– Да, мам? Ладно. Я заберу ее. Конечно, куплю продуктов. Не волнуйся, – он убрал мобильник в карман брюк и тяжело вздохнул.

– Мамка на шею приседает?

Костя вздрогнул, повернулся.

– Ты еще здесь?

– Я смотрю, ты часто витаешь в облаках, – сказал Лукавый.

– Чего ты от меня хочешь? Денег? Давай я отдам тебе эти чертовы полторы тысячи, – Костя нервными движениями достал бумажник из рюкзака.

– Эй, я же не гопник. Мне твои деньги не нужны.

Староста нахмурился, убрал кошелек.

– Деньгами дело не ограничится. Мы с тобой по уши вляпались в проблемы, – сказал Лукавый.

– Тебя никто не просил мне помогать.

– Верно, но это был мой выбор. Я же не трус.

Они буравили друг друга красноречивыми взглядами.

– Что предлагаешь? – сдался Костя.

– Давай их отфигачим. Я могу позвать своих корешей. Устроим стрелку, покажем мелким их место.

– У меня нет на это времени. Я…ну, я каждый день кручусь, как белка в колесе. Если они украдут скрипку, дома мне устроят скандал. Если родители заметят, что у меня куда-то исчезают деньги, они придут в ярость. А если я сейчас задержусь с тобой и не заберу сестру вовремя, мать заставит меня музицировать целыми днями. Мой мир ограничен, в отличие от твоего.

От слов Кости Лукавого затошнило. Он вспомнил свое состояние, когда только вышел из комы. «Мой мир ограничен» отозвались слова в его голове.

– Поверь, я знаю, что такое ограниченный мир. Ты когда-нибудь бывал в коме? – спросил Лукавый.

Его глаза наполнились болью. Костя виновато отвернулся, стирая с доски последние разводы мела.

– Я не это имел в виду, – сказал он.

– Я понял. Хочешь, я скажу то, что изменит твое мнение о замкнутом мире?

Костя кивнул.

– Твоя мать, может, и контролирует тебя вне школы и по телефону, но внутри школы она за тобой не следит.

Староста нерешительно замер, держа стул навесу.

– И что?

– Здесь ты можешь говорить с одноклассниками о том, что для тебя важно. Начни, например, с меня. Можешь есть то, что нравится, приударь за какой-нибудь девчонкой. Ты же староста! У таких, как ты, в школах особые привилегии.

Костя покачал головой, выключил свет и кивнул на дверь. Когда они вышли, он закрыл кабинет на ключ.

– Не уверен, что осилю это. На общение с другими уходит много времени, а его у меня нет…

– Посчитай на досуге, сколько часов ты проводишь в школе. И подсядь уже к кому-нибудь в столовой, хватит изображать волка-одиночку, – сказал Лукавый.

Они вышли из школы.

– Куда сейчас? – спросил Лукавый.

– Вызову такси и поеду за сестрой.

–А че не на автобусе?

– Моя мать ипохондрик, а мне одному в соцтранспорте ездить не приходилось.

– Соцтранспорт? – Лукавый рассмеялся. – Мне поехать с тобой?

– Нет, – честно ответил Костя. Его глаза сузились, мешки под ними морщинисто сжались. Лукавый увидел признаки недосыпа.

– Значит, ты не только маменькин сынок, но еще и консерватор?

– Я не маменькин сынок, я просто послушный! – возразил староста, напряженно выпрямившись.

– Ладно-ладно, я пошутил. Ну, не хочешь, как хочешь. Не буду насильно навязываться. Когда решишься вылупиться из яйца, дай знать, – Лукавый похлопал Костю по плечу, развернулся и пошел домой.

Дома его никто не встретил. Во дворе матери с собакой тоже не было, и Лукавый побоялся, что могло произойти что-то страшное.

– Тихо-тихо, сейчас я тебе нанесу мазь и все заживет! – голос доносился из кухни.

Он застал мать, сидящую на корточках, и смазывающую морду Джульетты.

– Ого, какое сближение, – заметил Лукавый.

– Она сегодня весь день рядом со мной, ходила туда-сюда хвостиком. Я растаяла, – призналась мать. – Купила для нее мази, а то на бедняжку смотреть невозможно, сердце кровью обливается!

– Рад, что вы поладили.

