— Ты это слышала? — спросил Протеро, его голос звучал настолько возбуждено, что местами срывался, как у подростка. — Чертов ублюдок! Он с нами говорит! Твоя теория о том, что он просто бездумно повторяет это дерьмо, провалилась.

— Признаю свою ошибку, — сказала Вонг. Она на миг представила, что произойдет, если она сообщит Протеро, что она на самом деле о нем думает. Нет! Пожалуй, это еще может подождать. Возможно, когда они вернутся домой…

— О’кей. Я собираюсь повторить «кто ты?».

Снова прозвучала вокализа синего кита. И на этот раз ответ пришел быстрее.

— Ты записала его? — нетерпеливо спросил Протеро.

— Конечно.

— Я не знаю, что это значит, но мы обязательно его расшифруем. Давай сделаем это снова. Они повторили то же сообщение, и получили тот же ответ.

— Вонг, прогони этот звук через акустическую базу данных и посмотри, какие совпадения мы получим.

— Уже сделано.

У компьютера не заняло много времени найти дюжину совпадений в обширной фонотеке звуков синих китов Протеро. И, как и прежде, она просмотрела обстоятельства, при которых эти звуки были записаны, перенаправив результаты на рабочий компьютер Протеро. Некоторое время он работал молча.

— Ну вот, — сказал он. — Кажется, у меня есть перевод. Ответ Баобаба состоял из трех разных звуков. Первый, похоже, имеет какое-то отношение ко времени. Однако он прозвучал как-то слишком уж затянуто. Я полагаю, что он означает «долгое время» или «давно».

Послышались щелчки клавиатуры. Протеро еле слышно пробормотал несколько грязных ругательств, которые Вонг против воли услышала, ибо они транслировались через гарнитуру.

— Ладно, — продолжил он. — Вторая вокализация обозначает расстояние. Она тоже ненормально вытянута. Так что она, вероятно, означает нечто вроде «большое расстояние». Или больше похоже на «издалека». Вот и все! Мы спросили его: «Кто ты?» и он ответил: «Давным-давно. Издалека».

Вонг охватило странное ощущение, как будто кубик льда полз по ее шее. Это был, без всякого сомнения, потрясающий момент.

— Есть еще третий звук. Он прозвучал как предупреждающие ноты китов, которые появляются при встрече с рыболовной сетью или тралом, — он сделал паузу. — «Сеть». Я не уверен насчет этого перевода на все сто процентов. И это значение совсем не подходит к двум другим, но… — Протеро оживился. — Ты понимаешь, что мы сделали? — воскликнул он, как будто до него только что дошла вся масштабность события. — Мы — первые люди, которые действительно общаются с инопланетным интеллектом! Твою мать! Он сказал нам, что преодолел большое расстояние за долгий период. Это все очень мне напоминает стартовые титры «Звездных войн»: Давным-давно в далекой, далекой галактике…

Ощущение озноба распространилось и усилилось. Вонг понятия не имела, почему она так внезапно почувствовала его, но ей казалось, что в послании Баобаба было что-то неописуемо потерянное и одинокое. Давным-давно, издалека… Это не было похоже на сообщение, скорее, это было больше похоже на крик о помощи. Тогда как сюда вписывалось третье слово — «сеть»?

Ее размышления были прерваны Протеро.

— Давай продолжим. Давай посмотрим, на какие наши вопросы он еще соблаговолит ответить.

Но ничего не получилось. Они транслировали звуки еще час, но ответа так и не получили. Казалось, что сущность, по какой-то причине, не захотело больше разговаривать.

Гидеон был чертовски рад, что на этот раз находится в Центре управления, а не в батискафе. Он стоял у своей обычной консоли, наблюдая за главным экраном вместе со всеми остальными собравшимися в комнате. Макферлейн стоял рядом с ним, являя собой квинтэссенцию молчаливой сосредоточенности.

