– И что ты написала в письме?

– «Здравствуй, Иван, – написала. – Не знаю, дойдёт ли до тебя моё письмо, поэтому буду писать коротко. Сейчас я живу в поселении, состоящем из родовых поместий. Идея такая возникла – каждый человек, живущий на Земле, должен создать своё родовое поместье на площади не менее одного гектара. Эта идея понравилась многим людям, и стали создавать они поселения, состоящие из родовых поместий. В одном из таких поселений я купила себе гектар земли и уже десятый год обустраиваю на нём своё родовое поместье. Родственники мою идею не понимают, считают её блажью, поэтому не поддерживают, и обустройство моего поместья происходит медленнее, чем у соседей. Каждый год у нас в поселении проходит праздник под названием „День рода моего“, на который собираются в каждом поместье близкие родственники. Но, к сожалению, мои родственники не приезжают на этот праздник. Хотела пригласить своих одноклассников, но не знаю адресов их, а твой адрес помню, ведь ты же сосед мой. Вот решила написать тебе, пригласить на этот праздник. Приезжай, пожалуйста. Он три дня длится. Может быть, поможешь мне с обустройством поместья. А может, просто отдохнёшь». Вот и всё, что я написала.

– Суховато как-то у тебя получилось, Света.

– Да, суховато. Но он ответил мне телеграммой, очень короткой телеграммой, в которой написано: «Большое спасибо тебе, Света, за приглашение на твой праздник. Я постараюсь успеть». И всё.

– Здорово! – воскликнула Лариса. – Значит, завтра приедет к тебе твой одноклассник, твой верный Санчо Панса. Ты рада?

– Нет, не рада. Зря его пригласила. Ну что мы тут будем с ним делать? Грядки пропалывать? Квасом у дороги торговать? У соседей много людей собирается, детские голоса, веселье. А у меня всего один человек и даже не родственник.

– Пусть пока хоть один. Может, он с женой приедет, с детьми.

– Вот это меня и пугает. Приедут они и увидят, что я самая непутёвая и поместье моё самое необустроенное по сравнению с другими.

Светлана стала убирать с тумбочки чёрно-белые фотографии своих школьных лет, и Лариса увидела лежащую под ними большую цветную фотографию. Она взяла эту фотографию в руки и ахнула.

На цветной фотографии было изображено будущее поместье Светланы. Рядом со стареньким вагончиком, который она приспособила под свой домик, стоял двухэтажный дом с балконом и верандой. Вокруг дома – ровный газон и цветочные клумбы. В центре участка рос величественный кедр, а вокруг – цветущий сад. На берегу пруда – красивая круглая беседка, альпийская горка.

Поместье на фотографии выглядело продуманным до мелочей, рациональным, манящим.

– Какая красотища, Света! Откуда это у тебя? – спросила Лариса.

– Мальчик один нарисовал. Он отдыхал в нашем летнем лагере для детей. Однажды группа ребят из этого лагеря проходила мимо моего поместья, я их квасом угостила. Они квасу попили и ушли, а один мальчик остался. Виктором его звали.

Он спросил: «А что будет на вашем участке, тётенька?» Мне понравился его вопрос. Никто никогда не спрашивал, что я планирую сделать на своём гектаре. А он – спросил. Я с удовольствием стала рассказывать, где, что и как будет расположено. Он внимательно слушал, а потом говорит: «Можно я к вам ещё раз приду, всё измерю и нарисую план вашего будущего поместья?» – «Приходи», – говорю. Перед отъездом он показал мне свою картину, я её сфотографировала на телефон, потом увеличила, рамку купила. Вот собираюсь повесить на стену.

– Обязательно повесь, Светочка! Обязательно. Гости приедут, увидят, какую красоту ты собираешься тут сделать, и им всё станет ясно – что ты не просто так здесь живёшь, а творишь.

И женщины вместе стали закреплять на стене изображение будущего.

Ранним утром следующего дня в каждое поместье поселения стали прибывать родственники. Повсюду слышались радостные возгласы, детский смех. Многие встречались со своими родственниками воочию впервые за много лет. Но главное – они впервые встречались на своей, на родовой земле. Именно этот факт вызывал во всех людях необычайное, неведомое ранее чувство причастности к своему роду, родовой земле, малой своей Родине и через неё – причастность к Родине большой.