– Как дела в школе? – закончив, она встала и закрутила крышку на тюбике.

– Нормально.

– Расскажешь подробнее? Я все же хочу знать, как ты себя чувствуешь в новой обстановке, – мать кинула на него пронзительный взгляд.

Лукавый вздохнул, вымыл руки в раковине, вытер их полотенцем и сел за стол.

– Нечего рассказывать. Пытаюсь подружиться с одним типом, но он немного мутный.

– Сынок, не пора ли тебе научиться нормально разговаривать? Все эти твои словечки только портят о тебе впечатление. Если какая-нибудь девочка захочет с тобой познакомиться, у нее сразу желание отпадет, как только ты откроешь рот.

Лукавый рассмеялся.

– Не смеши меня. Если девочка захочет познакомиться, я ее закадрю.

Мать закатила глаза и разогрела ему обед.

– Мам, ты очень вкусно готовишь, – сказал он, закончив есть через пять минут.

– Спасибо.

– Раз ты нашла общий язык с Джульеттой, я пойду займусь своими делами. Уроки там, все дела, – под надуманным предлогом Лукавый ушел в комнату.

Он попытался прочесть задание в учебнике, но быстро устал. Скачав на флешку любимые песни, он взял ее и вышел из дома. Добрался до гаража, открыл дверь, сел в машину на пассажирское сиденье.

Вставил флешку в USB разъем, включил нужную песню, закрыл дверцу автомобиля. Мощные колонки с басами, которые Дэн установил год назад, заиграли New divide³. Лукавый вспомнил, как смотрел вторых трансформеров⁴ вместе с братом, хрустя попкорном и смеясь над примитивными шутками.

Он закинул ноги на приборную панель, за что его неоднократно ругал Дэн, закрыл глаза и погрузился в музыку. Громкий звук, электрогитара и голос солиста не помешали ему отключиться.

Проснулся Лукавый от яро трезвонящего мобильника. Он сонно сказал «алло».

– Эй, приятель! Как дела? – громкий голос Вика разбудил его.

Музыка все еще играла. Лукавый приостановил ее.

– Да так…никак.

– Слушай, тут одна вечеринка намечается. Я подумал, что мы с парнями тебя давно не видели, может, присоединишься? Я тебя с новой девушкой познакомлю.

– Ты все равно бросишь ее после перепихона, – Лукавый приложил ладонь к лицу, сидя с закрытыми глазами. – Признай, Вик, я уже вывалился из нашей…вашей тусовки. Никто ведь не приходил в больницу, пока я коматозил?

– Ну как, приходили. Нам говорили, что твои шансы ничтожно малы. Тяжело было видеть тебя каждый день без сознания. Это, блин, давит на мозги, понимаешь?

– Еще одно оправдание.

– Ты бы ходил ко мне, очутись я в таком положении? – голос Вика раздраженно скакнул.

– Конечно. Впасть в кому – не шуточки. Это трындец, Вик. Худшее, что со мной случалось. Даже тот идиотский случай с сигарой с этим не сравнится.

Летом, когда им было по тринадцать, Вик стащил зажигалку деда и хотел подшутить над Лукавым. Они гуляли в шортах. Вик чиркнул зажигалкой у правой ноги Лукавого, а у того как раз проросли первые черные волосы. Один из волосков вспыхнул, огонь распространился по всей ноге. Лукавый орал от боли. Благо Вику хватило мозгов облить его водой, но ожог и кожа без волос сохранились до сих пор.

Вик виновато рассмеялся.

– Да, я тогда был туп, как пробка.

– Будто сейчас что-то изменилось, – сказал Лукавый. Они посмеялись. Напряжение понемногу спадало. – Когда и где твоя вечеринка?

– В эти выходные. Я за тобой заеду часов в семь вечера в субботу, окей?

– Окей. Есть дресс-код?

– Ну…не по одежде. Все придут с парами. Забыл как-то об этом упомянуть, блин.

– Да пофиг. Если что, приду один. А в честь чего вечеринка?

– Помнишь Марка? Этот отбитый короче женится.

– Серьезно?

– Сказал, что в девятнадцать пора заводить семью. Это предварительная встреча, потом будет мальчишник.

– Он хоть в универе учится?

– Не, охранником работает, – Вик рассмеялся. – Шучу. Канеш учится, ему еще три года осталось. Станет нефтяным магнатом.