– Жирная-жирная, свинья! – одноклассники хрюкали, растягивали ноздри пальцами и смеялись. Они шли за ней от самой школы, и в конце концов отобрали рюкзак.

Они перекидывали его друг другу, стоило Соне к ним подбежать. Когда остановилась, запыхавшись, хулиганы заскучали, и один из них, забравшись на дерево, оставил рюкзак на ветке.

– Жирдяйка! – крикнул он сверху. – Залезь и забери его, если жопа не перевесит.

Мальчишки ушли, оставив ее одну. Соня не ненавидела их. Она ненавидела себя. Она попыталась забраться на дерево, но побоялась упасть и сломать себе что-нибудь. Соня всхлипнула, готовясь расплакаться.

– Эй, ревешь, че ли? – спросил тогда Рома.

Он был худым, чуть выше нее, и ходил в дырявых джинсах и футболке. Под глазами и на носу у него были синяки, а через переносицу перекинулся пластырь.

– Не могу достать, – сказала Соня растерянно, указав на рюкзак. – Они его туда закинули…

– Ща достану, – Лисов забрался на дерево с ловкостью обезьянки. Соня закрыла глаза руками, когда ей показалось, что он вот-вот упадет. – Держи, трусишка, – когда она взглянула в щелки между пальцами, Рома улыбался.

Соня покраснела и не сразу взяла рюкзак. Она стояла, разглядывая свои туфли, и боялась произнести хоть слово.

«Вдруг я его спугну? А если он один из хулиганов?»

– Я – Рома, а ты?..

Она взглянула на него, будто проверяла, потом набрала воздуха в грудь и выдохнула:

– Соня.

– Прикольное имя, – он потер шишку на лбу, которую она сразу не заметила. – А хочешь я тебя провожать буду, Соня? Обидчики через недельку отстанут.

– А вдруг они тебя побьют? – Соня выпучила глаза. – Их четверо, а ты всего один…

– Тю! И не с такими дрался. Мне все равно скучно одному домой топать, да и не с кем поболтать. Так че, ты со мной?

Вопрос Ромы показался ей самой сложной задачей в мире. Она думала, что не хочет, чтобы такой хороший мальчик пострадал. Еще она думала, что без него пострадает сама. Страх и симпатия боролись в ее душе, а победило какое-то новое невероятное чувство.

– Да. Мне тоже не с кем болтать.

Через неделю Соня призналась Роме, что мечтает похудеть. Они сидели на лавке в парке, смотрели на неработающий фонтан, заваленный осенними листьями, и ели бутерброды, приготовленные мамой Ромы.

– Прям-таки мечтаешь? – спросил он и прищурился из-за прорвавшегося сквозь пасмурное небо солнечного луча.

– Угу.

– А делаешь че-то, чтобы мечта сбылась?

– Ничего… – Соня целыми днями ела и лежала на кровати, либо сидела над тетрадками с уроками за столом сестры.

– И как же ты тогда похудеешь?

Соня нахмурилась, спрятала недоеденную часть бутерброда и отвернулась от Лисова.

– Эй, я тебя спрашиваю.

– Серьезно? – она повернулась, собираясь расплакаться и швырнуть в него бутербродом в пакете, но не смогла. – Не знаю… А как можно?

Рома обвел рукой парк и улыбнулся.

– Начнем бегать!

– Вместе?..

– Ну, да. Я, типа, за компанию.

– А если мне надоест? – спросила Соня.

– Твоя ж мечта, похудеть-то. Или я не понял че-то? – Рома поковырял пальцем в ухе, вытащил его и сдул с ногтя невидимую грязь. – Банана в ухе нет кажись, – он подмигнул Соне.

В тот день она хохотала до слез как безумная. Впервые после развода родителей и впервые перед едва знакомым мальчишкой.

Они начали бегать. Лисов не бросил ее одну, а Соня не ныла, что ей тяжело. Рома приучил ее брать бутылку с водой. Поначалу бег давался Соне нелегко, она сильно уставала и плакала в душе – так сильно ныла каждая мышца в теле.

Времена года сменялись, и к следующему лету Соня похудела. Ее щеки больше не свисали, как у белки с орехами во рту, живот не закрывал ноги, а бегать они с Ромой теперь могли бесконечно. При этом у них не сбивалось дыхание.