Макферлейн быстро включился в проект. Казалось, он успевал быть всегда и всюду, во всех точках корабля одновременно, по долгу службы вторгаясь в каждую лабораторию, каждую мастерскую и на каждое рабочее место, нажив в процессе всего этого множество врагов. Гидеон заметил, что многие на борту корабля не только недолюбливали Макферлейна, но как будто даже побаивались его. Он производил впечатление человека, который прошел огонь, был сожжен до костей и выжил, восстав из пепла. Личности, которая не давала себе труда изрекать формальные любезности, коими пронизано социально-желательное поведение. Правдолюба, которые преподносил факты такими, какие они есть, избегая любых социальных уверток, что порой звучало грубо и оскорбительно. Только Протеро выглядел пораженным, даже очарованным этой его непринужденной манерой.

Весь Центр управления, затаив дыхание, наблюдал, как дистанционно управляемый «Ринго» парит над морским дном в четверти мили от Баобаба, укладывая матрицу зарядов и сейсмических датчиков. Сам Баобаб, судя по всему, немного успокоился, как только аппарат оказался в непосредственной близости от него.

— Эта штуковина, словно кошка, — заметил Макферлейн, который взял на себя единоличный контроль над операцией, и никто не решился это оспорить, — притворяется мертвой. Замерла в ожидании, когда птичка подлетит поближе.

Опять же, Гидеон был удивлен проницательностью мужчины: его слова оказались не так уж далеки от гипотезы, вокруг которой роились его собственные мысли. Но план подразумевал, что ГОА будет держаться на расстоянии — по крайней мере, они очень рассчитывали, что он останется вне досягаемости ужасной, засасывающей пасти твари. К счастью, заряды не нужно было размещать настолько близко. Идея заключалась в том, чтобы выявить внешние границы подземного присутствия существа, определить насколько далеко и глубоко проникли его «корни».

Это был долгий процесс. В Центре управления присутствовало мало людей, да и операция в целом была разработана в экстренном режиме. Глинн распорядился, чтобы в будущем информация поступала более обособленно, в попытке положить конец сумасшедшим домыслам и слухам, распространявшимся, как лесные пожары. Корабль напоминал небольшой городок в худшем смысле этого слова. Гидеона поражало то, что в сложившихся обстоятельствах нормальные, образованные люди создавали и разносили ядовитые, порочные сплетни, попутно повторяя и преувеличивая каждую мелочь, участвуя в мелких спорах и абсурдных дискуссиях. Это было влияние токсического уровня тревоги и стресса, что в настоящее время установился на борту судна.

— Ты сказал, что узнал этот способ на буровой? — спросил Гидеон Макферлейна.

— Да. И затем я соединил его с технологией охоты за метеоритами. Я подумал, что он идеально подходит для поиска больших, тяжелых объектов под землей.

— И как? Успешно?

— Нет. Я опробовал его на кратере Боксхол[35] возле Алис-Спрингс в Австралии. Основной объект я так и не нашел. Должно быть, он испарился при ударе или при прохождении атмосферы. Тогда я выбросил сорок штук на ветер, и это сделало меня банкротом.

— Так как же ты оказался на борту «Ролваага»?

— По моему виду вряд ли это скажешь, но когда-то я был самым успешным охотником за метеоритами в мире. Мой бывший партнер Нестор Масангкей нашел гигантский метеорит на островах мыса Горн. Он умер прежде, чем смог заявить на него права. Палмер Ллойд пронюхал об этом и нанял меня вместе с Эли и его инженерной компанией, желая его заполучить. Так мы все, одной большой компанией, и отправились туда, чтобы выкопать его. Я уверен, что ты и так знаешь эту историю. Из-за преступного высокомерия весь корабль пошел ко дну — доставив этого сукина сына туда, где он и хотел быть.

— Так почему же Ллойд нанял тебя и для этой экспедиции? Здесь же не метеорит, что тебе тут делать?

— Ты слышал, что я сказал там, в кабине Глинна. Ллойд наблюдал за моим поведением в последние часы «Ролваага». Он решил, не без оснований, что я лучше квалифицирован для выхода из сложившейся сложной ситуации, чем оба Джи.

— Ты имеешь в виду Глинна и Гарзу?