или часы – не знаю – меня вырвал звук тяжелых приглушенных рыданий.

Переведя взгляд на все еще стоявшую напротив меня девушку, я увидел на ее лице целый океан слез: глаза красные, наполненные ужасом, щеки мокрые, а грудь и плечи сотрясаются в беззвучных рыданиях, как я и услышал.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка подняла на меня свои заплаканные глаза:

– Почему ты решил, что я тебя бросила? Я никогда тебе не изменяла, – прошептала она сквозь тяжелые рыдания.

– Не лги мне!

Она что, рехнулась?! Косит под дурочку?

– Я не…

– Прекрати мне врать! Ты уже все сказала! Ты, черт побери, уже во всем призналась! Ты бросила меня! Зачем ты морочишь мне голову? – Я даже не пытался скрыть ярость, не хотел; она играет со мной, но я отказываюсь принимать в этом участие.

– Бросила? Сказала тебе? О чем? Когда? Я тебя не понимаю, – она схватилась за виски и, зажмурившись, замотала головой, судя по всему, переваривая все, что я только что на нее вывалил.

– Не изображай из себя идиотку! Как мы здесь оказались?! Говори! – Мне уже было плевать на то, что нас кто-то услышит. В конце концов, этот цирк устроил не я.

– Льюис… О чем ты говоришь? Какая авиакатастрофа? Твои родители прилетят с минуты на минуту. Нам пора. Они уже могли нас потерять, – запричитала она сбивчиво.

Родители? Она хотела сказать, ее родители?

– Твои родители прилетят? – растерянно озвучил я свой вопрос. – Так вот ты зачем все это устроила? Стыдно показать им своего нового бойфренда? – злобно процедил я сквозь стиснутые зубы. Казалось, что зубы вот-вот не выдержат напряжения и рассыпятся.

– Льюис, ты сошел с ума. – Глубоко вздохнув, взмахнув руками и вытерев лицо бумагой, Эшли, ничего не сказав, схватила с крючка свое пальто, отперла щеколду и, хлопнув дверью, вышла из туалета. Она даже не заметила, что маленькая ленточка, которая служила ее одежке вешалкой, с треском оборвалась и сейчас мирно лежала около основания унитаза.

Выбежав вслед за Эшли, я снова оказался в терминале. Толпы людей носились из стороны в сторону, а я искал в ней лишь одну девушку.