Главная заслуга Евгения Максимовича состоит в том, что он добился стабилизации политической ситуации в России. С его вступлением в должность исчез страх перед тем, что будет распущена Государственная Дума, что президент решится вновь применить силу против парламента, что страна пойдет вразнос и воцарится диктатура. И как-то сразу спало напряжение. Правительство получило несколько месяцев относительного спокойствия — для того, чтобы что-то сделать.

Когда Примаков представил публике свой кабинет, его называли розовым, красным, коммунистическим. Первые заявления министров насчет управляемой денежной эмиссии, национализации, поддержки военно-промышленного комплекса просто пугали.

На правительство оказывали колоссальное давление губернаторы, военно-промышленный комплекс, крупные производители. Они требовали денег и были уверены, что именно это правительство пойдет им навстречу. И ошиблись. Денег правительство Примакова печатать не стало. Как выразился один из коллег Примакова: когда становишься министром, нельзя не быть монетаристом. Невозможно раздать денег больше, чем есть в казне. Немыслимо давать кредиты, если очевидно, что их не вернут. Одно дело на митинге или с думской трибуны сулить избирателям золотые горы. Другое — понять, что от одного неверного шага может пострадать вся страна.

Вопреки первоначальным обещаниям, правительство Примакова не так уж сильно вмешивалось в экономику.

Людям не мешали работать. Не сбылся ни один из катастрофических сценариев, которые сулили правительству Примакова. Его кабинет впервые за десять лет составил честный бюджет, в котором доходы превышают расходы. И фактически удержал рубль, и через несколько месяцев наступило некоторое улучшение ситуации в стране, начался рост производства. Девальвация рубля помогла отечественному производителю, и от этого выиграло село и небольшие города России, где сосредоточены производители. После долгих споров в правительстве отказались от мысли, что в Международном валютном фонде сидят мальчики в коротких штанишках, ничего не смыслящие в российских делах. Выяснилось, что разумные предложения МВФ совпадают с целями правительства. И вообще оказалось, что в стране все-таки сформировалась рыночная экономика, которая уже не так сильно зависит от правительственных решений и постановлений.

Примаков был очень осторожен, он продумывал каждый шаг, двигался как по минному полю, поэтому на посту премьер-министра он допустил куда меньше ошибок, чем кто-либо другой на его месте. Но вместе с тем его упрекали в том, что он не идет на решительные, радикальные, но непопулярные меры, которые только и могут вытащить нас из кризиса.

Либеральные экономисты ругали Примакова за пассивность. Если к хирургу пришел больной с нарывом, хирург, конечно, должен позаботиться о том, чтобы сделать операцию максимально безболезненно. Но вскрывать нарыв необходимо, иначе будет заражение крови. Примакова обвиняли в том, что он, ссылаясь на волю пациента, не решается вскрыть нарыв, а дает только обезболивающее. Но пациент-то может и умереть…

Вот и президент Ельцин в мае 1999 года объяснил стране, что расстался с Примаковым, потому что его правительство не преуспело по экономической части. Некоторые экономисты согласились с президентом. Другие напоминали, что Примаков стал премьером, когда страна находилась в кризисе, люди были в панике. От этого он страну спас и дал экономике возможность восстановиться. А провинция была ему благодарна — ей стало легче. Кроме того, при Примакове стали выплачивать зарплаты и пенсии — без опозданий.

Примаков, пожалуй, только с журналистами не нашел общего языка. Он настроил против себя средства массовой информации, выговаривая им за то, что они необъективны к правительству. Он всегда неоправданно остро реагировал на критику в газетах, считая, что его критикуют несправедливо. Он, похоже, исходит из того, что журналисты недостаточно серьезно подходят к делу.

Евгений Примаков приступил к работе с большим, невиданным кредитом доверия. Ни один глава правительства не имел такой массовой поддержки. Это создавало ему запас устойчивости в отношениях с Кремлем. Примаков был достаточно тактичен и умен, чтобы не покушаться на прерогативы президента, пусть даже и больного. Он ни одной минуты, что бы на сей счет ни писали, не работал заместителем президента. Он старался не возбудить в Ельцине ревность, зная, что тот не любит успехов других политиков. Евгений Максимович почти всегда чудесно ладил с начальством. Он наделен счастливым даром вести себя очень естественно.

Первоначально Ельцин зависел от Примакова и даже в определенном смысле заискивал. Через две недели после его назначения президент вдруг многозначительно и доверительно заговорил с ним:

— Давайте думать о стратегических вопросах. Я мыслю вас на самом высшем посту в государстве!

Примаков благоразумно отказался развивать эту тему:

— Я не готов к такому разговору. Не готов и не хочу его вести…

Борис Ельцин назвал Примакова «самым сильным, самым надежным премьером, которого поддерживает президент, поддерживает правительство, поддерживает Государственная Дума, поддерживают региональные власти на местах». Ельцин сказал, что получает удовольствие, видя, как Примаков решает проблемы, находя удачные компромиссы…

Тогда были плохие дни для Ельцина. В октябре 1998 года он полетел в Узбекистан и Казахстан. Но чувствовал себя скверно. Прямо под прицелом телевизионных камер в аэропорту он едва не упал. Его удержал Ислам Каримов, президент Узбекистана. Поездку свернули, и президент досрочно вернулся в Москву. Врачи сообщили, что у президента был трахеобронхит с высокой температурой. По Москве поползли зловещие слухи, что у него развилась болезнь Паркинсона.

Но едва кризис миновал, стало ясно, что Примаков неприятен Ельцину. Заговорили о том, что между Ельциным и Примаковым пробежала черная кошка, что президент обижен на премьер-министра, который за его спиной договаривается с Государственной Думой о том, чтобы вывести правительство из-под контроля президента. Известно, как Ельцин не любил, когда в его окружении кто-то занимался самостоятельной политикой…

Знатоки кремлевской жизни поняли, что и Евгений Максимович не задержится в своем кресле. В 1998 году сменилось три премьер-министра. На то, чтобы сменить главу правительства, у президента в любом случае сил хватит. Так и получилось. В 1999-м тоже сменилось три премьера.

В книге Ельцина «Президентский марафон» так объясняются причины отставки Евгения Максимовича:

«Примаков с каждым днем становился для огромной части бизнеса, а значит, и для среднего класса, средств массовой информации, для многих политиков и целых думских фракций раздражающим фактором. Вольно или невольно Евгений Максимович консолидировал вокруг себя антирыночные, антилиберальные силы, вольно или невольно наступал на свободу слова, и журналистов не могло это не волновать.

Той весной многие российские граждане в массовом порядке начали паковать чемоданы… Возбуждались непонятные уголовные дела. Под арест попадали невинные люди. Часть сотрудников спецслужб не скрывали при допросах и обысках бизнесменов, что ждут реванша за прежние годы…

Дальнейшее пребывание Примакова у власти грозило поляризацией общества. Разделением на два враждующих лагеря. Это была тяжелая тенденция. Затягивание этого процесса, сползание к прежним, советским, методам руководства могли превратить его отставку в настоящий гражданский конфликт. Стало понятно, что ждать до осени, тем более до 2000 года, как я запланировал раньше, просто нельзя».

Примаков возглавлял правительство всего восемь месяцев. 12 мая 1999 года, когда глава правительства пришел к нему с очередным докладом, оживленный и приободрившийся президент сообщил ему, что распускает кабинет. Примаков в эти недели чувствовал себя очень плохо, страдал от тяжелого радикулита, нуждался в операции. Но присутствия духа не потерял ни на секунду и твердо сказал: