Тихая допила кофе, выкинула стаканчик в мусорное ведро во дворе, и поднялась в квартиру. Перекусив, Тихая села за уроки. Она включила музыку, качала головой в такт.

К возвращению родителей она доделывала уроки, уходила в свою комнату и ложилась на верхнюю койку двухъярусной кровати. Нижняя пустовала уже полгода. Никто не желал Тихой спокойной ночи, не спрашивал, как у нее дела. Все привыкли заниматься своими делами, жить отдельной друг от друга жизнью. Родители продали свою кровать и купили две отдельные, каждый спал в своем углу.

Тихая сидела в середине класса во втором ряду и размышляла о том, какой была бы ее жизнь, если бы брат не уговорил ее не бросать школу. Девять классов ни о чем, говорил Эмиль, доучишься до конца, тогда и выберешь, куда ехать. Сам он учился в техникуме, но мечтал стать звездой бейсбола.

«И далеко ты уехал, балда?» – Тихая не сразу отозвалась на зов учителя.

Ей пришлось решать примеры у доски, некоторые она успешно провалила и в журнал пошла крепкая тройка. Каждую перемену Тихая включала музыку, прижималась щекой к парте и закрывала глаза. Одноклассники привыкли, что она почти ни с кем не разговаривает, даже с учителями. Из-за этого Тихую за глаза называли Спартой.

Песни Limp Bizkit вливались в уши. Она мечтала побывать на их концерте, однако ни денег, ни времени, ни возможности у нее не было. Эмиль обещал свозить ее в Америку, но не успел.

По парте постучали. Тихая открыла глаза, выпрямилась и приостановила музыку.

– Я говорю: скидываемся по сто рублей на подарок учительнице! – повторила Лена, зная, что она все прослушала.

Тихая достала деньги из рюкзака и протянула ей.

– Спасибо. Жаль, что ты особо не участвуешь в школьной жизни. Нам как раз не хватает человека для сцены, – Лена вздохнула, убирая деньги и отмечая плюсом, что Тихая все сдала. – Никогда не хотела стать актрисой?

Тихая покачала головой.

– Ладно. Прости за беспокойство.

Из-за классного часа Тихая пошла через дворы, чтобы сократить расстояние и не опоздать на работу. Ее встретили неприветливые серые здания. Она прибавила шаг, желая выйти на людную улицу.

Когда песня закончилась, а другая еще не началась, Тихая услышала писк. Она поставила плейлист на паузу и прислушалась – писк повторился. Взглянув на время на экране мобильника, Тихая решила, что пара минут у нее есть, и пошла на звук.

Возле помойки она нашла рыжую бродячую собаку с замотанной скотчем мордой. Та тряслась и пищала, глядела жалобными глазами. Тихая осторожно протянула руку. Собака заскулила, забившись в угол. Тихая погладила ее:

– Не бойся, сейчас я тебе помогу, – достала из рюкзака складной нож и осторожно разрезала скотч.

Почувствовав свободу, собака дернулась. Тихая едва успела оторвать от ее морды липкую ленту. Визжа от боли и страха, животное умчалось во дворы. На ее морде остался лысый след.

«Хотя бы гноя нет», – подумала Тихая, смяла скотч, выкинула его в мусор.

– Опоздала на две минуты, – Таня встретила ее громким голосом, – но я ничего никому не скажу, я же не стукач.

Тихая повесила куртку в шкафчик, переоделась и надела фартук. Она обслужила несколько столиков, резво собрала оставшиеся тарелки с размазанным по ним сливками, и отнесла в кухню.

Она выслушивала самодовольное бахвальство повара, когда Таня позвала ее в зал.

– Там какой-то странный пацан, – брезгливо сказала она, – обслужи его, я тебе пятьсот рублей накину.

«И почему ты сама не можешь этого сделать?» – подумала Тихая, но кивнула, будто так и надо.

Взяв меню, она направилась к столику.

– Хочешь сделать заказ? – спросила она.

Чумазое детское лицо, жирные спутанные волосы. На красном свитере коричневое пятно прямо на груди. Приглядевшись, она поняла, что это грязь. Он посмотрел на нее яркими голубыми глазами и спросил:

– У вас есть пирожок или сосиска?

– Блинчики с мясом.

– Сколько стоят?

– Тридцать рублей штука.

