- И что это за магические фокусы? – спросил он, переламывая очередной раз, толстые сучья, ударами, об острые камни и смотря на места слома.

- Древесина такого сорта, – пояснил я.

- Армажные земли поблизости, что ты хочешь, – сказала Намаах, уставшая смотреть на его потуги.

- А причём здесь земли, и не горящие дрова?

- Ну, тут всё странное, даже вот такие мелочи. Потому сюда никто не заходит и не пытается эти земли изучить.

- Как же мы будем без костра?

- Костёр развести легко, просто нужно сырых веток сосны и ели нарубить. Они-то горят распрекрасно.

- Так бы сразу и сказали, – Гор пнул дрова и снова пошёл вниз, на этот раз, обнажая меч.   

Пока он орудовал мечом, на этот раз я разжигал костёр, но уже быстрее и ловчее, используя оставленную им портативную горелку, махом воспламеняющую осыпавшийся хворост и траву.

Через пятнадцать минут полыхал большой костёр. Темнота вокруг холма опустилась плавно и ненавящего. Словно тактично ждала, когда же, наконец, три взрослых человека, умудряться создать вокруг себя и больших камней с деревьями, сносную уютную обстановку. Нас будто бы со всех сторон, уютно укрыли чёрными бархатными шторами. Только если смотреть в сторону начинающихся Армажных земель, можно было заметить редкие одиночные и парные огоньки, природы происхождения которых, естественно никто не знал, в силу особенностей этих загадочных мест.

Пока я раскладывал небольшое дорожное покрывало, обкладывая его мелкими каменьями, Гор делал из него скатерть самобранку, щедро расставляя дары провианта, вручённые нам в Грагуркле. Намах оказалась совершенно без припасов, зато достала из седельных сумок, блестящий медью кувшин, напоминающий разве что чересчур вытянутую вверх, красивую масляную лампу.

Не обращая на нашу с Гором пристальную заинтересованность, своего внимания, Намаах целиком увлеклась процессом заваривания в своей странной посуде, корешков и трав, всыпанных в него предварительно, вместе с литром воды. Поставив его на угли, она достала глиняную свиристель и начала играть. Под шум трещавших поленьев, мы слушали, как восхитительная и волнительная душу музыка распространяется по округе, отражаясь от естественных препятствий, резонируя вместе с ними в один такт, пока её подобие чайника не закипело. 

Как только она прекратила на ней играть, где-то на большом отдалении донёсся протяжный вой, совершенно не похожий на волчий. Такой вой может издать только волколак. Если сложить все обстоятельства, было не удивительно, ведь к ночи как раз прошло время, чтобы оставленный Намаах волколак, должен был придти в себя и возвестить округу, о идущей по их души смерти. Поёжился один только Гор. Намаах улыбнулась, я улыбнулся следом. Она разлила по трём медным чашкам  ароматный отвар и поставила его перед нами. Гор провожал её действия, наполненные силой, мягкостью и грацией горной кошки, аппетитно пожирая глазами каждый изгиб её точёного тела, туго затянутый в превосходную коричневую замшу. Вновь завыл волколак, на этот раз с тоскою, от которой, даже во мне проснулось к нему подобие сострадания. Гор снова поёжился, накидывая на плечи мой бывший плащ. 

Мы с Намаах прекрасно понимали, что ни один волколак не пойдёт в сторону Армажных земель. Там вообще не место живым существам, пусть и таким аномально страшным и неественным. Хотя это как посмотреть. Потому с точки зрения самого волколака, если его как следует допросить и перевести все его гавканья, рыки и вой, то можно убедиться, что с его точки зрения, это именно человек, не совсем естественное в природе существо. Часто мешающее ему охотится на животных и отвлекающее его в рысканьях по лесу на охоте, своим аппетитным и ничем незащищённым мясом. Отчего ему приходится бросать все свои дела и баловать себя человечиной, которую он почти никогда не может равнодушно обойти стороной.

- Откуда ты, Намаах? – первый нарушил я тишину.

- Я родом с Милейской Верхвъи. Наш обычай требует, выпить особый отвар соцветий с вековых самшитов, собранных в полнолуние с самых верхних ветвей. Так знакомство не даст никому говорить неправду, как и скрывать правду. Он откроет чистоту подлинного позыва души и сделает нас открытыми сердцами.

Мы сделали по первому глотку. Тепло отвара пошло по моей груди. Гор разрумянился и словно оттаял, будучи напряжённым, скованным и неестественно собранным. Мы стали медленно и со вкусом ужинать. 

