Пожалуй, сейчас был один из тех немногих случаев, когда они не достигли взаимопонимания. Обычно, кто-то из них уступал или же соглашался, но сейчас что Новиков, что Гончарова продолжали стоять на своем, как два упрямых барана. Максиму казалось, что Яна уже помешалась на этом маньяке, что видит его в каждом встречном, и даже готова обвинить собственных друзей. А вот рыжеволосой казалось, что Максим просто твердолобый баран, который уперся в то, что «друзья не могут» и не видит ничего дальше своего носа. А вот она все видит, и обязательно докопается до истины.

— Яна, ты сейчас просто нагнетаешь атмосферу…

— Да нет же! — воскликнула девушка, серьезно посмотрев на парня и тяжело вздохнув. — Хорошо, давай мы с тобой проведем эксперимент. Ты же уверен в невиновности друзей? Значит, и волноваться нечего, а я еще раз уточню все для себя, что мы все чисты. Договорились?

Яна улыбается, и Макс сдается, просто согласно кивая и пожимая плечами. Он на тысячу процентов уверен в том, что ничего не произойдет, и что Гончарова сейчас попусту сотрясала воздух, обвиняя ребят во всех злодеяниях.

Рыжая нервно вырывает из своей тетрадки два листа и берет из пенала обычную черную ручку. Она задумчиво прикусывает нижнюю губу, а после тяжко вздыхает, как будто бы только что скинула с себя большую ношу, и принимается за написание записки.

«Я знаю, что это ты. Даже не думай отвертеться»

Максим, читая содержания, лишь закатывает глаза, но молчит. Сейчас ему кажется, что Яна в высшей степени ведет себя по-идиотски, хотя бы потому что даже не думает доверять друзьям. Он бы так не смог, и эти дебильные проверки тоже не собирался устраивать. И вообще, после Новиков всячески надеялся на то, что он сможет от этого отбрехаться, мол, он даже и не в курсе был происходящего, и ни о каких записках ничего не знал.

— Ян, детский сад. — признается Макс, покрутив их в руках и пожимая плечами. — Ну и как ты теперь их незаметно подбросишь? Не будешь же ты в лоб передавать этим гаврикам записки.

— В лоб — не буду. А вот через какого-нибудь первокурсника обязательно передам. Их же многие знают — в крайнем случае, объясню, что, кому и как надо передать. Так что не волнуйся за меня.

Слишком беспечно, может быть, но Гончарова отмахивается от парня и его назойливых комментариев о том, что этого вообще делать не стоит. Действительно глупо и немножко безрассудно. Правда для Гончаровой сейчас казалась главной, ей просто жизненно необходимо было вывести всех их на чистую воду и заставить сожалеть о содеянном.

Макс не одобрял. Он все еще считал, что недоверие к друзьям — вершина бесчестия, и ему просто по-настоящему было стыдно за Гончарову. Такое простое, обыденное чувство, как стыд, просто не желало покидать юношу, и он устало вздохнул, махнув рукой.

— Делай, что хочешь. Только если что, то я в этом не участвовал, и не вздумай кому-то ляпнуть, что я знал об этом.

Наконец, прозвенел звонок, и Новиков поднялся, устало выдохнув и собирая вещи, а потом первый выходит из аудитории. Обиделся, и это было слишком явно — так и читалось по его глазам, поджатым губам и напряженному подбородку. Яна лишь тяжело вздохнула — черт возьми. Ну почему это произошло именно сейчас? С Максом ссориться она правда просто ненавидела. И в данный момент это было еще и так не вовремя…

— Ну солнышко! — воскликнула она ему в ответ и, не ожидая остальных ребят, тоже вылетела из коридора. И записки, конечно, благополучно взяла.

Яночка была не из тех людей, которые отступают от своего просто потому что кто-то против. Может, у Макса и были веские причины на то, чтобы обидеться, чтобы перестать с ней разговаривать и даже не подождать ее после пары — сейчас казалось, что Новиков просто ведет себя как ребенок, который уже во взрослом теле, а вот мозгами не достиг и пятилетнего возраста. И это заставляло Яну лишь закатывать глаза, недовольно морщась. Значит, друзьям он доверяет, а ее интуиции — нет? Ну что же, они это еще обязательно обсудят, Максим во всем этом может даже не сомневаться. Да он, если быть откровенно честными, был в этом уверен — он Яну тоже знает слишком долго, чтобы хотя бы на миг предположить то, что она может отступиться от того, что уже задумала.

