– Расчёты делались, и подробнейшие, и не только с помощью мозга…

– Стоп! Молчи. Дай мне высказать свою мысль. Скажи-ка, ты могла бы посоревноваться с каким-нибудь самым совершенным компьютером, скажем, японским или американским?

– Но мне это неинтересно, – ответила она и добавила: – Это же примитивно и как-то унизительно. Соревноваться с компьютером – это всё равно что… ну как тебе объяснить на примере понятном… Это всё равно что соперничать с протезом руки или ноги, да и то не с полным протезом, а с частью его. У компьютера отсутствует главное. Это главное – чувства.

Я стал доказывать обратное, рассказав, как у нас люди, считающиеся очень умными, уважаемые в обществе, играют с компьютером в шахматы. Но когда ни этот, ни другие доводы её не убедили, стал просить это сделать для меня и для других людей в качестве доказательства возможностей человеческого мозга. Она согласилась, и тогда я уточнил:

– Так, значит, я могу официально заявить о твоей готовности посоревноваться в решении задач с японским суперкомпьютером?

– Почему с японским? – переспросила Анастасия.

– Потому что они считаются лучшими в мире.

– Вот как? Лучше уж со всеми сразу, чтобы ты потом не просил меня заниматься ещё раз этим неинтересным делом.

– Прекрасно! – обрадовался я. – Давай со всеми, только задачу сформулируй.

– Хорошо, – неохотно согласилась Анастасия, – но для начала, чтобы время не тратить на формулировку, пусть они и решат ту задачу, которую ты передо мной ставил, подтвердят или опровергнут моё решение. Если опровергнут, то своё предложат. Жизнь, люди нас и рассудят.

– Прекрасно, Анастасия! Молодец! Это конструктивно. А сколько, ты считаешь, нужно времени дать для решения этой задачи? Думаю, как тебе, полтора часа для них очень мало будет. Давай три месяца.

– Пусть будет три.

– Судьями предлагаю сделать всех желающих. Когда их будет много, никто из корысти не повлияет на их оценку.

– Пусть так, но мне бы хотелось ещё поговорить с тобой о воспитании детей…

Анастасия считала воспитание детей главным и всегда говорила об этом с удовольствием. Моя затея соревноваться с компьютерами не вызвала в ней особого интереса. Однако я всё же радовался, что заручился её согласием. Вот теперь хочу призвать фирмы, выпускающие современные компьютеры, вступить в соревнование по решению вышеизложенной задачи.

У Анастасии я решил уточнить:

– А какой же приз назначить победителю?

– Мне ничего не надо! – ответила она.

– Почему ты о себе? Абсолютно убеждена в своей победе?

– Конечно, я же человек.

– Ну хорошо. Что ты всё же можешь предложить фирме, занявшей первое место после тебя?

– Ну я подскажу им, как усовершенствовать их примитивный компьютер.

– Договорились!

Однажды по моей просьбе Анастасия повела меня смотреть звенящий кедр, о котором рассказывали её дед и прадед. Мы отошли недалеко от поляны, и я увидел его. Примерно сорокаметровое дерево немного возвышалось над рядом стоящими, но главное его отличие было в том, что крона его как бы светилась, создавая вокруг себя ореол, похожий на тот, что рисуют на иконах вокруг лика святых. Этот ореол не был ровным, он пульсировал. В самой верхней точке образовывался тонкий луч и уходил в небесную бесконечность.

Зрелище завораживало и очаровывало.

По предложению Анастасии я прижал ладони к его стволу и услышал звон или потрескивание, сравнимое с тем, что мы можем слышать, находясь под высоковольтной линией электропередачи, только более звонкое.

– Это я сама случайно нашла способ, как вернуть его энергетику в Космос и потом рассеять на Земле, – сообщила Анастасия. – Видишь, кора в разных местах ободрана, это медведица лезла, я её с трудом заставила дотащить меня до первых веток. Уцепилась за шерсть её загривка. Она лезет и ревёт, лезет и ревёт. Так до первых веток, по ним я добралась до самой верхушки. Сидела там два дня и что только не придумывала: и гладила его, и кричала вверх – ничего не помогало.

