В центре площади, через которую пролегал наш путь, всё было готово к завтрашней экзекуции. Свежеструганные ступеньки вели на высокий, почти в человеческий рост, прочный деревянный помост. А на нём возвышалась одинокая плаха…

Несчастную Якобетту держали в темнице для особо опасных преступников, в дальнем углу замка. Отдельное помещение с толстыми каменными стенами и дубовой дверью охраняли сразу два стражника, вооружённые алебардами. Несмотря на быстро сгущавшийся мрак, полагавшийся факел для ночного освещения входа в темницу, слуги тут установить и зажечь ещё не успели…

Безмолвные фигуры часовых чернели на фоне серой стены. Крепкая дверь, которую они бдительно стерегли, была оббитая кованным железом, и запиралась на целых два навесных замка. Стражники хранили ключи на груди, на прочных верёвках. Караульные зорко следили не только за целостностью замков, но и друг за другом… Отпирать запоры своими ключами они имели право только с разрешения и в присутствии начальника караула.

Августин, по пути к месту разгрузки телеги, сделал небольшой крюк, и остановился у глубокой ниши в крепостной стене, недалеко от темницы. Мастер спрыгнул с козел, и стал, громко ругаясь, поправлять заднее колесо у своей повозки. Кроме двух молчаливых часовых, никого поблизости не было…

За слюдяными витражами узких окон, носились с горящими факелами слуги. До слуха долетали лишь дробный топот деревянных башмаков, да приглушённые голоса. Было самое удачное время для нашей рискованной затеи… Наступление ночи всегда сопровождала ежевечерняя, всеобщая суматоха, связанная с освещением обширной, охраняемой территории крепости.

Часовые у темницы напряжённо следили за невесть откуда появившейся в поле их зрения гружённой телегой, и действиям слабо различимой во мраке фигуры бранящегося возницы… Августин, выбрав момент, и скрывшись на минуту от внимательных глаз стражников за горой сена, выпустил нас с Алиной на свободу.

Мы с девушкой, скользнули бесшумно в чёрную нишу в каменной стене, и затаились. Две человеческие фигуры здесь, укутанные в длинные туники, с надвинутыми на лицо капюшонами, не всякий бы заметил и вблизи… Зато нам часовых с поблёскивающими в темноте алебардами, в метрах тридцати, было видно прекрасно. Я шепнул мастеру, направившемуся к лошадям:

– Поставишь телегу на разгрузку и быстро возвращайся сюда…

Августин отъехал. А вскоре, по донёсшимся голосам со стороны хозяйственных построек замка, я понял, что слуги приступили к разгрузке сена.

Часовые у темницы успокоились… Пора было начинать действовать и нам с Алиной. Времени до смены караульных оставалось в обрез… Моя рука сжала локоть девушки:

– Я беру правого стражника… Левый спрайт – твой. Начали!

Мы разом сосредоточились на мысленных командах стражникам, сомкнув веки… Если б кто-то из обитателей замка, в эту минуту, наблюдал за часовыми у темницы, он бы сильно удивился происходящему.

В то время, как левый стражник вдруг безвольно обмяк, обхватив свою алебарду двумя руками, его товарищ аккуратно прислонил оружие к стене, снял с шеи ключ, и открыл верхний запор… Потом, воин с невозмутимым видом занял оставленный пост. А аналогичную операцию с отпиранием нижнего замка повторил его товарищ… Теперь оба стражника, с остекленевшими глазами и отвисшими челюстями, охраняли незапертую дверь, похоже, даже не замечая этого.

…Моего плеча сзади осторожно коснулась рука подошедшего бесшумно Августина. Не открывая глаз и мысленно держа под контролем своего спрайта, я тихо приказал мастеру:

– Ты вовремя… Быстро иди в темницу и приведи к нам Якобетту… Только ради бога, поторопись!

– Как? А стражники?

– Они тебя не остановят… Не обращай на часовых внимания. Замки уже открыты… Иди же!

Августин секунду помедлил… И всё-таки, это был настоящий воин – смелый и отчаянный. Он решительно шагнул из тени, быстро преодолел под светом луны и звёзд тридцать метров каменной брусчатки… Караульные молча, не шевелясь, смотрели перед собой.

Августин остановился у дубовой двери темницы и, стараясь не коситься на бесстрастные лица окаменевших часовых, снял с кованных дужек открытые замки. Тихо скрипнули железные петли… Мастер скрылся за дверью, аккуратно притворив её за собой.

Несколько томительных минут показались мне целой вечностью… Наконец, Августин вышел из темницы. На руках у него была закутанная в мужской плащ Якобетта. Руки и ноги девушки сковывали тяжёлые кандалы…

– Вот сволочи! – не раскрывая зажмуренных глаз, прошептала Алина.

– Не отвлекайся… – отозвался я. – Быстренько запираем дверь обратно!

Августин со своей драгоценной ношей, тихонько позвякивая свисающими цепями, ещё спешил к нам, когда стражники, не произнося ни слова, уже начали закрывать темницу обратно на замки, подчиняясь нашим с Алиной мысленным приказам… Пара минут – и висевшая над крепостью луна опять освещала привычную картину – запертую дубовую дверь и двоих вооружённых караульных. Правда, выглядели они теперь какими-то растерянными, и даже напуганными. Медленно приходящие в чувство стражники судорожно сжимали свои алебарды, тискали ключи на груди… И молча косились на запертые замки, подозрительно поглядывая друг на друга.

Августин оставил Якобетту на наше попечение в непроглядной нише. А сам помчался за телегой, которую шустрые слуги уже успели освободить от душистого сена и доверху нагрузили большими, кожаными мешками с отходами… Пока караульные продолжали пребывать в прострации, мы с Алиной шёпотом объяснили Якобетте ситуацию и план дальнейших действий.

Бывшая пленница испуганно смотрела на нас глазами затравленной лани и только тихо всхлипывала… Господи, она была совсем ещё девчонка! Мы помогли ей, обессиленной и измученной пытками, бесшумно забраться в специально приготовленный мешок…

К темнице, между тем, подошли слуги с горящими факелами, закрепили один из них в специальном держателе над запертой дверью. Стражники заметно повеселели… Но быстро подтянулись, когда вслед за растворившейся в темноте обслугой показался в круге света начальник караула со сменой.

Часовые с явным облегчением передали свои нагрудные ключи заступившим на пост товарищам… Начальник караула проверил запертые замки, стукнул кулаком по дубовой двери:

– Эй, бесовское племя! Ты там? Ну-ка, отзовись!

Я в своей нише похолодел. Вот и всё… Этого мы не предусмотрели! Сейчас выяснится, что темница пуста. В крепости начнётся тревога, мост поднимется… Мы пропали! Но Алина, спасая положение, уже зажмурилась изо всех сил, посылая мысленные команды главному стражнику…

Начальник караула задумчиво постоял, переминаясь, перед запертой дверью, словно бы забыв про свой вопрос. Потом смачно сплюнул под ноги и злорадно произнёс:

– Завтра, когда палач укоротит тебя на голову, я лично сожгу за деревней поганые останки, а дьявольский пепел развею в лесу!

С чувством выполненного долга, он повернулся лицом к своему маленькому отряду, хриплым голосом произнёс команду… И караул, громыхая доспехами, растворился во мраке, оставив у запертой темницы новых стражников. Я облегчённо выдохнул…

Поскрипывая и издавая специфические ароматы, показалась, наконец, из темноты знакомая телега с горой мешков, наполненных навозом и всяким мусором. Стражники закрутили брезгливо носами, уставившись подозрительно на Августина. Впрочем, расстояние почти в тридцать метров не позволяло им что-либо разглядеть в ночи, а отходить даже на шаг от охраняемого объекта часовым строго-настрого запрещалось…

Прикрыв, уже привычно, гружённой телегой нашу нишу от глаз стражников, Августин спихнул локтём ближайший к себе мешок наземь, прямо под ноги мне с Алиной. Часовые, услышав звук свалившейся поклажи, язвительно принялись критиковать возницу-растяпу. А Августин, громко ругаясь на лошадей, слез с козел и поспешил к упавшему грузу. Я, оставаясь невидимым для стражников, помог мастеру осторожно уложить на повозку мешки… В том числе и с Якобеттой внутри.

Запах, конечно, над телегой витал ещё тот! Не для чувствительных натур… Но мы с Августином, да и обе наши девушки, пребывая в сильнейшем нервном напряжении, готовы были многое вытерпеть сейчас, лишь бы вырваться поскорее на волю из этого проклятого замка!