Как внезапно оказалась прижатой к прохладной перегородке, закинув ноги ему на бёдра, подставляя шею для поцелуев.

На этот раз всё было иначе.

Никакой боли, даже самой крошечной.

Лишь безумное первобытное желание. Толчки, которые я встречала с тихими вскриками. Мои ногти, впивающиеся в его спину и оставляющие кровавые разводы. Его пальцы, до синяков сжимающие мои бёдра, удерживающие, направляющие.

И огонь безумного желания, пылающий в крови.

Этот взрыв был намного мощнее и крик громче. Мне кажется, я даже укусила его, пытаясь держаться на краешке сознания, любуясь зарождением собственной Вселенной.

А дальше была ночь, полная безумной страсти, в течение которой Рейф так и не дал уснуть, знакомясь с моим телом и открывая его с новой стороны. Никогда не думала, что могу быть такой чувствительной, дерзкой.

Я ушла на рассвете.

Переоделась в вещи, которые горничная оставила у дверей, повернувшись к модифицированному спиной и чувствуя его испепеляющий взгляд между лопатками.

Мы больше не сказали друг другу ни слова.

Только уже у двери я остановилась и произнесла, не оборачиваясь:

— Ты дал слово.

А Омару всегда их держат. Всегда и во всём.

Он оставил в покое мою семью, вернул все деньги, увеличил и преумножил активы. Как и обещал. Оборотень оставил мою семью.

Только я не предусмотрела одного. Что он не оставит меня.

Рейф Омару явился к нам через два дня с холёными юристами и сводом законов, на основании которых я теперь полностью принадлежала ему.

Кейт

Улица, дом, подъезд. На пятый этаж я поднялась по ступенькам и остановилась у нужной квартиры. Стучать не стала. Для меня у Рейфа Омару всегда открыты двери.

Поэтому толкнула преграду и вошла внутрь.

Простая квартира, безликая и скучная, без личных предметов, фотографий и дорогих сердцу вещей. И модифицированный у окна в любимой позе — опущенные плечи, руки в карманах, тяжелый взгляд нечеловеческих глаз, что смотрит прямо, не мигая.

Омару ждёт меня.

Всегда.

Мы не виделись с апреля. В жизни. Я не говорю про ежедневные сны и тот фантом волка, который уже дважды посещал меня за последние дни. Целых семь месяцев прошло, а такое ощущение, что только вчера расстались. Изменился ли он? Мне сложно сказать, на мужчину я не смотрела. Но одного мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять: что-то не так.

Только присматриваться не хотелось. В голове жила одна мысль: закончить и убраться отсюда поскорее… до следующей встречи.

Ботинки наверняка оставили грязные следы на полу. Но снимать их я не собиралась. Возни много. А тут найдётся кому убраться потом. Когда мы уйдём.

Я остановилась у дивана и положила шлем от мотоцикла. Затем стянула куртку с капельками влаги на черной коже. Рядом лёг мягкий пуловер и футболка. Остался один бюстгальтер, но его снимать не стала. Совсем простой, хлопковый, бежевого цвета. Никаких кружев, сейчас они не к месту. Просто сделка, просто встреча.

Подняв руки, сняла резинку, и волосы рассыпались по плечам и спине, щекоча кожу. Убрала с лица, заправив за ухо, и только потом повернулась к мужчине.

Он смотрел.

И этот взгляд был красноречивее сотни слов.

Повела плечом, словно хотела стряхнуть его, закрыться. А вместо этого подошла к стене и опёрлась о неё руками.

— Готова.

Первые слова, произнесённые мной за всё это время. Они эхом прошлись по комнате.

Закрыла глаза, опустила голову и пару раз глубоко вздохнула.

К этому надо было приготовиться. Каждый раз — как в первый. Наверное, в первый раз было легче. Потому что я не знала, что меня ждёт.

Всё невинно. Никакого сексуального подтекста. Лишь прикосновения, осторожные, почти невесомые, дыхание, вызывающее щекотку по телу и не только щекотку.

Пугала моя реакция на это.

Не моя… моего проклятого тела, которое не могло без модифицированного. Несмотря на все доводы, на прошлое, на ошибки и внушение.

— Поговорить не хочешь?

