– Не спеши радоваться! – эхом откликнулась девушка, полуприкрыв глаза. – К нам сейчас на полных парах несётся основная часть армии… Только что они растерзали моего спрайта – своего предводителя. Теперь это – озверевшая, никем не управляемая толпа…

Не успела Алина закончить фразу, как из-за поворота показались бегущие с яростными криками люди. Впереди, словно страшное знамя, взбунтовавшиеся воины, высоко над головами, несли насаженное на длинные копья и алебарды окровавленное тело своего бывшего главнокомандующего.

Монахи прервали молитву, и с ужасом крутили головами, переводя взгляды с двух наших фигур, молчаливо наблюдавших с вершины завала за происходящим, на искажённые гневом лица бегущих… В растерзанном рыжебородом человеке в дорогих одеждах, все сразу же узнали хозяина замка. Но почему с ним так жестоко расправились? Что случилось?

Монахи с епископом вокруг креста и охраняющие их штурмовики, оказались меж двух огней. Духовные воины, в страхе и отчаянии, вновь заголосили истошно свои молитвы, ещё усерднее принявшись креститься и бить земные поклоны… А привыкшие к смертельным передрягам, суровые латники, лишь теснее сомкнули вокруг священнослужителей живое кольцо, на всякий случай выставив острые мечи и навстречу быстро приближавшимся соратникам.

С вершины баррикады, я мысленно твердил своему спрайту – могучему рыцарю с обезображенным лицом:

– Стоять! Держать строй! Охранять Золотой крест, и монахов с епископом, до последней капли крови… От нападений с любых сторон!

По движению губ богатыря, мне было хорошо видно, как он хрипло и яростно повторяет эти слова своим подобравшимся головорезам…

Вооружённая, неуправляемая толпа бешенным потоком обрушилась на ощетинившийся заточенными клинками строй штурмовиков. Казалось бы, что устоять против такого яростного напора невозможно никому… Но хаосу и анархии крайне редко удаётся взять верх над железной дисциплиной и порядком. Даже при огромном численном преимуществе… Не стал исключением и этот скоротечный бой.

Побурлив у живой преграды несколько минут, вооружённая толпа с проклятиями и стонами отхлынула назад, оставив на земле несколько корчащихся в агонии тел. Впрочем, отступив, бунтовщики тут же остановились, упёршись спинами в напирающих товарищей… И принялись осыпать ругательствами непоколебимый строй хладнокровных латников.

– Вы что, сошли с ума? – яростно орали люди в возмущённой толпе, подпрыгивая на месте от бешенства. – На кого посмели поднять свои мечи?! Мы же из одного войска!

– Вы – бунтовщики! – твёрдо и спокойно отвечали им соратники из-за стены сомкнутых щитов. – Убийство нашего господина – страшный грех. Всех вас ждёт суровое наказание от короля и проклятие церкви!

– Глупцы! – с горечью и досадой восклицали им с другой стороны, еле сдерживая напор. – Этот предатель приказал нам отступать без боя, бросив Священный крест и отдав вас самих на растерзание ведьме. Мы казнили труса… И торопились на выручку к братьям!

Латники в растерянности смолкли… И даже опустили свои мечи вниз. Впрочем, замешательство штурмовиков продолжалось недолго.

– Мы защищаем Христовых воинов, сражающихся с армией ведьмы силою Божьих молитв и Священного креста, – уже не столь уверенно прозвучали голоса из-за щитов. – И никто не помешает монахам в их духовной битве, пока она не окончена!

– Ну, это другое дело! – одобрительно загудели бунтовщики. – Пусть сражаются… Это правильно! Мы и не собирались никому мешать. Недоразумение вышло…

Монахи, приободрившись от таких слов и немного успокоившись, продолжили свои заунывные песнопения, обратившись теперь исключительно в нашу сторону. Слова молитвы подхватили и многие воины в толпе, опустившись в пыль на колени и осеняя себя крёстными знамениями… А какой-то коренастый арбалетчик с испещрённым оспой лицом, воскликнул, обращаясь к стрелкам, с энтузиазмом потрясая своим оружием:

– Братья! Нечего смотреть со стороны, как другие сражаются! Поможем Христову воинству, чем можем в их святом деле… Целься в ведьму и её приспешников!

Я только охнул от такого неожиданного поворота событий… Схватил в охапку Алину и бросился кубарем с вершины завала вниз, под защиту толстых стволов и веток. А вокруг уже свистели стрелы и арбалетные болты… Здесь, на трёхметровой высоте, на виду у всех, мы с девушкой представляли лёгкие мишени для опытных стрелков. Непростительное ротозейство с моей стороны!

