Потом, я и Алина, бесшумно и незаметно для стражников, забрались в телегу, и спрятались в заранее приготовленных для нас пустых мешках… Августин обошёл ещё раз повозку, поправил и закрепил груз. Лошади всхрапнули и цокая подковами, потащили, наконец, телегу к подъёмному мосту.

…У ворот замка стояли два вооружённых мечами воина. Ещё пара арбалетчиков наблюдала за ситуацией сверху, с зубчатой, каменной стены. По узкому мосту прохаживался часовой с алебардой… Языки пламени от горящих факелов плясали в ночи, отражаясь в начищенных доспехах стражников. Едва наша телега показалась в круге света, часовой, который при въезде просил Августина не задерживаться, с укоризной произнёс, обращаясь к вознице:

– Что так долго? Сейчас уже начальник караула со сменой подойдёт, а у меня ещё мост не поднят! Всё тебя ждём… Давай, проезжай быстрее!

Августин стеганул нервно лошадей… Телега резко дёрнулась и оковы Якобетты громко звякнули среди горы мешков. Стражник с алебардой на мосту схватил лошадей под уздцы:

– А ну-ка стой! Это что ещё у тебя там за звуки?

Августин, уже взявший себя в руки, хладнокровно ответил:

– Разве не слышишь? Дерьмо в мешках звенит… Будешь осматривать?

Арбалетчики на стене прыснули от смеха… А часовой, отвечающий за подъём моста, взмолился откуда-то из темноты:

– Иоахим! Да пропусти ты уже его, бога ради! Нам сейчас начальник караула такое устроит!

Стражник на мосту потоптался, помедлил и махнул, наконец, рукой:

– Проезжай! Навонял тут, дьявол…

Не успела наша телега съехать с деревянного помоста на утоптанную землю, как зашевелились, скрежеща, железные цепи. Мост медленно пополз вверх, закрывая собой на ночь вход в замок…

***

Через полчаса мы уже въезжали во двор Августина. Тишина вокруг стояла полная. Даже собаки не утруждали себя пустым лаем… Только тянули свою бесконечную песню сверчки в придорожной траве, да носились над головами бесшумными тенями летучие мыши. Как и во всякой деревне, крестьяне тут ложились спать рано. Да оно сегодня было и к лучшему…

Августин развязал верёвки и выпустил нас с Алиной из кожаного плена. Потом, он бережно извлёк из мешка притихшую Якобетту, поднял осторожно девушку на руки… Теперь уже бывшая узница, доверчиво-смущённо прислонилась бледной щекой к широкой мужской груди. Два счастливых лица, как две свечи, сияли тихой радостью под ночным небом…

Старуха-знахарка вышедшая во двор на шум, приблизившись к нам вплотную, и разглядев Якобетту, сдавленно охнула. Она кинулась к дочери и прижалась к ней всем телом… Так они с минуту и стояли втроём в полной тишине, крепко обнявшись и заливаясь слезами.

Алина подозрительно зашмыгала носом… У меня вдруг тоже что-то запершило в горле от такой душераздирающей сцены.

…Когда первые эмоции улеглись, ко всем нам пришло лихорадочное осознание необходимости срочных действий. Не время сейчас было почивать на лаврах, хотя мы и выиграли первый раунд в этой схватке… Пока отсутствие узницы в замке обнаружится, беглецы должны очутиться, как можно дальше отсюда. Там, где их никто не достанет.

Августин осторожно перенёс свою невесту в дом. Зубилом и молотком он сбил железные заклёпки с оков, освободив девушку от тяжёлых кандалов. Старуха-знахарка тут же умело покрыла целебными мазями раны на руках, ногах и истерзанном теле дочери… Принялась отпаивать её горячим лечебным отваром. Алина всё это время суетилась рядом, ассистируя врачевательнице.

Мы же с Августином, поспешно разгрузили телегу в дальнем углу двора, почистили её и застелили свежим, душистым сеном. На толстую, мягкую подстилку уложили робко улыбающуюся Якобетту, нехитрый домашний скарб отъезжающих, запас пищи в долгую дорогу…

Наш маленький обоз тронулся в путь, когда время перевалило уже далеко за полночь. Правил нагруженной повозкой Августин. Свой боевой меч мастер пристегнул к поясу… Всё было понятно без слов – невесту он теперь отдаст кому бы то ни было только вместе с собственной жизнью.

