Ей было сейчас не спокойно от того, что она поделилась и своими переживаниями. Она была уверена в Яне, но почему-то ей все равно казалось, что было бы внутренне легче, если бы она смогла смолчать. Орлова уверенно гнала от себя мысли о том, что если знают двое — знает толпа, и лишь улыбнулась Гончаровой, грустно так, немного затравленно. Темноволосая ведь и правда была просто запутавшимся котенком сейчас.

— Это будет между нами, я тебе обещаю. — негромко говорит рыжая. — Я никому не скажу. Но… Если у тебя не получится с Русланом, огромная просьба, не тяни с расставанием. Он очень ранимый и очень быстро привязывается.

— Я понимаю. И я, наверное, поеду домой, Яночка. Я тоже очень устала сегодня.

Рыжая согласно кивает, а после провожает подругу, закрывая за ней дверь. Гончарова и не думала ее осуждать. Это личный выбор девушки, да и сама рыжая моралисткой тоже не было. Нет, ни в коем случае, она не изменяла Максиму, но допускала тот возможный факт, что у Ксюши это произошло случайно, и она никак дальше не будет развивать эти отношения. Но какое-то внутреннее чувство ей подсказывало, что надвигалась буря. Огромная буря, которая может снести своими ветрами всю их компанию и раздробить на маленькие части, и предпосылки к тому же были — эта дурацкая ссора с Леркой; разлад между Давидом и Русланом, который закончился дракой. Что же будет дальше? Неужели это начало конца?

«День дает человеку пищу, ночь — голод» (с)

Промозглая и сырая погода преследовала город уже на протяжении недели, и дожди, вместе со свинцовыми тучами, не собирались покидать небосвод, вынуждая жителей в большинстве своем прятаться под крышей и не выходить из дома. Атмосфера на улице и правда была на редкость омерзительная, такая, что даже в окно смотреть не хотелось.

Он устал. Устал настолько, что хотелось выключить все органы чувств, закрыть глаза и больше никогда не открывать их. Просто ничего и никогда не ощущать. Все могло закончится плохо, и молодой человек сам это понимал, балансируя где-то на тонком канате над пропастью и каждую секунду удерживая себя и своих близких от падения в бездну. Но в бездну уже сейчас летел он сам, причем целенаправленно. Не было никаких сил остановиться, воздержаться, успокоиться, просто прийти в себя. Слабоволие, малодушие, страх — все это сконцентрировалось в нем одном, и он не мог управлять этими чувствами, покорно следуя своим инстинктам, больше напоминавшим первобытные, слепо идя за ними и делая все, что говорят какие-то страшные внутренние голоса.

Они преследовали его на каждом шагу, а он как будто бы и не жил своей жизнью, не имел своей воли и своих чувств, парень словно не имел ничего, кроме этого слепого желания крови. Он не мог обуздать свои инстинкты, и против себя тоже пойти не мог. Поэтому юноша просто ходил по замкнутому кругу, который не имел ни начала, ни конца, и как сойти с этой скользкой тропы он тоже не понимал.

Но здесь скорее следовало задать другой вопрос — хотел ли он с нее сходить? Все нужно было менять гораздо раньше, когда еще была возможность, но последние шансы упущены. И в этом, конечно же, была не только вина его самого, но и всего его окружения. И сейчас ему снова хочется реализовать куда-то свою потребность в крови, в насилии, во всей этой грязи. При всем при этом, молодой человек не считал себя психом. Таким же, как и все люди. Просто осмелившимся на столь страшные поступки. От которых по телу идет дрожь. От которых весь город бросает в ужас. От которых так и веет настоящим, сладким запахом смерти.

Жертву искать не хотелось. Больше не хотелось случайностей, глупо было надеяться на удачное стечение обстоятельств — теперь все было целенаправленно, уверенно, без лишней суеты и страха. Голоса усиливались, что-то шептали и разрывали голову, еще чуть-чуть и точно можно будет свихнуться, но пока слишком много дел, которые отложить сейчас нельзя. Нельзя.

— Надя! — окликнул он девушку достаточно громким голосом, стоя у окна своей знакомой и прикусив нижнюю губу. — Надя!