Ласково светило солнце, и непонятно было, какие лучики теплее – идущие с неба или те, что исходили от людей, почувствовавших своё предназначение земное.

И вдруг поселение облетела тревожная новость. Она передавалась от поместья к поместью. Рыжеволосый мальчик, ездивший на велосипеде в соседнюю деревню, сообщил родителям: «Я видел, что в сторону нашего поселения идёт отряд военных. Я посчитал их – 33 человека. А за ними движутся бульдозер и экскаватор».

– Это очередная провокация, – сделал вывод отец мальчика. – Да ещё в такой день, да ещё военных подключили. Надо собрать людей.

Вскоре большинство владельцев родовых поместий со своими родственниками собрались на дороге у входа в поселение. Основания для беспокойства были серьёзные.

Благодаря зелёным книжкам серии «Звенящие Кедры России» в российском обществе стала распространяться идея преобразования страны через создание каждой семьёй своего родового поместья. Для осуществления этого плана со стороны государства необходимо было выделить каждой желающей семье бесплатно один гектар земли и принять закон о родовом поместье. Но государство с принятием закона и выделением земли медлило. И тогда многие люди в разных концах страны стали покупать по бросовой цене заброшенные, поросшие бурьяном земли и обустраивать их.

Но нашлись силы, которые исподтишка, очень продуманно стали распространять информацию, порочащую этих людей. Владельцев родовых поместий называли сектантами, экстремистами, да кем только не называли, стремясь внушить чиновникам, что этих людей надо преследовать и держаться от них подальше.

Во многих регионах России чиновники стали понимать, что идея родовых поместий очень важна для страны и претендует на национальную идею. И был подписан президентом России указ о выделении бесплатной земли на Дальнем Востоке. И был принят закон Белгородской области о родовых поместьях, и губернатор Белгородской области Евгений Степанович Савченко со сцены рассказал об этих людях.

И всё же тёмные силы продолжали действовать. Было ясно: работает группа, занимающаяся распространением заведомо ложных слухов, цель которой – не допустить позитивных преобразований в России. Прошло 20 лет с момента возникновения первых поселений, состоящих из родовых поместий, но притеснения продолжались – вплоть до сноса домов создателей родовых поместий.

Потому люди и подумали, что идущий в сторону их поселения отряд военных – это очередная провокация.

Когда отряд приблизился к стоящим на дороге людям, они расступились, обречённо встав на обочине по обе стороны дороги. Молча смотрели они на идущий между ними отряд.

На вид солдатам было лет 40–45. Все, как на подбор, атлетического телосложения, в камуфляжной полевой форме. На рукавах и краповых беретах – шевроны войск ВДВ. Они шли строем, медленно, какой-то странной походкой – ступая осторожно и почти не поднимая пыли с грунтовой дороги.

– Судя по выправке и возрасту, это не солдаты. Это офицеры какой-то элитной части ВДВ, – заметил кто-то из стоящих на обочине людей.

Вдруг идущий чуть впереди командир поднял вверх руку, и грозный отряд десантников остановился. Его остановила хрупкая, небольшого роста, пожилая женщина с фигурой, как у молодой девушки. Она быстро вышла на середину дороги и молча встала перед идущим на неё отрядом. На лице женщины была такая решимость, что, казалось, и танку боевому она не уступит свою дорогу. Перед собой хрупкая женщина держала военный китель с погонами полковника. Китель был украшен множеством боевых орденов и медалей.

Командир отряда подошёл к женщине, отдал честь и стал молча разглядывать награды.

– Меня зовут Раиса Александровна. Это китель моего мужа, Ивана Дмитриевича. Он ветеран Великой Отечественной войны, – взволнованно заговорила женщина. – Ивану Дмитриевичу исполнилось 80 лет, когда он узнал о прекрасной идее возрождения России. Он пришёл на это поле, заросшее бурьяном, увидел людей, которые пытаются возрождать землю, спасти её от запустения, и тоже купил себе гектар земли, чтобы создать на нём родовое поместье для своих детей и внуков. Он купил землю на свои деньги, на свои небольшие сбережения, которые копил на похороны.