Риз умер буквально на руках Брамбелла, его кровь по операционному столу сбегала прямо на пол.

— Доктор, у вас кровотечение, — воскликнула Сакс, хватая его за предплечье и надавливая стерильной повязкой на порезы.

Он повернулся к ней.

— Бросьте этого дьявола в блендер!

Она повиновалась. Брамбелл прижал повязку к руке, надеясь, во имя всего святого, что эта тварь не ядовита, и повернулся к экрану. Доктор Сюзанна Риос все еще была на связи, глядя на развернувшуюся перед ней сцену с выражением чистейшего безмолвного ужаса на лице. Ее рот открывался и закрывался, не издавая при этом ни звука.

— Мне так жаль, доктор, — пробормотал Брамбелл. — Пожалуйста, не отключайтесь — у нас есть еще один пациент. Он слышал, как зажужжал блендер, и уловил момент, когда визг червяка оборвался, ознаменовав, что он превратился в серую кашу. На доктора накатила волна головокружения, и он почувствовал, как Сакс схватила его за руку и усадила на стул, дала стакан воды, снимая повязку с раненой руки.

— Дайте, я осмотрю ваши травмы, — твердо сказала она. — Просто расслабьтесь.

— У нас нет на это времени, — сказал Брамбелл, вставая.— Нам нужно прооперировать Стальвезера.

В четыре часа утра Гидеон находился в своей каюте один, работая за небольшим столом. Симуляция почти завершилась. Она потребовала без малого сорок часов работы процессора суперкомпьютера IBM Q «Вулкан».

У Гидеона было плохое предчувствие. Основной вопрос заключался в том, насколько глубоко и широко ударная волна ядерного оружия сможет проникнуть в морское дно. В этой области грунт состоял из пелагических отложений — если говорить по существу, здесь были залежи прессованной глины, к тому же еще и сырой. Они походили на мягкое одеяло — наихудший материал, который только можно вообразить для распространения мощной ударной волны. Шесть мозгов, выглядящие как зачатки новых семян, находились чуть в стороне от Баобаба на глубине тысячи футов.

Макферлейн был прав: если бы им удалось убить все мозги, собранные Баобабом, это, несомненно, уничтожило бы его полностью. Тварь была паразитом, которому для выживания нужен был мозг — и дополнительные мозги для размножения. Убить их все, и скоро он умрет — если, конечно, ему не удастся заполучить новые.

Гидеон рассеянно смотрел на окно программы на экране своего компьютера, бессмысленно прокручивая цифры. Машина все еще думала. Имитация ядерного взрыва на глубине в две мили от поверхности океана требовала огромной вычислительной работы, но все указывало на то, что процесс вот-вот должен был быть завершен.

Раздался тихий стук, но Гидеон не потрудился ответить. Дверь все равно открылась, и вошел Глинн.

— Можно войти?

— Ты уже это сделал.

Проигнорировав сарказм, Глинн прошествовал в каюту и присел на кровать с iPad’ом в руке. Его лицо выглядело осунувшимся, но в остальном он казался вполне нормальным — ничуть не усталый и, конечно же, ни на йоту не обезумевший, как многие другие на борту. Но если присмотреться, в его глазах присутствовал блеск, который никуда не исчез: блеск глубокой и всепоглощающей одержимости. Гидеон прекрасно знал, что это за блеск, потому что чувствовал такую же увлеченность — потребность, острую необходимость уничтожить тварь, независимо от цены.

— Где Сэм? — спросил Глинн.

— Он куда-то запропастился. Сказал, что у него созрели кое-какие соображения.

Глинн кивнул.

— Теперь у нас есть подробный отчет о биологии существа, которым я хочу с тобой поделиться, потому что это может помочь выбрать более продуктивный метод его уничтожения.

— Валяй.

— В основе жизни этого организма лежит углерод-водород-кремний-кислород. По сути, он состоит из тех же органических веществ, что и мы, но с добавлением кремния, в основном в виде силикатов и диоксида кремния. Ближайшей к нему биохимической аналогией на нашей планете являются морские диатомеи. Они извлекают кремний из воды и строят свои тела из силикатов. Некоторые виды растений поступают также.

