– Черт, там же были все номера…а, точно, это же айфон. Зайду в айклауд.

Двери лифта раскрылись, звякнул колокольчик. Лукавый отшатнулся, вскинув руки.

– Я не поеду, – сказал он и его голос задрожал.

Узкое пространство сдавило голову. В ушах заскрежетало. Звук смешивался с визгом тормозов, с сигналами автомобилей, звоном разбитого стекла и громким отчетливым хрустом.

–В мозгах что-то происходит. Что-то не то, – выдохнул Лукавый.

– Не волнуйся, мы уже подобрали для тебя психиатра, – ответил отец.

Поджав губы, Лукавый повернулся к лестнице.

– Я пойду пешком. Можете ехать.

– Тебе рано нагружать тело! – воскликнула мать. —Дорогой, почему бы тебе не донести его до квартиры?

– Ты в своем уме? Он весит шестьдесят килограмм, а у меня больная спина!

– Всего разок. Мы будем делать перерывы на лестничных площадках.

Пока родители ругались, Лукавый преодолел несколько ступенек. Его отправят к психиатру. Раньше он бы посмеялся и сказал, что пойдет к специалисту только через собственный труп.

«Забавно, – подумал Лукавый, – раз я был в коме, значит, сейчас я и есть живой мертвец».

Когда родители спохватились, он уже приближался ко второму этажу. Стоя возле двери, Лукавый едва дышал: сердце колотилось, уши заложило, а тело ломило как при температуре.

– Скоро мы переедем в другую квартиру, – сказал отец. – На первом этаже.

– Дай мне воды, – хрипло попросил Лукавый у матери.

Он лежал в постели и смотрел в потолок – такой же белый, как в больнице. Комната казалась чужой. Все предметы, которые он любил раньше, превратились в однообразный мусор. Мать предложила Лукавому поиграть с отцом в приставку, а он отказался, отстранив геймпад. Ему дали временный телефон с тремя контактами: отец, мать и Виктор.

«Они не добавили добавить номер Дэна? Он что-то от меня скрывает?» – подумал Лукавый, и позвонил Виктору.

– Эй, Вик, – сказал он.

– Кто это?

– Я. Ты че, за пять месяцев меня забыл?

– А-а, Лукавый! Господи, будто из ада вернулся! Рад слышать.

Лукавый прислушался: играла музыка, фоном говорили люди.

– Опять в клубе?

– Ну, да. Присоединяйся.

– Я еще ходить толком не научился, какие клубы.

– Слушай, прости, что не навещал. Отец заставил на него работать. Давай я приду к тебе. В любое время!

– Завтра приходи хочу увидеть твою наглую рожу, – Лукавый усмехнулся.

– А предки не против?

– Они сами дали мне твой номер. Хватит отмазываться.

Прежде Лукавый любил играть и делал это так часто, как только мог. Его любовь к шутерам сделала из него профессионального игрока. Он ездил на турниры, где брал призовые места. Но после аварии Лукавый чувствовал тошноту при взгляде на монитор. Все, что ему нравилось, опротивело, и он не знал, как с этим бороться.

Он потянулся к пульту и включил телевизор. Шли вечерние новости. Рассказывали о без вести пропавшей школьнице. Лукавый закрыл глаза, вслушиваясь в женский голос.

– Уже больше пяти месяцев родители ищут Еву Новикову. Ей семнадцать лет, она была одета в…

Лукавый открыл глаза, прищурился, фокусируя взгляд на фотографии, показанной в углу экрана. Девчонка с милой улыбкой и густыми вьющимися волосами. Он смотрел на нее, пытаясь сохранить образ, но фотография расплывалась и исчезала из памяти. Разозлившись, Лукавый выключил телевизор.

«Как я смогу стать прежним, если от собственного мозга одни проблемы?»

Лукавый смотрел на фотографии в рамках, заботливо расставленные матерью по комнате, и ненавидел себя за то, кем стал. Раньше его знали как жизнерадостного мальчишку, теперь же он походил на угрюмый манекен.

– К тебе пришел Виктор, – мать заглянула в комнату.

– Пусти его.

Еще до того, как друг зашел, Лукавый почуял резкий запах его парфюма. Вик никогда не менял туалетную воду и душился так, что у людей слезились глаза.

