С кухни слышался скрип открывающихся дверок вековой мебели и звон вынимаемой с полок посуды. Матвей Сергеевич, сняв фрак, остался в белоснежной сорочке и чёрной бабочке. Как принято у гостеприимных хозяев он готовил закуску, при этом напевая весёлую песенку из советского кинофильма о пилотах и небе, ставшим для лётчиков родным домом.
Приобретённая за долгие годы поварская хватка холостяка, позволила быстро расправиться с заранее приготовленными продуктами, и через несколько минут всё было готово. Заходя в комнату с подносом, на котором расположились колбаска, ломтики тонко нарезанного лимона, заморский заплесневелый сыр и бородинский хлеб – Матвей Сергеевич, как заправский официант, невзирая на свой уже не молодой возраст, лихо маневрировал среди резной прадедовской мебели.
Матвей Фирсов тоном принятым, на официальных дипломатических встречах, серьёзно глядя на парня, отчеканил:
– Кушать подано!
Оценив старания хозяина и приглашая жестом руки невидимых гостей, не менее торжественным тоном Апрель добавил веселья избитой фразе:
– Прошу всех к столу господа! Присаживайтесь, пожалуйста! Не толкайтесь…
Матвей Сергеевич снова от души рассмеялся.
Расставив немногочисленные тарелки с угощениями, старик расположился в кресле напротив. Слегка повернув голову в сторону, с хитринкой посматривая на Апреля, он открыл бутылку с французским напитком:
– Хороший коньяк, посыпанный сахаром лимончик, и можно разговаривать до утра. Хочу сказать… Тебе двадцать пять лет – это уже серьёзный возраст, сынок. Ничего, что я тебя так называю – сынок?
Апрель привстал с кресла:
– Матвей Сергеевич, я вашу заботу чувствую, по сей день. Разве есть ещё, то место на Земле, где меня ждут – где так спокойно и уютно… Вы самый близкий человек. Каждое ваше слово на вес золота.
– Спасибо Апрель, – вздохнул по-стариковски хозяин квартиры. – Просто выполнял свой соседский долг, если изволишь. Так вот. Поздравляю тебя. Мне тоже когда-то было двадцать пять, и я знаю, какой это важный рубеж в жизни. Давай выпьем за тебя и за перемены, которые неминуемо ждут тебя в будущем!
Матвей Сергеевич и Апрель подняли бокалы с ароматно пахнущим коньяком, и благородный напиток через мгновение согрел изнутри.
– Спасибо за поздравления. Только о каких переменах вы говорите? Откуда им взяться? – прикусив корочку лимона, задал вопрос Апрель.
– Жизнь дарит немало сюрпризов, – приподняв бровь, ответил старик. – Посмотри на себя, взгляни на своих сверстников. В двадцать пять лет вы совсем ещё дети. Но кто знает, может быть, и тебя ждут метаморфозы, так сказать. Всё-таки непростая дата – двадцать пять.
– Вы правы. Жизнь моего поколения спокойная. Размеренная бездельем жизнь. Нет места для подвига, – поддержал разговор Апрель. – Не знаю, каким вы были в мои годы, я вижу вас в настоящем. Сколько лет мы знакомы и за это время, вы совсем не изменились – даже скорее помолодели.
Апрель не лукавил и не льстил старику – сказав, что тот выглядит бодрячком. Матвей Сергеевич действительно создавал впечатление мужчины внешне пожилого, но знающие его люди, отмечали, что он совсем не болеет. А ещё – так же как и другие знакомые – Апрель поражался великолепной памятью и бычьей выносливостью соседа.
Возраст человека хорошо виден по походке или, например, по желанию и стремлению познакомиться с одной или двумя дамами сразу – или даже с целой россыпью красоток.
Матвей Сергеевич не мог представить свою жизнь без женского общества и часто путешествовал. Пару-тройку раз в год он улетал в тёплую страну. Пенсионных отдых с лежанием пупом к солнцу его совершенно не устраивал. Старик любил много и вкусно поесть. Обожал шумные праздники с посещением молодёжных дискотек. Будто юнец отрывался он в ночных загулах, пускаясь вовсе «тяжки».
Апрель несколько раз ездил вместе с Матвеем Сергеевичем на побережье всем хорошо известной Турции и видел собственными глазами, как бодро и зажигательно, тот проводит время. Пользуясь природным обаянием и немаловажным финансовым превосходством, в сравнении с конкурирующими за знакомство с девушками молодыми людьми, Матвей Сергеевич в мгновение превращался в ловкого, обольстительного ловеласа – без труда, пленяя длинноногих или совсем невысоких красавиц.
Поразительно, но девушки влюблялись в него, несмотря на преклонный возраст. Матвей Сергеевич никогда не возвращался с вечеринок один, и всегда находилась та, с которой он приходил в свой шикарный номер. А на рассвете, молодая счастливица шептала ему: «Спасибо за прекрасную ночь, Матвей…».
Затем, позабыв об амурных приключениях, сосед Апреля как ни в чём не бывало с аппетитом завтракал и смело отправлялся на пляж, играть на песке в волейбол. После плотного обеда пожилой сорванец гонял мяч с худощавыми турками на зелёной лужайке и даже забивал голы. Победив свой возраст в футболе, наступало время сытного ужина, а после него снова в бой – на весёлую дискотеку.
Интересно, что вернувшись домой в Москву, Матвей Сергеевич бесконечно стонал, говоря, как непомерно устал. Он, не стесняясь, жаловался на больные ноги и тревожился за шум в голове. Принимать за веру старческое ворчание не давали фотографии разудалого соседа и память о нескончаемых вечерних танцах в кругу соотечественниц или чернобровых гражданок других государств. В возрасте Матвея Фирсова люди способны плясать только под арфу или под губную гармошку, а уж о знакомстве с юными девами и говорить не приходится. Так что Апреля не провести. Бодрость духа и желание удивляться, дружно уживались в Матвее Сергеевиче вместе с наигранным ропотом и здравомыслящим, расчётливым умом.
Сегодняшний вечер также проходил достаточно живо – в дружеских беседах и воспоминаниях о бурной молодости Матвея. Старик весело рассказывал байки из своей, а, может быть, и не только своей жизни, и Апрелю, как всегда, нравилось слушать пожилого друга.
– Вы в отличной форме. Хочу произнести тост! – сказал Апрель, наполняя бокалы. – За долголетие! За светлую голову и чистое сердце! За Вас!
– Ой, спасибо дорогой! – воодушевлённый вниманием, искренне ответил хозяин квартиры.
Настроение было отличное. Всегда приятно провести время в семейной обстановке и поговорить с хорошим человеком – неважно о чём: о пустяках или о вечном.
– Знаешь, Апрель, а я приготовил тебе подарок, – выбрав нужный момент, прищурился Матвей Сергеевич.
– Ваше общество для меня лучше любого гостинца, – скромничал парень.
– Перестань. Не стоит нахваливать дедушку. Не заслужил, – пожурил старик. – Перед тем как подарю тебе одну замечательную вещь, расскажу историю. Историю правдивую и думаю, она тебе придётся по вкусу. Идёт?
– Согласен.
– Было это давно году так в восемнадцатом прошлого столетия. Время жуткое. Красные, белые – чёрт их знает, каких только не было повстанцев и разных бродяг. Людишки делят власть, грабят, воюют. В общем, революция… Кому восстание против тирана, а кто-то подзаработать лихостью сподобился. Был такой Федя Пехота. Грабил буржуев и других богатеньких. Брал всё, так сказать, что плохо лежит. На поезда даже нападал ухарь. Большая банда у него была. Но как говорится, если запутался в верёвочке, то сколько ей не виться конец один – повесят на плетёной удавке и прямо за шею… И устроили чекисты засаду на Федькину шайку. Клюнул на приманку Пехота и угодил в ловушку. Говорят, отчаянно сопротивлялись ребятушки, но силы были не равны. Всех разбойников перебили, и Федя погиб вместе со всеми своими удальцами. Хотя Федьку живым взять хотели – и не для того, чтобы судить безбожника, закидывая булыжниками. В народе легенды складывали о несметных богатствах Пехоты. Мол, есть деревушка, куда свозит награбленное барахлишко супостат и взять Фёдора нужно живым, чтобы узнать, где прячет негодник украденное. А тут такой казус – нет Феди и нет клада. Никто так и не узнал, где схоронил своё состояние кровопийца… Историю эту слышал ещё мальчишкой. Запомнилась она почему-то. Романтика, наверное. Разбойники, пираты, индейцы, клады… Я вырос, за двадцать мне уже… начал искать. Знал, где шастала банда. Севернее Москвы она промышляла. Не буду утруждать тебя подробностями своего поиска, скажу кратко – когда исполнилось мне двадцать пять лет, нашёл я эту деревушку и дом нашёл. И что ты думаешь в том доме? Правильно. Федькин схрон! Чего там только не было. Серебро, ложки, поварёшки, подсвечники – часов карманных почти целый сундук. Предметы были чудные, разной ценности и старины. Видишь аппарат? – Матвей Сергеевич рукой указал на напольные часы.
