С отвращением фыркнув, Макферлейн подошел и наступил на червя, одним махом превратив его в липкую массу. Глинн одобрительно кивнул.

— Оцените ущерб, нанесенный аппарату, — обратился он к технику.

Мужчина кивнул и быстро приступил к исполнению указания.

— Люк все еще запечатан, — возвестил он, открывая его и заглядывая внутрь, подсвечивая себе фонариком. — Внутри все выглядит хорошо.

— Как много времени займет ремонт? — спросил Глинн.

Техник потратил минуту, оценивая ущерб корпуса, затем отступил и развел руками.

— Ну? — надавил Глинн.

— Боюсь, внешний корпус не подлежит восстановлению.

— А как насчет титановой сферы?

— Она не повреждена. Кувалда не смогла бы ей навредить. Но сам аппарат бесполезен: он не сможет опуститься на глубину, двигателя нет, автопилот потерян, связь полностью уничтожена… это просто инертная титановая оболочка.

— Но эта оболочка все еще способна выдержать давление на глубине?

— Да.

— Что насчет плавучести? Она сможет донести заряд?

— Скорее, она сможет с ним затонуть…

— То есть фактически, ядерное оружие можно поместить в титановую сферу, отбуксировать ее до точки детонации и взорвать?

— Отбуксировать? — переспросил Макферлейн. — И на чем же ты собрался его буксировать? Разве украденный батискаф не был последним?

— У нас есть запасной. Припрятанный, так сказать на всякий случай. Мы зовем его «Пит».

— «Пит»?

— В честь Пита Беста[45], — передернул плечами Гарза, вмешавшись в разговор.

— Итак… — Макферлейн сглотнул и повернулся к технику. — Действительно ли можно доставить бомбу в сфере до точки детонации на буксире?

— Скорее всего, да, — с легким сомнением отозвался техник.

— Ее нужно взорвать на высоте шестисот футов над «Ролваагом», — сказал Макферлейн. — Выше или ниже этой точки нужный эффект вряд ли будет достигнут.

— Все верно, — подтвердил Гидеон. — Симуляция на скорую руку, которую нам пришлось провести, показала, что шестьсот футов является оптимальной высотой для термической детонации. Показатели начинают ухудшаться по мере приближения к корпусу.

— Другими словами, у нас самоубийственная миссия, — подвел итог Глинн.

Повисла тишина.

— Кто-то должен отправиться на «Пите», доставить ядерное оружие до точки в шестьсот футов над «Ролваагом» и держать его там до самой детонации.

— Почему нельзя просто опустить его на кабеле? — спросил Макферлейн.

— Если бомба взорвется строго под «Батавией», — покачал головой Гидеон, — ударная волна просто уничтожит корабль. Судно должно находиться от места взрыва, как минимум, в шести морских милях.

— Разве эта жертва не стоит того, чтобы ее принести? Ну и черт с ним, корабль затонет. Но у нас есть спасательные шлюпки…

— Есть множество причин, по которым это не сработает, — ответил Глин. — И не последней из них является то, что на борту творится полный хаос.

Это заявление было встречено новым затяжным молчанием.

Наконец, заговорил Макферлейн.

— Я это сделаю. Я возьму «Пита» и доставлю бомбу.

Глинн внушительно посмотрел на него.

— Нет. Ты никогда не управлял батискафом. Эта операция будет слишком сложна для тебя.

Его взгляд обратился к Гидеону.

— Гидеон, — кивнул он, — очевидный выбор падает на тебя, — прежде, чем ученый успел что-либо на это ответить, Глинн продолжил. — Ты болен. И ты умираешь. Вылечить тебя невозможно, и мы оба это знаем. Через девять месяцев ты, в любом случае, умрешь. Ты мог бы обменять эти девять месяцев жизни на спасение мира. Увы, у меня нет времени облекать этот факт для тебя в красивую обертку: ты сам видишь, как у нас обстоят дела.

Он излагал эти откровенные истины спокойным, унылым и ровным тоном, словно бухгалтер, читающий клиенту его данные по счету. Гидеон застыл полностью ошеломленный и пораженный. Глинн вздохнул:

— Человек, который смотрит в лицо смерти — особенный человек. Он может делать исключительные вещи. И это — одна из таких вещей.