– Здарова, Лукавый! – Вик сел на кровать, протянул ему руку.

– Прости, руки плохо слушаются, – ответил Лукавый не шевельнувшись. – Отлично выглядишь.

– Батя подогнал костюм от Гуччи. Прикол, да? – Вик улыбнулся.

В нем все осталось как прежде: ровные белые зубы, тонкий нос, мутно-зеленые глаза и темно-русые волосы.

– Ты сменил прическу? – спросил Лукавый.

– Да уж давно. А, точно, ты же не видел, – Вик кашлянул. – Я подумал, раз тебе трудно шевелиться, давай я тебя покатаю на своей тачке? Поедем куда-нибудь, развеемся. И не в клуб, ты не думай.

– Я никуда не хочу, – ответил Лукавый, отведя взгляд. Некоторое время он ковырял одеяло. – Всё поменялось, Вик.

– Что?

– Всё. Я не тот, кем был…до комы. Мир кажется другим, даже ты какой-то не такой.

– Я-то? – Вик громко засмеялся. – Я такой же! Скоро очухаешься и все станет как прежде.

– Хотел бы я в это верить, – Лукавый вытащил из пододеяльника край одеяла. – Куда поступил?

– Я, ну…отец меня запихнул на юридический. Буду прокурором, потом, может, стану судьей. Ты же знаешь, это у нас семейное. Мне нельзя отклоняться от курса, все дела.

– Рад за тебя, – Лукавый слабо пожал другу руку. – А я снова пойду в одиннадцатый класс. Представляешь? Вместо четырех месяцев до выпуска мне придется снова весь год учиться.

– Эй, не переживай! У нас не все сразу в универы поступили. Помнишь Коляна? Он завалил экзамены, и уходит в армию на целый год, прикинь!

– Лучше так, чем наверстывать упущенное из-за комы, – Лукавый скомкал пододеяльник. – Не говори мне, что это не так. Я знаю, что прав.

Вик дернул одеяло, вырвав из рук друга. Тот хмуро взглянул на него.

– Я не собирался подтирать тебе сопли, но что-то не припомню, чтобы раньше ты винил других в своих трудностях! Ты уже пережил кому, сам ходишь, говоришь. Многим выжившим и это не дано. Не заставляй меня толкать эти тупые мотивационные речи. Легче бежать¹, чем бороться.

Слова Вика напомнили Лукавому о том, по чему он скучал все эти долгие месяцы.

– Спасибо, Вик. Без тебя я бы не вспомнил.

Позже Лукавый достал из шкафа футляр с гитарой. Она осталась такой же, какой он ее помнил: красная, блестящая, с черным грифом. Лукавый провел пальцами по струнам, осторожно подкрутил колки.

– Черт, ее же надо включить, – он потянул на себя шнур. Футляр накренился и упал.

Подключив гитару, он перекинул ремень и взял ее: пальцы не слушались, руки затекали как после длительного перерыва. На его попытки замучить гитару в комнату пришли родители.

– О, ты играешь! – мать захлопала в ладоши.

– Так держать, сынок. Скоро снова будешь выступать на сцене вместе с, – добавил отец.

Они говорили что-то еще, но Лукавый не слышал их. Яркое будущее, о котором он мечтал, накрывалось черной пеленой. Он не чувствовал себя счастливым или печальным. Он не чувствовал совершенно ничего.

Следующим утром он включил компьютер и зашел в айклауд. Вытащил оттуда номер Дэна, внес в список контактов.

Лукавый подготовил рюкзак, с которым обычно ходил в поход с братом, и сунул туда бутылку воды. Он увидел внутренний карман, прикрепленный к задней стенке, и в задумчивости уставился на него. Так прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил, чего ему не хватает.

Лукавый открывал ящик за ящиком у компьютерного стола. Он искал диск с автографом Честера Беннингтона. Ради этого он покупал VIP-билеты концерты. Не обнаружив коробку, Лукавый осмотрел комнату. Плакаты с его любимой группой исчезли.

– Мам, куда ты их дела? – спросил он, заглядывая в кухню.

– Что?

– Плакаты!

– А, – она неловко кашлянула. – Мы с папой решили, что они тебе больше не понадобятся.

– Там же были автографы всей группы! Как вы могли выбросить их, не спросив меня?!