Однажды они договорились покататься на велосипедах. Соня сидела на их любимой скамейке в парке: сюда задувал ветер, сюда же падала тень от огромного дуба, и капли от фонтана попадали на лицо, освежая разгоряченную кожу. Лисов не пришел. Соня волновалась, думала ему позвонить – как раз тогда мама подарила ей первый дешевый смартфон – но одергивала себя: прошло не так много времени. Она ждала его до вечера и уже начала замерзать, когда появился Лисов. Переставляя костыли, он волочил ногу в толстом гипсе.

– Что случилось? – крикнула Соня, ринувшись к нему.

– Да в подъезде упал, с лестницы, – голос Ромы звучал натянуто бодро. – Жить буду. Прости, что пришел так поздно. Да и велика у меня нет…

– Зато у меня есть, – выпалила Соня, и развернулась, чтобы он не заметил ее слез. – Идем, я тебя покатаю.

Рома сел сзади, оставив костыли на скамейке, и держался одной рукой за ее живот, а другой за сиденье. Соне было страшно, щекотно и тяжело одновременно, но она катала его вокруг фонтана, пока не кончились силы.

В парке звучали детский смех и оживленные переговоры молодых мам. Рома сел на скамейку неподалеку от неработающего фонтана и положил рядом рюкзак. Он провел руками по лицу и склонился, уперев локти в колени.

Лисов потянулся к смартфону. В любой трудной ситуации ему хотелось рассказать Соне, как прошел его день, услышать ее голос и представить, как она улыбается. Это его успокаивало.

Рома рассказывал Лёне, лучшему другу, про Соню, а ей – про него. Потом он пригласил их отпраздновать его день рождения в августе. Лисову тогда повезло: Соню не заставляли сидеть дома, а Лёня пропустил лагерь, не вовремя заболев. Этот день рождения стал для него самым счастливым. Вместе они шутили, пили пепси, и поедали сладости.

Тогда же Рома увидел, что Соня больше не нескладная девчонка в очках. Она носила линзы, по-другому одевалась. Ее движения были плавными, походка стала женственнее. Раньше они обнимались без стеснения, а в тот день рождения Соня поцеловала его в щеку, скромно поздравив. И ее поцелуй стал для него лучшим подарком.

– Я думала, что ты не придешь, – сказала Соня.

Рома вздрогнул, выпрямился. Она стояла перед ним и грустно улыбалась.

– Наконец-то пришла! – сказал Лисов.

– Я тоже рада тебя видеть, – она села, положила свой рюкзак на скамью и вздохнула. – Что, тяжелый день?

– Прикинь, я терь староста.

– Ого, поздравляю! Ты же вроде хотел им быть?

– Не, ну не так! Ткнул в меня Храмов пальцем своим и говорит: «Я знаю, что тебе нужно, Лисов. Тебе самому нужно стать старостой!» – передразнил он Демьяна. – Бред…

– Знаешь, а ведь у старост свои преимущества, – Соня погладила Рому по спине. От ее прикосновений ему стало спокойнее. – Ты сможешь официально стучать на одноклассников за их ошибки, прогулы.

– Сонька, я же не стукач…

– Ром, ты что, боишься?

– Ниче я не боюсь, – он настороженно посмотрел на нее. От ее грустного взгляда ему стало тяжелее.

– Быть старостой не страшно. А вот отвечать за других – да. Может, поэтому ты взбунтовался?

– Не знаю… Да какой, к черту, из меня староста? Я на улице рос, хорошо еще, что матом не сыплю через слово. И потом, я только испорчу все.

– Глупенький. Вспомни, как помог мне похудеть. Если бы не ты, я бы никогда не додумалась бегать по парку одна, и сейчас… Возможно, сейчас бы меня тут не было. Ты умеешь вдохновлять, Ромка. Если найдешь путь к сердцу человека, он обязательно тебя послушает, – Соня погладила Лисова по голове. Пока он сидел, и она могла до него дотянуться. – Я знакома с тобой четыре года, и ни разу не пожалела о нашей дружбе. Ты изменил мою жизнь. Позволь другим людям и обстоятельствам изменить твою.

Рома сглотнул. Голос Сони убаюкивал его тревоги. Ему хотелось поцеловать ее.

– Сонька… эти самые «обстоятельства» меня за решетку могут отправить, – тихо сказал он.

– Тогда измени их, – она пожала плечами и отстранилась. – Ты ведь всегда сам справлялся с трудностями. Вот бы мне твой характер… – последнее предложение Соня пробормотала едва слышно.