Гидеон не сразу сумел найти, что ответить.

Тишина была нарушена внезапным саркастическим смехом Макферлейна, и все взгляды обратились в его сторону.

— Ну и ну, — горько рассмеялся он. — Похоже, что иногда даже самая маниакальная одержимость может принести положительные результаты, — он довольно сильно хлопнул Глинна по плечу. — Палмер Ллойд был бы тобой доволен, — он повернулся к Гидеону и протянул ему руку. — Что ж, честь тебе и хвала, коллега. Теперь спасение всего мира зависит от тебя.

Эйвен Винтер откинулся на спинку кресла в небольшой пристройке, примыкавшей к комнате отдыха. Рядом с ним стоял офицер безопасности Оукс, присоединившийся к мятежу в то же самое время, что и он. От ноющей боли Винтер чувствовал себя измученным, но вместе с тем он испытывал некую отрешенность, которая — по его разумению — была признаком шока от полученных огнестрельных ранений. Ни одна из его ран не была смертельной, но они делали его бессильным. Провал операции по захвату мостика временно деморализовал группу.

Но теперь баланс сил снова склонился в их сторону.

— Позовите Мастерсона, — сказал Винтер Оуксу.

— Да, сэр.

Теперь его задача заключалась в том, чтобы как следует замотивировать Мастерсона. Винтер успел заметить, что Мастерсон играл в этом восстании ключевую роль: он умел вербовать людей, он был хорошим человеком, люди доверяли ему. Будучи вторым помощником инженера, он хорошо знал, как функционируют системы корабля и, если придется, мог взять на себя управление. К этому моменту многие присоединились к мятежу — почти все, находящиеся на борту, кто не был парализован растущим хаосом и ужасом. Центр управления был нейтрализован. Даже некоторые офицеры службы безопасности, отправленные выкурить мятежников из служебных кают, перешли на их сторону. Единственными, кто оказывал сопротивление, были капитан и офицеры мостика вместе с высшим руководством ЭИР — Глинном и его группой. Ситуация была такова, что мятежники могли легко добраться до мостика без единого выстрела. Загвоздка для них заключалась лишь во вскрытии дверей мостика: этот последний рубеж обороны был спроектирован таким образом, чтобы не допустить проникновения внутрь мятежников, террористов, а также всех остальных, кто вознамерится перехватить контроль над судном.

Мастерсон подошел к двери.

— Как у вас дела? — спросил он.

Винтер прекрасно видел, что Мастерсону требуется рука наставника, ему явно нужны были вдохновение и поддержка. Он пожал их идейному лидеру руку, поморщившись от боли.

— Жить буду, — он чуть помедлил, выдерживая театральную паузу. — Особенно, если нам удастся доставить корабль в порт Ушуайи.

Мастерсон, похоже, колебался.

— Двери на мостик…

— Грэг, я все устроил. Оукс нашел на оружейном складе немного взрывчатки С4. Он знает, как разнести эти двери ко всем чертям, — это было не совсем правдой, но Оукс действительно прошел небольшую подготовку по работе со взрывчаткой в учебном лагере. — Взорви дверь, и тогда ты сможешь попасть внутрь. У тебя есть люди, есть цель и есть оружие.

— Я знаю, но… но мостик вооружен до зубов…

— Если мы не захватим управление кораблем и не уберемся отсюда, мы все покойники. Пятьдесят восемь часов до безопасности — просто держи эту цифру у себя в голове. Пятьдесят восемь часов — и все это закончится.

Мастерсон кивнул.

— Ты — лидер. Все смотрят на тебя. Ты это начал, и, слава Богу, что ты это сделал. А теперь собери всех и доведи дело до конца. Позволь мне рассказать тебе свой план, — он чуть наклонился, задохнувшись от боли и помедлил несколько мгновений, восстанавливая дыхание. — Блицкриг — наша единственная возможность. Но в то же время важно убедиться, что мостик не будет поврежден.

Он приманил Мастерсона еще ближе к себе и начал объяснять, как должна быть проведена важнейшая операция этого мятежа.