— Меня совершенно не волнует все это дерьмо. Я просто хочу, чтобы он сдох.

Глинн продолжил, как будто не слышал его:

— И большая часть углерода у него, по-видимому, находится в чистом виде, в экзотических аллотропах — нановолокна, нанотрубки, наноботы, нанопена, фуллерены, графиты и алмазы. Он имеет волоконно-оптические сети из диоксида кремния, передающие цифровые сигналы по средствам света. Разномастные экзотические углеродные волокна проводят электрические импульсы, к тому же некоторые из них, скорее всего, обладают сверхпроводимостью. Вместо мышечных волокон у объекта имеются углеродные пучки способные расслабляться и сокращаться в сотни тысяч раз сильнее, чем любое земное мышечное волокно. Вот как он смог раздавить титановую сферу.

— К чему ты ведешь?

— Терпение, Гидеон. Вопрос в том, само ли это существо смогло эволюционировать до подобного состояния? Или оно было искусственно создано? Это машина, биологический организм или какой-то гибрид? Мы не знаем. Но вот что мы знаем наверняка, — он положил свой iPad на кровать. — Сейсмическая активность морского дна вокруг него практически не затихает. Мы проанализировали ее. Субъект, кажется, наращивает свои корни или щупальца, называй, как хочешь, с невероятной скоростью — сотни футов в час. Основная часть этих корней направляется к южноамериканскому континенту.

— Боже.

Глинн прервался, поерзав на кровати.

— У нас нет времени. Существо растет слишком быстро, корни наращивают длину в геометрической прогрессии. И сейчас, похоже, на этих корнях начинают формироваться узлы. Другими словами, он готовится размножиться методом почкования — новые Баобабы появятся, как грибы после дождя. Чтобы собрать больше мозгов, создать больше семян. Что дает нам представление, обоснованную гипотезу, об эндшпиле существа.

— Расскажи мне об этом поподробнее.

— Если кратко, сеть Баобабов оплетет земной шар, образуя, по сути, вокруг него гигантский кулак. Как только это произойдет, кулак сожмется, раздавив поверхность Земли, словно гигантский помидор, и уничтожив планету в процессе этого — таким образом, семена окажутся в космосе и отправятся искать другие миры, на которых можно паразитировать. Каждое семя будет содержать свой собственный паразитирующий мозг.

— Как ты до этого додумался?

— Я давно об этом размышлял и намекал на подобное развитие событий и раньше. Разрушение планеты — единственный способ вытолкнуть эти гигантские семена в космос.

Гидеон взглянул на окно работающей программы. Цифры все еще менялись.

— Обстановка на борту нашего корабля становится неприемлемой, — констатировал Глинн. — Мы теряем контроль. Количественный поведенческий анализ на суперкомпьютере показал, что от силы у нас осталось около двенадцати часов до того момента, как дисциплина полностью развалится, и ситуация выйдет из-под контроля. Тогда на борту корабля произойдет либо мятеж, либо наступит полная анархия.

— Итак, получается, что это твой QBA замедлял мою симуляцию.

— Мои извинения. Но сейчас именно понимание и расчет человеческого фактора имеет решающее значение.

Гидеон кивнул.

— Несмотря на все наши меры предосторожности, многие сотрудники оказались заражены червями. Мы знаем это по увеличивающемуся числу случаев саботажа, — и это видно не только по результатам сканирования КТ и рентгену, но и по записям камер видеонаблюдения корабля. Вся система не работает, и почти на всем судне потеряна внутренняя связь. Все это замедляет наши усилия по поиску червей — и выявлению саботажников.

— Опять же повторю вопрос, к чему ты ведешь?

— Мы должны задействовать ядерное оружие как можно скорее. И говоря «скорее», я имею в виду в течение двенадцати часов.

Гидеон взглянул на свой компьютер.

— Сначала мне нужно получить результаты симуляции. Если бомба не уничтожит те подземные «яйца», то нет смысла ее использовать.