Выловив в коридоре какого-то первокурсника, кажется, даже не с их факультета, и объяснила, кому, что и как передать. Было немного волнительно, рыжая еще никогда не участвовала в подобных авантюрах и обычно всегда была за спиной Максима, а вот тут ей явно приходилось все проворачивать самой. Искренне надеясь, что этот мальчишка ничего не перепутает, с абсолютным чувством выполненного долга, Яна отправилась искать Новикова и в столовую. Все-таки, нужно с ним помириться и объяснить, почему такие меры для нее были необходимы. Как будто бы, ей не хотелось, чтобы сама же Яна и оказалась не права, чтобы все это оказалось просто Дашиным вымыслом и не более того. Но, рано или поздно, все точки будут расставлены, и все будет на своих местах. Просто нужно еще немного подождать.

«Он стал моим наваждением,

Тенью в каждом моем сновидении,

В каждом зеркале отражением,

Самым тайным моим откровением.»

Ночь была сумасшедшей. Два часа ночи следующего дня, и Лере казалось, что она не чувствует никакого тепла рядом, а просто пустое пространство. Сегодня снились кошмары, и они были правда страшные, то черти; то ее преследовали, дыша ей в затылок; то она просто оставалась одна посреди поля и не могла никак уйти с него, словно вокруг самой девушки был огромный стеклянный прозрачный куб. В последнее время Валерии часто снились нехорошие сны — возможно, сказывалось какое-то внутреннее не совсем хорошее предчувствие, как будто бы вот-вот должно произойти что-то плохое. А может быть, это просто было из-за того, что она до сих пор Лагранжу не поведала очень важную новость, которая может в корне поменять их жизнь в дальнейшем.

— Алекс? — тихо спрашивает кудрявая, сонно приоткрывая глаза и внимательно озираясь по сторонам, а потом, не находя молодого человека в спальне, она недоуменно садится на кровати и оглядывается еще раз, только уже более внимательно.

Здесь все так знакомо ей — класса с девятого. Тогда они были просто парочкой лучших друзей, которые всегда были вместе — делали домашнюю работу, гуляли с собакой Алекса, которая, кстати, живет у него до сих пор. Небольшой, милейший карликовый пудель Вилли, и Валерия его просто обожала, даже более чем. Но было странным то, что рядом, на кровати парень отсутствовал. Он был не совсем понятно где — то ли просто спустился на кухню, то ли его вообще не было дома. Лера взглянула на часы, отмечая, что уже очень поздно, да и вообще, засыпали они в одиннадцать часов вместе.

— Алекс? — чуть громче зовет девушка. Она не хочет разбудить его родителей, поэтому особенно не повышает голос, говоря буквально в пол силы. — Солнышко, ты где?

Кудрявая осторожно спускает ножки с кровати, поднимаясь. Его футболка была достаточно широкой ей и выглядела, как домашнее платье, поэтому девушка решительно направилась к выходу из комнаты, не совсем понимая, куда ее молодой человек мог подеваться.

Валери вообще боялась темноты. Ей страшно было смотреть в зеркала по ночам, или в темные окна — казалось, что там она может увидеть что-то жуткое, например, чью-нибудь страшную, изуродованную физиономию, или же просто какое-то странное явление. Раньше в комнате Лекса прямо напротив кровати висело огромное зеркало, но потом они вместе его перевесили, и Лера была ему крайне благодарна. Сейчас бы девушке было страшно встать. Возможно, это какая-то детская фобия, абсолютно не обоснованная и чуждая взрослым людям, но Царева никогда не могла перебороть себя в этом плане. А сейчас еще и Алекса под боком не было.

— Солнышко? — еще раз, почти отчаянным голосом, зовет она, прикусывая нижнюю губу. Мало ли, что с ним могло произойти, она даже думать об этом не хотело, а сердце уже сделало несколько кульбитов и благополучно упало куда-то в живот.