– Я тоже это чувствую, – горячо прошептала она, отчего ее щеки вспыхнули еще сильнее. – Когда ты рядом, я чувствую, как бабочки в моем животе оживают.

Ее губы находились всего в паре сантиметров от моих, а бедра плотно прижимались к моему тазу, отчего она, конечно, неизбежно ощутила мое болезненное желание. Тело тоже предавало меня, как и мозг – они никогда мне не принадлежали, я никогда не умел их контролировать.

– Зачем ты это делаешь, Эшли? – Я боролся с желанием обрушиться на ее губы, обхватить ее затылок и крепко, очень крепко прижать к себе. Противостоял этому животному инстинкту, но с каждой секундой все больше желал ему поддаться.

Я почувствовал, как участилось ее дыхание. Она желала меня. Хотела меня. Как и я ее.

Мне отчаянно хотелось получить от нее миллион ответов, но я мог думать лишь о том, как она прекрасна и как вдруг жарко стало в фойе, в котором мы сейчас находились – температура словно подскочила градусов на двадцать. Вокруг было огромное количество людей, но я видел перед собой только Эшли.

– У меня есть отличная идея. – Уголок ее рта изогнулся в хитрой улыбке. – Давай-ка мы с тобой уединимся, – ее нижняя губа тут же оказалась зажата между зубами. Она нервничала, но хотела показаться смелой. Язык тела выдавал ее, а она об этом даже не догадывалась.

Она слегка отпрянула и, осторожно заглянув мне в глаза, прижалась своим лбом к моему. В ее потемневших, почти скрывавших радужку зрачках засверкали искорки. А затем она тихо, слегка касаясь своим обжигающим дыханием моего уха, едва слышно прошептала:

– Хочешь, спрячемся в уборной? – Ее голос дрожал, но в то же время был тверд и полон сладкой решимости.

Слегка отодвинувшись, но не убирая рук с моей поясницы, она посмотрела на меня с заговорщическим видом, будто затевала что-то невероятно секретное и опасное.

– Как считаешь, – она задумчиво вскинула бровь и указательным пальцем постучала по нижней губе, полной и соблазнительной, – это место сойдет для эксперимента номер… кажется, семь? – Наигранно нахмурившись, она улыбнулась плотно поджатыми губами. В ее взгляде промелькнул восторг. Она вспомнила игру, которую мы начали пару лет назад.

Ответно улыбнувшись, попытался припомнить, на каком номере мы остановились.

– Пусть будет семь, – выдохнул, поддерживая правила известной только нас двоим игры. Губы сами произнесли ответ, а тело уже сгорало от желания вновь сблизиться с каждым сантиметром ее пылающей плоти. Частое поверхностное дыхание, рвущиеся приоткрыться губы, натянутая, как струнка, шея, жаждущая моих горячих поцелуев – верные признаки сильнейшего возбуждения.

Я с трудом сглотнул вставший в горле ком.

Ошарашенный, я послал все свои вопросы к черту. Я не понимал, что произошло, почему она здесь, почему я здесь, я знал лишь одно: я хотел ее, а она хотела меня. Стена разрушена, а может, опущена на время. Пускай. Пусть это был всего лишь сон или видение, но я хотел сполна насладиться этим мгновением. Одно из важнейших правил нашей игры – не останавливать второго.

Я так любил эту девушку, этого чертенка в теле хрупкой молодой женщины, которую ценил за ее смелость и отсутствие страха перед чем-то новым и неизведанным. В том числе передо мной. Ей казалось, что она знала меня, но вся моя жизнь – сплошной спектакль. Временами она замечала того меня, настоящего, который скрывался под маской приличного человека, но это не пугало ее. И это я любил в ней больше всего на свете. Она видела, что я для нее – нерозданная колода карт, но не стремилась схватить ее и разбросать по столу игрокам. Она бережно следила за тем, чтобы колода оставалась идеально собранной.

Я позволил ей увести меня. Затащив меня за руку в кабинку и спешно задвинув за собой металлическую щеколду, она мгновенно набросилась на меня и наконец позволила себя поцеловать.