Как я не старался действовать максимально быстро, одна из стрел всё-таки меня настигла… Калённый, стальной наконечник вошёл в спину, прямо в верхнюю часть левой лопатки. И пробил незащищённое тело… Сверху вниз, насквозь.

Алина, округлившимися от ужаса, глазами смотрела на торчащее у меня спереди, из-под ключицы, окровавленное остриё… На алое, увеличивавшееся прямо на глазах, пятно на тунике. Девушка готова была вот-вот разреветься…

Я же не чувствовал в горячке никакой боли. Только ощутил, как внезапно онемела, повиснув безжизненной плетью, левая рука… Мы с девушкой спрятались за баррикадой, прильнув к узкому просвету между упавшими стволами и продолжая следить за ситуацией.

– Ну вот, – с досадой процедил я. – Как это всё глупо и не вовремя! Воин из меня теперь никудышный. Левая рука совсем не слушается… Надо валить из этого сна, пока не поздно! Я ещё тут покомандую немного своим спрайтом… Покуда этот отряд головорезов под моим контролем – опасаться нечего! Они на тропе, как пробка в бутылке – всю армию держат. Солдаты с дороги в непролазную чащу с нечистой силой самостоятельно сунуться не рискнут… А ты – давай, просыпайся! Возвращайся в первый наш сон, и жди меня в подземелье замка. Я постараюсь тут долго не задерживаться…

– Одна?! А как же ты? – дрожащим голосом произнесла Алина. – Вон, у тебя из спины стрела торчит… Ужас! И спереди её тоже видно… Кровищи-то сколько! Больно?

– В реале, наверное, было бы больней. Ты мне зубы тут не заговаривай… Давай, вали отсюда!

– Я тебя в таком состоянии не брошу, – заупрямилась Алина. – Вместе сюда пришли, вместе – и возвращаться будем… Как положено, держась за руки. А вдруг тебя одного в иное время, или место выбросит?

– Да пойми ты, мне своего спрайта сейчас никак нельзя оставлять без присмотра! Если я перестану его контролировать – он тут же бросит штурмовиков в атаку на баррикаду. А следом и вся армия на нас обрушится лавиной… Мне и так с трудом удаётся удерживать на месте этих головорезов, болтая с тобой! Извини, но одновременно вернуться в первый сон у нас, видимо, не получится… Уходи!

– Хорошо, – подозрительно легко согласилась девушка. – Не будем спорить… Только тогда сначала ты возвращайся в первый сон. А я займусь этим великаном со шрамом. И не строй из себя героя! Ты же сейчас кровью истечёшь…

– О, господи! – застонал я. – Мотай отсюда! Я точно истеку кровью, пока ты упираешься… Или этот спрайт успеет отдать приказ на штурм. В то время, когда мы его будем передавать друг другу… И вот тогда остановить толпу никому не подчиняющихся воинов – точно уже не получится!

Я даже боюсь представить, что может грозить нам в таком случае… Учти – ни меня, ни тебя в плен брать не будут! Они военачальника своего не пощадили… А что произойдёт, если мы сейчас погибнем?! И где придём в себя, если вообще проснёмся? Я не знаю… Это ведь двойной сон!

Может быть, я зря паникую и всё обойдётся… Нас, в целости и сохранности, после смерти здесь, сразу выбросит в первый сон, или даже в реальность… А может – не обойдётся! И мы с тобой окажемся поутру в коме – ты в своём Подмосковье, а я – в Моздоке. Два овоща, застрявшие ночью между сном и явью.

А может случиться, что наши сердца и мозги вообще не выдержат, и откажут во сне… Хочешь поэкспериментировать?

– Ладно, ладно! – перебила меня девушка. – Не волнуйся ты так! Всё… Я ухожу. Буду ждать тебя в подземелье замка, как и договаривались… Пока ты не вернёшься!

Алина вытерла кулачком слёзы и закрыла глаза… Целую минуту, а может быть, и больше, она сидела на траве молча, неподвижно обхватив руками голые коленки и уперев светловолосый затылок в ствол поваленного дерева. Ничего не происходило. В такой экстремальной ситуации расслабиться, переключить своё сознание на красивые картинки-образы старого замка было непросто… Я понимал это и терпеливо ждал, продолжая следить за своим спрайтом.