Его голос заставил меня вздрогнуть и выпрямиться.

Омару так и остался стоять у окна. Лишь позу слегка изменил, скрестив руки на груди.

— Этого пункта в соглашении не было, — напомнила ему.

Неловкости нет. Стоять перед ним в джинсах и бюстгальтере было… нормально. Он видел меня вообще без одежды и гораздо в более пикантных позах. И не раз. За те месяцы рабства он выучил моё тело даже лучше своего.

— Не было, — согласился Рейф.

Оборотень действительно изменился. И в свете дня это особенно заметно. Осунулся, и морщинки вокруг глаз. Раньше их не было. Он словно постарел или очень сильно устал.

Следующий вопрос заставил меня удивленно приподнять брови.

— Как ты?

— Хорошо. Разве не заметно?

Он знает про сны. И я знаю, что он знает.

Но мы играем.

Опять.

Каждый раз.

По кругу, как белки в колесе, не в силах вырваться за пределы.

— Заметно.

Я повернулась к нему всем телом, скопировав позу. Если Омару хочет поговорить, то я не против. У меня как раз есть парочка вопросов.

— И как это понимать? — поинтересовалась у него, указав на свои глаза.

Они по цвету были как его. Такие же звериные, янтарные.

— Я же сказал, что не всё так просто.

— А у тебя всегда всё сложно. Хорошая отмазка, лишь бы не говорить правду. И как долго это продлится?

— Немного осталось, — пожал модифицированный плечами. — Давно они поменяли цвет?

— Около месяца назад.

— Неприятно?

Теперь пришла моя очередь пожимать плечами. Рассказывать Омару о том, какой ужас и шок я испытала, проснувшись утром и взглянув на своё отражение, не стала.

— Неудобно. Приходится всё время носить очки или шлем. Твоя семья меня ищет. Очень рьяно.

— Потерпи немного. Это временные неудобства.

— И что изменится? Или ты нашёл себе новую игрушку?

Я специально грубила. Специально злила.

Ещё одна игра — вывести его из равновесия, вытащить из этого ледяного панциря, пробить на эмоции. Я еще очень хорошо помнила, каким Рейф может быть.

Как улыбался мне, и эта улыбка трогала глаза, делая их более человечными. Как целовал до такой степени, что начинала кружиться голова. Мне казалось, что со мной он был настоящим, но я снова ошиблась.

— Ревнуешь?

Представить рядом с ним другую было сложно. Не знаю, откуда эти собственнические мысли, но я хотела, чтобы он принадлежал только мне, чтобы страдал так же, как и я. Ненавидел и не мог забыть. Как я.

— Сочувствую несчастной.

— Может, она, наоборот, счастлива?

Да, большинство отдали бы жизнь за возможность стать парой Рейфа Омару.

— Что ж, значит, кому-то повезло больше, чем мне.

Фраза словно застыла в воздухе между нами, и всё вернулось назад.

Боль, сомнения, ревность, недоверие, ненависть и тоска. По тому, что было или могло быть. По тому, кем мы стали или могли стать.

По тому, что уже не изменить никогда и не исправить.

— Я умею признавать свои ошибки, Кейт. А ты?

— А я предпочитаю их не совершать. Как Мари?

— Жива и здорова.

— В больнице?

— Нет. Мы нашли иной способ выздоровления.

Я сощурилась, внимательно на него взглянув. Помнила я об этих способах и о последствия тоже. На своей шкуре опробовала.

— Привязал-таки.

— Она была очень плоха.

— Или вы просто решили пойти лёгким путём. Как всегда.

— У нас с тобой был лёгкий путь? — усмехнулся Рейф.

— А мы с тобой то самое исключение, которое только подтверждает правило.

Я видела, что он хочет сказать что-то еще, но вместо этого кивает своим мыслям и произносит:

— Начнём.

Тоже кивнула, вновь поворачиваясь к стене и упираясь в неё руками. Глаза закрыты, и я сама превратилась в слух.

Вот оборотень выпрямился, скинул пиджак и подошел ближе. Теперь нас разделяли каких-то двадцать сантиметров.

Тепло.

От него шло тепло, и я невольно подалась назад. Всего на миллиметр, но не смогла устоять. А оборотню только это и надо.