Он насупился, уставился в потолок. Сунул руку в карман штанов, вытащил оттуда помятую банкноту в пятьдесят рублей, накидал по рублю до шестидесяти и протянул Тихой.

– Дайте два блинчика, пожалуйста. С собой можно?

– Можно.

Она забрала деньги, через пару минут вернулась с заказанной едой. Тихая сложила ее в одноразовый пластиковый контейнер, который стащила с кухни, и отдала мальчику.

– Осторожно, горячий, – предупредила она.

– Спасибо, – мальчишка выхватил контейнер и выбежал из кафе.

– Фу, ну и грязнуля! – рядом появилась Таня. Когда она морщилась, то становилась похожа на крепко сжатую губку. – Спасибо, Алина. Я тебе в куртку пятьсот рублей положила. Не хочу с бомжами дел иметь.

Тихая пошла к своему месту, надеясь, что в кафе кто-нибудь зайдет и она от нее отстанет.

– Зачем ты дала ему контейнер? – спросила Таня, не отставая ни на шаг. – Шеф-повар тебя прикончит, если узнает.

– У того мальчика были голодные глаза, – ответила Тихая.

Малыш прибежал к заброшенному дому.

– Где ты? – позвал он, свистнул, и обслюнявил подбородок. Свистеть он так и не научился.

Он обошел несколько мест, где могла прятаться рыжая собака, и наконец нашел ее, забившуюся в угол и дрожащую. Малыш потянул к ней руку. Собака оскалилась и зарычала.

– Я не причиню тебе вреда, – примирительно сказал он, осторожно поставил контейнер в проход между собой и собакой. – Ты, наверное, проголодалась?

Малыш откинул крышку, раскрыл блин и высыпал из него фарш. Второй блин оставил нетронутым. Аппетитный запах щекотал ноздри.

Она принюхалась, облизнулась, покосилась на Малыша. Он отступил, чтобы она понимала – он ее не тронет. Собака подошла к контейнеру, схватила его и оттащила вглубь. Только тогда она съела лакомство, не оставив ни крошки.

– Умница, – похвалил ее Малыш.

Собака недоверчиво взглянула на него. Он сказал ей еще несколько ласковых слов. Хвост заметался из стороны в сторону, и она наконец вышла из своего убежища. Принюхалась, ткнулась мордой в руку Малыша. Он погладил ее. Вскоре собака положила голову ему на колени, а он гладил ее, не останавливаясь.

Ночью у Малыша потекли сопли. Он лежал в убежище на дырявом матрасе, закутавшись в тонкое рваное одеяло. Его трясло, руки и ноги сводило судорогами.

«Вот бы сейчас очутиться дома в кровати», – подумал он. Ему повезло, что он наткнулся на заброшенное здание. На нем висел плакат с информацией о том, что здание снесут в следующем году и построят на его месте торговый центр. Очередной из многих.

Заснуть из-за холода не получалось. Малыш мечтал о настольной лампе и хорошей книге под рукой. В этот раз он сбежал из дома, чтобы отец не избил его ремнем. Мать велела ему не неделю не возвращаться, что он и делал, продолжая ходить в школу. Одноклассники дразнили его, учителя ругали, грозились позвать родителей, но не вмешивались.

Малышу стало тепло. Рядом с ним легла собака и он перестал дрожать.

– Хорошая девочка, – он погладил ее по голове, лег поближе и обнял за шею. Дворняга была среднего размера, похожая на помесь ретривера с бродячей собакой.

Он всегда хотел собаку. Когда-то родители обещали ему щенка. Сейчас они не могли дать ему ни тепла, ни ласки, да и кормили-то его не всегда. Каждое утро мать оставляла деньги в почтовом ящике, а Малыш забирал их перед тем, как отправиться в школу. Он умывался в раковине в туалете, задерживался после уроков, чтобы постирать белье, и подолгу сидел в кабинке, пока одежда сушилась. Родители отобрали у него ключи от квартиры.

– Надеюсь, ты останешься со мной навсегда, – пробормотал Малыш, закрывая глаза.

В пятницу уроки заканчивались быстрее. Малыш хотел пойти домой, но вспомнил о собаке. Он еще не придумал ей кличку, а бросать ее одну на выходные не мог. Он забежал в заброшенное здание, позвал ее. Не сразу, но собака вышла к нему и облизала руку.