Дедушка и прадедушка пришли. Представляешь, что тут было? Стоят они внизу, строжатся на меня и требуют, чтобы вниз спускалась. Я, в свою очередь, требую, чтобы рассказали мне, что с кедром делать. Как спасти звенящий кедр, раз его люди не спилили. Они не говорят. Но я чувствую, они знают. А дедушка, хитрый такой, хотел обмануть меня, стал обещать мне помочь разобраться с одной женщиной, с которой я никак не могу найти контакт.

Я очень хочу ей помочь. Раньше дедушка только сердился, что я на неё так много времени трачу, а другие дела не делаю. Но я-то знала, что он не сможет мне помочь, потому что прадедушка дважды пытался от дедушки тайком это сделать и тоже не смог.

Потом дедушка совсем разнервничался: схватил ветку, бегает вокруг кедра, хлещет веткой по воздуху и кричит, что я самая бестолковая в семье, действую алогично, умных советов не воспринимаю, и он будет воспитывать меня прутьями по заднему месту. И хлещет при этом веткой по воздуху. Надо же ему было такое придумать, даже прадед рассмеялся. Я тоже хохочу. Тут и сломала нечаянно ветку на верхушке, а из неё идёт свечение. И слышу голос прадеда, очень серьёзный, требовательный и просящий одновременно:

– Не трогай, внученька, больше ничего, спускайся очень осторожно, ты уже всё сделала.

Я послушалась и спустилась. Меня прадедушка молча обнял, сам дрожит и показывает на кедр, а на нём всё больше и больше веточек начинает светиться, потом образовался лучик, уходящий вверх. Теперь не сгорит звенящий кедр, через свой лучик отдаст всё накопленное за пятьсот лет людям и Земле. Прадедушка объяснил, что это в том месте лучик образовался, где я кричала вверх и веточку нечаянно, когда смеялась, сломала. Прадедушка говорил, что если бы я дотронулась до лучика, исходящего от надломленной веточки, мой мозг разорвало бы, так как слишком много в этом лучике энергетики и информации, что именно так погибли мои папа и мама…

Анастасия положила свои ладони на могучий ствол спасённого ею звенящего кедра, прижалась к нему щекой, помолчала некоторое время, потом продолжила свой рассказ:

– Они, мои папочка и мамочка, обнаружили такой же звенящий кедр. Только мама немножко по-другому всё делала, потому что не знала… Она залезла на стоящее рядом со звенящим кедром дерево, дотянулась до нижней ветки звенящего кедра и надломила её, нечаянно осветив себя вспыхнувшим из веточки лучиком. Веточка была направлена вниз, и луч уходил в землю. Это очень плохо, очень вредно, когда такая энергетика попадает в землю… Когда папа пришёл, он увидел этот лучик и маму, так и оставшуюся висеть, одной рукой намертво уцепившуюся за ветку простого кедра. В другой она держала сломанную ветку звенящего.

Папа всё, наверное, понял. Он полез на звенящий кедр, долез до вершины. Дедушка и прадедушка видели, как он ломал верхние веточки, но они не светились, а всё больше рассвечивались нижние. Прадедушка говорил, что папа понимал, что ещё немного – и он уже никогда не сможет спуститься вниз, а лучика, уходящего вверх, пульсирующего свечения всё не появлялось, лишь всё больше тонких лучиков светило вниз. Верхний луч появился, когда папа надломил большую ветку, направленную вверх. И хотя она не светилась, он согнул её и направил на себя.

Когда она вспыхнула, папа ещё смог разжать руки, и лучик из распрямившейся веточки устремился в небо, потом образовался пульсирующий ореол.

Прадедушка говорил, что папин мозг в последние мгновения его жизни смог принять огромный поток энергетики и информации, что он каким-то невероятным образом смог очистить себя от всей заложенной ранее информации, потому и удалось выиграть время для того, чтобы успеть перед разрывом разжать руки и направить веточку вверх.

Анастасия ещё раз погладила ладонями ствол кедра, прижалась к нему щекой и замерла, улыбаясь, прислушиваясь к звону дерева.