Две сильных крестьянских лошади бодро шагали на привязи за повозкой… Запасная тягловая сила в любую минуту готова была подменить утомившуюся запряжённую пару. Старуха с дочерью, обложившись наспех собранными узлами, ехали на телеге. Мы с Алиной молча шли рядом…

До края леса наш обоз добрался, не встретив ни единой живой души по пути. Под сенью вековых дубов и вязов, Августин остановил лошадей. Слабо шелестела листва над головой, изредка вскрикивали ночные птицы…

Лунный свет, пробившись сквозь кроны деревьев, упал на бледное лицо Якобетты. Я впервые смог внимательно рассмотреть невесту мастера, и поразился её удивительной красоте…

Длинные чёрные волосы обрамляли худое лицо с правильными чертами. Высокий лоб, большие карие глаза, изящные брови, ямочки на щеках, выразительные пухлые губы – всё это запросто могло свести с ума любого мужчину. И стать причиной зависти и ненависти у деревенских женщин… Неудивительно, что с обвинениями в колдовстве на неё обрушились, в первую очередь, менее симпатичные соседки – уж слишком яркая соперница подросла!

Августин спрыгнул с козел на землю и подошёл к нам с Алиной. Пора было прощаться… Я промолвил, предвосхищая слова мастера:

– Ну, вот и всё… Здесь мы, пожалуй, и расстанемся. Я с сестрой прикрою вас, если вдруг начнётся погоня… Не забудь оставить на тропе за собой завал. Прощай… Живите долго и счастливо с Якобеттой!

Августин грустно произнёс:

– А ведь я даже не знаю, как зовут тебя и твою сестру, странник…

Я протянул мужчине ладонь:

– Захар! А сестру мою зовут Алина. Куда вы теперь?

– Земля большая, – уклончиво ответил мастер. – Пока подальше на север отправимся… А там – видно будет.

– Езжайте в Россию, – посоветовал я. – У нас, конечно, тоже не сахар, есть свои заморочки… Татаро-монголы, нет да нет, всё ещё набеги устраивают. Жадные князья друг у дружки норовят лишний кусок территории оттяпать! Ну, так и у вас тут постоянно воюют… Зато у нас женщинам головы на площадях не рубят и на кострах не сжигают за знахарство. Там вас точно никто не достанет.

– Россия? – повторил с недоумением Августин. – Не слышал… Это в какой стороне?

Я спохватился:

– У вас её называют Московией. Или пока только – Московским княжеством? Не помню… Короче, держи курс на Москву. Есть такой христианский город на северо-востоке. Хороших воинов там ценят!

Августин бросил тёплый взгляд на Якобетту и с нежностью, необычной для этого сурового мужчины, произнёс:

– Мы обязательно найдём себе место в этом божьем мире. У нас с Якобеттой ещё будет много детей… Десять, или даже больше. Сыновей и дочерей. А первых мальчика и девочку я назову Захаром и Алиной… Ты не против?

Я был не против. Августин забрался обратно на козлы, кивнул нам на прощанье… И телега, поскрипывая, покатила по лесной дороге. Надеюсь, – в счастливое для этих людей будущее…

Минут через пятнадцать из чащи донеслись глухие удары топора. А потом, ночную тишину нарушили шум и треск падающих деревьев… Я опустился на траву, опёрся спиной о шершавый ствол могучего вяза и задумчиво произнёс:

– Интересно, а скоро ли в замке обнаружат, что Якобетта из темницы исчезла? И как быстро там сумеют организовать погоню?

– Чем позже спохватятся, тем у наших беглецов будет больше шансов ускользнуть безнаказанно, – ответила, покусывая длинную травинку, Алина. – И не забывай – мы тоже пока остаёмся действующими игроками. То, как надолго застрянет погоня на краю леса, споткнувшись о нас, похоже, и будет решающим фактором во всей этой истории.

Она вышла из тени на лунный свет, сбросила с плеч верхнюю тунику, и внимательно осмотрела свой оставшийся средневековый наряд. Девушка с усилием приподняла руками тяжёлые длинные юбки и деловито поинтересовалась:

– Ножик при тебе? Дай-ка мне его!

Я отстегнул от пояса маленький кинжал, служивший в средневековье больше столовым прибором или декоративным элементом мужского костюма, нежели оружием… Вытащил клинок из ножен и протянул его Алине. Девушка решительно проткнула им толстый слой юбок выше колен, и пилящими движениями острого лезвия принялась кардинальным образом менять свой имидж. Я с неподдельным интересом наблюдал за её действиями…