Девушка выглядит усталой и сонной — еще бы, на часах практически два часа ночи и любой адекватный человек в это время уже отдыхает. Она жила на первом этаже в небольшой пятиэтажке, с низенькими потолками и окнами. Ее семья не была особенно обеспеченной, вообще на своих плечах ее тянула только мать, которая сейчас была в больнице на смене, подрабатывая там медсестрой.

Сама девушка не представляла из себя ничего выдающегося. Светлые, глубоко посаженные водянистого цвета глаза, тонкие черты лица, больше похожие на мышиные. Обычная, каких вокруг миллионы, и на которых никто по обыкновению никогда не обращает внимания. Но сейчас на лице девушки читалось удивление, а ее светлые брови поползли вверх, потому что она была явно удивлена, когда увидела этого ночного гостя. Что? Да она своим глазам не верила! Неужели…

— Ты? — чуть громче, чем нужно ему, переспрашивает девушка, и парень прикладывает палец к губам, показывая светловолосой то, что нужно быть немного тише. Все-таки кругом спят люди, а ему не нужно сегодня привлекать лишнего внимания.

— Пойдем прогуляемся. Хочешь? — улыбнулся он ей, сверкнув в темноте глазами и легко поманив ее. — Одевайся, я тебя спущу прямо через окно. Давай скорее.

Девушка была не только не выдающей внешности, но, по всей видимости, еще и не обладала особым разумом, потому что спокойно повелась на эту уловку. Еще бы! Знакомый человек, первый красавец университета, так еще и зовет ее погулять! И какая разница, что на часах почти два, что в это время нормальные люди уже не гуляют? Кажется, от счастья у нее атрофировались все извилины, которые могли бы ей подсказать то, что не стоит этого делать, да и инстинкт самосохранения тоже попрощался с девушкой именно в эти минуты.

Она копается, а молодой человек, ожидающий ее под окнами, начинает сердится. Сколько можно собираться? Но он правда не показывает эту злость, пытаясь убрать со своего лица все эмоции, сделать вид, что все просто замечательно и что они, ни в коем случае, никуда не торопятся. Казалось, что она перемерила там тысячу нарядов, пока, наконец, высунулась в окно снова и протянула ожидающему ее ночному гостю руку.

— Только аккуратно… Я высоты боюсь.

— Не бойся. — успокаивает ее парень, осторожно сильными руками спуская ее с подоконника и небольшое количество времени удерживая на весу. Девчонка была, конечно, не из легких, но благо он ее не уронил. Аккуратно поставив ту на асфальт, юноша крепко сжал ее руку, даже не прикрыв окно, и потянул за собой, улыбнувшись.

— А куда мы идем?

— Сюрприз.

Шли они недолго. Сюрпризом оказался небольшой парк, расположенный в лесополосе на окраине того района, где проживала Надя. Это был, правда, не самый лучший район — обычный. В меру преступный, в меру спокойный, одним словом — далек от центра. Даже этот парк был ничем не примечателен — обычные кусты и деревья, которые росли вдоль небольшой аллеи, выложенной новой брусчаткой, видимо, совсем недавно был ремонт.

— А зачем мы… — тихо начинает говорить блондинка, обернувшись к парню, который внезапно остановился, решив, что местечко уже достаточно безлюдное.

— Закрой рот. — резко отрезает он, выдохнув, а потом усмехнувшись. Эта усмешка пробирала до мозга костей своей бездушностью, безразличностью, жестокостью. А в синеве ночи сверкнул нож.

В горле дыхание сперло и девушка не смогла даже закричать, но, скорее всего, она бы и не успела это сделать. Нож полоснул ей прямо по горлу, а несколько капель крови оросили его лицо. Девушка упала — еще несколько ножевых ранений в область живота, пока она лежала и захлебывалась кровью, а он с легким презрением, но настоящим наслаждением в глазах смотрел на ее мучения. Также, как на мучения Наташи. Какие же они все-таки бездарные и глупые создания.

Еще один вздох, еще один ножевой удар, только, на этот раз, последний — она хрипит и, наконец, жизнь тихонечко выходит из нее, душа покидает ее, которое до сих пор сохраняет тепло, пусть и ненадолго. Он усмехается, оставляя нож прямо рядом с телом, стянув с рук перчатки и, в последний раз презрительным взглядом окинув тело. Сплюнув на землю, он разворачивается и направляется к выходу из парка, спрятав руки в карманы осенней куртки. Промозглые все-таки нынче ночи. Холодные.