- Как называется этот «чай»? – спросил Гор, хрустя орехами.

- Агритцка. 

- И как часто вы его пьёте?

- В основном по нашему обычаю предков, он пьётся исключительно на пиру, когда проходит большая встреча старост, с соседних родов и обсуждаются планы на год вперёд. Встреча проходит в сезон завершения сбора урожая. Так же она пьётся, когда приходят гости. Любые. Тогда ничто не скроет их истинных намерений. Хоть в этом нет необходимости и прямой нужды, старосты всегда видят любого человека насквозь, но таков обычай.

- А ты тоже видишь нас насквозь?

- Увы, я к этому близка, как и любой житель Милейской Верхвъи, но до кристальной мудрости старост мне далеко.

- А между прочим Намаах, мы с тобой соседи.

- А откуда ты Лууч?

- Малохоня. 

- Действительно, северный сосед. Верхом на лошади до вас, правда аж с неделю, но между нами действительно ничего больше нет, кроме расстояния. Про тёмный городишко Лиссеунг в стороне, я естественно не говорю. Город сам по себе противник природы, потому не может считаться добрым соседом. Мы жители больших и мудрых деревень это понимаем, не так ли Лууч?

- Всё, сущая правда Намаах.

- А вот откуда родом ты, мне интересно. Одет ты так забавно, будто на тебе ставят эксперименты лучшие портные города Керионен, только вот шляпы ты их не носишь, а ведь это их главная визитная карточка. С другой стороны, вся сбруя на тебе сугубо около-военная. А таких городов я ни разу не видела на своём веку. Говор у тебя такой же странный, как собственно и у Лууча, но если его голос похож, да довольно сильно на произношение, ходящее в Малохоне, то твой только отдалённо схож с тем странным произношением, с которым Лууч в минуты волнения говорит сам. 

На брата ты его сильно похож, но по характеру вы ими не являетесь. Хотя по духу между вами есть, что-то неуловимо общее, не пойму пока что. В конце концов, я и не мудрец с алмазным умом, как наши старцы, чтобы видеть всю истину, но надеюсь, о ней вы мне сейчас подробно изложите свои соображения. 

- Ладно, друзья. Знаю, опоили вы меня невесть чем, – удобнее лёг на левый бок Гор. – Принимать блокирующую таблетку не буду, так что раскрывайте уши шире.

- Скажем так, я не из этого мира, а как выражается Лууч из более низшего, по уровню общего нравственного, морального и духовного развития. Однако, я с соседнего мира. Мы находимся примерно на соседних ветвях Великого Пробуждающего Древа, так что не стоит думать, что мы там все обезьяны. Хотя именно эту идею по обезьян, как наших предков, моя организация, в которой я работаю, активно всем навязывает испокон веков, просто в качестве шутки. Забавное в этом другое, большинство людей ведётся, что как бы говорит о невысоком духовно-интеллектуальном развитии в целом. 

Есть среди нас процент, не более тридцати, местами двадцати процентов людей, понимающих всё интуитивно и на уровне генетической памяти, что мы дети великих предков, белой расы. Сделавших из мира, настоящий рай обетованный. Как раз такие люди, набираются в нашу организацию. Либо иным образом оставляют свой яркий след в истории в качестве пробудившихся. Но рай мы, почему-то потеряли, в основном по глупости некоторых особо упоротых личностей, поставивших превыше всего деньги и власть, презираемые нашими предками, за самый дегенеративный способ, ведения и управления массами. 

Так вот цель моей организации сдерживать намеренно любые технические достижения, прогресс, знания, чтобы ими не воспользовалась горстка упоротых. Потому что если ввести всё это в открытый мир, а этим всем воспользуются в одночасье все кому не лень, в том числе самые недобросовестные сукины дети, в том числе и просто те, кому и по совести то цветы нельзя доверить поливать в своё отсутствие, то буде новая война. Страшная война. Она поставит человечество на колени и слегка сотрёт с лица земли, как это уже было много раз до меня. Потому и живём, словно в аду, в состоянии вечной мерзлоты и беспрерывной холодной войны, которая никому не нужна. Однако не мы диктуем все условия и тоже подчиняемся, насколько мне достоверно известно, верхам с довольно сомнительной нечеловеческой природой и серо-зелёной репутацией в вертикальных зрачках жёлтых глаз. Так что и рад бы я не служить вовсе, но там за краем, совсем тоска и безысходность. Зато есть, такие как Лууч, но он скорее исключение из правил.