– Я хочу тебя, прямо здесь, – прошептала девушка, судорожно стягивая с себя пальто. Трясущимися руками она повесила его на один из крючков за нашими спинами. – И ты хочешь меня, сейчас, так ведь? – выдохнула она мне в рот, задыхаясь, стараясь не прерывать долгого поцелуя. Страстного, напористого, сладкого, сокрушительного – я мог бы подобрать бесчисленное количество эпитетов, но ни один из них не был бы достаточно хорош, чтобы сполна описать все то, что я сейчас чувствовал.

Ее голос прерывист и наполнен желанием, а голодный взгляд выражает нетерпение. Я мягко отодвигаю ее. Всего на пару дюймов. Так, чтобы видеть лицо девушки, но продолжать чувствовать на своей коже ее сбившееся дыхание. Оно действует на меня, как лекарство. Заживляет старые раны и собирает разбитое сердце воедино.

– Больше всего на свете, ты же знаешь, – прошептал я, глядя в ее голубые, как ясное летнее небо, глаза.

Положив ладонь ей на щеку, чувствую, как теряю последние частицы контроля, которые, как песок, утекающий между пальцев, пытаюсь удержать.

Она опустила веки и нерешительно прижалась к моей руке. Мое сердце вновь пропустило сокрушительный, разрывающий всех и вся на своем пути удар тока. Лавина воспоминаний обрушилась на меня словно ураган, мчащийся на скорости сто миль в час.

– Я люблю тебя, – прошептал я едва слышно.

Произнеся последние слова, – всего лишь по привычке, – я осекся, боясь, что они спугнут ее. Но она всего лишь простонала в ответ мое имя и вновь обрушилась на меня лавиной своих сладких губ.

Зарычав, схватил тонкую прядь ее шелковистых волос и с силой потянул вниз. Ее шубы вынужденно оторвались от моих, и из ее груди вырвался разочарованный стон.

– Детка, я хочу тебя. Очень хочу, – продолжил я, зная, как ей нравятся подобные речи. – Ты даже не представляешь, как я хочу тебя.

В неопровержимое доказательство своих слов, дрожащими руками, все еще не веря в реальность происходящего, обхватил ее бедра и с силой, решительно прижал к себе. Так, чтобы она поняла, насколько сильно я хочу ее.

Приблизив свои пальцы к краю ее бежевой льняной блузки, медленно вытянул ткань из-под плотно сидевшей на ее талии юбки. На Эшли сегодня – тонкий кружевной бюстгальтер, практически не скрывающий ее набухших выпирающих сосков.

Плотно прижавшись спиной к стене, она начала дышать глубже; ее груди отзывчиво заходили вверх-вниз, так и маня зажать их в крепких ладонях и прильнуть к ним губами, начав посасывать то один, то другой ставший пикой сосок. Губы девушки приоткрылись, а бедра заерзали, недвусмысленно намекая на то, что она хочет большего.

В голове прозвенели предупредительные звоночки, но я отмахнулся от них. В этот раз ничего не выйдет из-под контроля.

– Возьми себя в ладони, – приказал я девушке, желая как можно скорее увидеть это будоражащее воображение зрелище.

Безо всяких вопросов она тут же выполнила мой приказ. Ее маленькие ладошки сжали тонкую ткань блузки и начали сначала легкими, а потом и куда более сильными надавливаниями ласкать обе выпуклости.

Я зарычал, упиваясь развернувшейся передо мной картиной. В джинсах стало теснее, Льюис младший требовал немедленной разрядки, но я наслаждался тем, как приятно было ощущать это предвкушение. Оказаться в ней и трахать до изнеможения, заставлять терять самообладание и видеть в ее глазах мольбу позволить кончить.

Она желала подчиниться мне, неосознанно, а я сдерживал себя, не мог позволить себе разрушить то единственное, что делало меня счастливым. То, что помогало не терять себя в пучине злости и отчаяния из-за того пламени, которое испепеляло мою душу дотла.

Я не мог позволить себе вновь совершить ошибку, которая чуть не стоила мне жизни. Ей нельзя знать, пусть продолжает думать, что это лишь игра, прелюдия. Будто бы всегда так и было.

Едва слышные стоны один за другим срывались с губ девушки. Выгнув спину, она наслаждалась теплом своих мягких ладоней.

В следующее мгновение мои пальцы уже ласкали бархатистую кожу ее упругого живота. Прикосновение к ее горячей нежной коже буквально сводило с ума, заставляя меня из последних сил удерживать себя на ногах.