–Я вижу, как ты смотришь в никуда. Твоя речь напряжена, будто ты ходишь по натянутому канату между высотками. Чуть оступишься и разобьешься, – сказала Ева.

– И что это значит?

Она встала, отряхнула руки, заправила темные кудрявые волосы за уши.

– Тебе нужна помощь, поэтому я и пришла.

Слова девчонки задели Лукавого за живое. Ему стало неуютно, как перед приближающейся контрольной, отчего живот неприятно скрутило, и он почувствовал себя неуютно, прижал руку к животу, который скрутило.

– Не отрицай правды, – сказала Ева. – Не прячь эмоции и вини себя в смерти брата. Ты в этом не виноват.

«Откуда она знает откуда знает знает откуда?»

– Ты че? – выдохнул Лукавый.

– Ну, я немножко ясновидящая. У меня бабушка увлекалась гаданиями на картах Таро, ее прабабушку считали ведьмой и так далее, – Ева улыбнулась. – Тебе плохо, а я хочу это исправить. Пойдем в беседку? Поговорим.

Лукавый давно ни с кем не говорил о своих чувствах. Он не задумывался об этом, пока Ева не сказала.

Они прошли в беседку, сели друг напротив друга. Джульетта улеглась в ногах Лукавого и притихла.

– Пожалуйста, говори, – попросила Ева.

– Что говорить?

– Что угодно! Знаешь, был такой человек, Виктор Франкл. Он придумал логотерапию. Лечение словом. Поэтому говори обо всем, что тебя волнует, а я выслушаю и не стану осуждать.

Лукавый постучал носком кроссовка по асфальтированной площадке беседки. Он молчал долго, надеясь, что Ева устанет и уйдет, но она не уходила. Не приставала к нему с требованием скорее рассказать то, о чем она просила. Просто сидела и ждала.

– Ну…я потерял брата в аварии, – Лукавый почесал разбитую бровь. – Он забрал меня из клуба. Если бы не я со своими пьянками, он бы сейчас женился и, наверно, ждал бы ребенка. Я не знаю. Не о чем мне рассказывать. Родители убиты горем, и тут я проснулся и такой выхожу из комы: оба-на, я жив. Тоже мне, важная персона. Вип, ё-мое.

Он опустил голову, раскрывая душевную рану. Из глаз потекли слезы. Откровение Лукавого перешло в бессвязное бормотание.

В реальность его вернуло прикосновение к плечу. Он поднял голову и увидел обеспокоенное лицо матери.

– Сынок, с тобой все в порядке? Ты побледнел, – она приложила тыльную сторону ладони к его лбу.

– Где Ева? – хриплым шепотом спросил Лукавый. – Тут была девчонка…

– У тебя жар! – мать покачала головой. – Кроме тебя тут никого не было. Пойдем, – она увела его домой, придерживая за плечи. Джульетта послушно бежала за хозяином. Лукавый оборачивался, в надежде увидеть Еву, но она растворилась, унеся его утренние переживания.

Пока они поднимались в лифте, жар спал. Мать заставила его выпить лекарство для профилактики.

– Может, останешься дома? В начале года можно пропустить несколько дней, – сказала она.

– Не, я и так много пролежал. Когда жизнь дает тебе шанс, не стоит от него отворачиваться, – Лукавый хмуро улыбнулся. – Последишь за собакой, ладно? Ее зовут Джульетта. Она добрая, – он отстегнул поводок.

Мать брезгливо кивнула.

– Тогда я переоденусь и пойду в школу.

– Тебе обязательно нужно позавтракать!

– Нет аппетита. Что-нибудь в столовке съем, если захочу, – сказал Лукавый.

Путь до школы он провел в тишине, обдумывая то, что произошло утром. Ева развела его на душевный разговор, а потом исчезла. Уже не в первый раз.

«Наверно, она бегунья. Хобби у нее такое – пугать людей и сматываться», – подумал Лукавый, подходя к школе.

Он провел пропуском по турникету, зажглась зеленая стрелка. Не меняя сменки, Лукавый миновал раздевалку и поднялся по лестнице. В школе было четыре этажа, и уроки для старших классов проводились на третьем и четвертом, в то время как младшие и средние учились на первом и втором.

Возле кабинета столпились старшеклассники в спортивных костюмах. Он подумал, что они собираются на физкультуру, и не обратил на них внимания. Один из них перегородил ему путь, выставив руку перед дверным проемом.

– Это же ты вчера влез в дела моей банды? – сказал жилистый тип с короткими светлыми волосами.

– Какой еще банды? – спросил Лукавый без интереса.

– Ты им помешал забрать налог. Значит, стрясем проценты с тебя, – тип положил сжал его плечо, по-собачьи сгорбился и посмотрел в глаза. – С тебя пять тысяч.

– Это ты ему что ли скрипку купил? – Лукавый убрал руку незнакомца.

– Нет…

– Тогда какого хрена он должен тебе какие-то налоги платить? Лучше не выводи меня из себя. Я могу за себя постоять.

Губа парня раздраженно дернулась.

– Вадим, завуч идет, – гавкнул кто-то из его друзей.

– Ты сам напросился. Почаще оглядывайся, – сказал Вадим.

Лукавый смотрел ему вслед. Если бы не спортивный костюм и походка гориллы, он был бы похож на нормального человека.

На второй учебный день свободных мест в классе стало больше. Лукавый заметил, что Костя сидит один.

– Я думаю, что нам не помешает перетереть, – сказал Лукавый, отодвинул стул и сел рядом со старостой.

– Тут занято…

– Урок через минуту начнется, а я никого не вижу. С последней парты трудно заниматься, знаешь ли, так и тянет ничего не делать, – Лукавый с хлопком положил учебник, тетрадь и пару ручек. Повесив рюкзак на крючок, он повернулся к Косте, облокотившись на спинку стула. – Что за банда тебя прессует?

– Неважно.

– Если хочешь от них избавиться, нельзя вечно убегать. Они теперь и на меня въелись, спасибо твоему бездействию.

–Сделай вид, что ничего не было, – Костя взял учебник, начал листать страницы.

Лукавый отобрал у него книгу, заставляя посмотреть на себя.

– Одного эти придурки легко побьют, но теперь нас двое. Не хочешь постоять за себя как мужик?

– Да он не мужик, – протянул парень в очках с задней парты. – Он делает все, что мамочка велит. Такой у нас староста. Его никто не уважает. Я Стас, кстати.

Они с Лукавым пожали друг другу руки.

– Тебе тоже не стоит его уважать. Он за тебя не вступится, если почувствует угрозу, – Стас поправил очки. – Я уже проходил через такое. Мы еще друзьями были. Ну, я так думал…

– Я тебя не кидал, – буркнул Костя.

– Наверное, это мои пятки тогда в коридоре сверкали.

– У тебя какие-то проблемы? – спросил Лукавый. Староста повернулся, чтобы ответить, но увидел, что тот смотрит назад.

– У меня? Никаких. Просто хочу, чтобы ты знал, на что идешь, заводя дружбу с этим маминым сыночком, – сказал Стас.

– Я не сужу о людях с чужих слов, но спасибо за заботу, – Лукавый кивнул ему и повернулся к Косте. – После уроков продолжим.

Закупившись апельсиновым соком и пирожками с картошкой на большой перемене, Лукавый подсел к Косте. Тот сделал вид, что не замечает его.

– Не думал, что староста может быть изгоем в классе.

– Я не изгой.

– Я так понял, что эти парни не первый раз тебя трясут. Почему никто из класса за тебя не заступится? Почему ты не попросил помощи у них или у учителей?

– Я не стукач, – процедил Костя, повернулся к Лукавому и с вызовом добавил: —Какой-то вшивый второгодник будет меня жизни учить!

– Ого! – Лукавый присвистнул. – Ты, оказывается, умеешь давать отпор.

– У меня и без тебя проблем хватает, – староста с ненавистью воткнул ложку в подсохшую гречку и быстро ее доел.

Лукавый вздохнул, вставил трубочку в сок, выпил половину одним глотком.

– Я вообще-то тебе помощь предлагаю, – сказал он.

– Мне не нужна помощь. Просто оставь меня в покое. В день я трачу на себя двадцать минут. Я не могу раскидываться временем и общаться с таким, как ты, – Костя взял поднос, вышел из-за стола и сдал грязную посуду девочкам-дежурным. «Неужели он действительно просто маменькин сынок?» – подумал Лукавый. Ему стало любопытно, что скрывается под образом старосты-изгоя.

После уроков Лукавый остался в классе. Староста с ним не разговаривал – мыл доску. Зазвонил мобильник, Костя взял трубку: