– И всё-таки крайне непорядочно с его стороны взять и уехать, не сказав даже, когда вернётся. 

Арлина вылила пришедший в негодность эликсир в ведро, протерла котёл изнутри тряпочкой и заново водрузила его на горелку. 

– Наверняка, поехал на открытие ярмарки последних достижений в колдовских науках. Чего там только нет: и палочки волшебные, но они совсем для слабаков – сильный маг и взглядом управится; и мётлы-летуны для дам; и даже шапки-невидимки. В прошлом году, правда, особой популярностью пользовались шлёпанцы-невидимки. Нырк лапами – и пошёл. Мне хозяин купил – я их посеял. 

– Ещё и Ланса с собой утащил! – не унималась девушка. 

– Тогда точно на ярмарку. Как раз нагрузит его свёртками и пакетами – до экипажа дотащит. 

– Я с Лансом не успела даже словцом о Мартане перекинуться. Каким же черствым сухарём нужно быть! Ведь знает, как я тоскую, как сплю и вижу, чтобы скорее вернуться в Озёрный край. И вот судьба посылает мне близкого человека, а он...

– Что-то мне подсказывает, – Грибо навострил уши, – что судьба посылает нам не одного близкого человека, а целую толпу. И происходит это прямо сейчас. 

Слетев со стола, горгулья вцепился лапами в штору и резко рванул её в сторону. Вместо того, чтобы отодвинуться, та отлетела прямо с перекладиной, на которую крепилась, и накрыла собой высокую напольную вазу. Следом за шторой на тонкий фарфор шмякнулась и перекладина. Ваза треснула и развалилась на мелкие кусочки, окончательно позволив тяжёлой портьерной ткани осесть на пол. 

Распахнув окно, Грибо осторожно высунулся носом на улицу, а после свесил вниз и всю голову. Арлина не выдержала, подскочила, но тут же запуталась каблуком в шторе, а когда распуталась, то тоже выглянула в приоткрытую створку и затаила дыхание. 

Внизу, в скудном свете луны, выступившей из-за чёрных туч, стояла запряжённая тройкой резвых лошадей карета. Вся в золоте, она качнулась под лихим напором ураганного ветра, но устояла. Тщедушный кучер соскочил с козел и поспешил открыть дверцу, но первые попытки удачей не увенчались. 

Одной рукой придерживая шляпу, другой – хватаясь за ручку дверцы кареты, кучер не терял надежду выпустить приехавших господ, но ветер был сильнее: упорно вдавливал дверцу обратно и открывать не позволял. Плюнув на головной убор, кучер вцепился в ручку мертвой хваткой – шляпа с его головы тут же слетела, была подхвачена ветром и в одно мгновенье оказалась на лопоухой каменной горгулье, сидевшей на верхней ступеньке парадной лестницы прямо у входных дверей. В широкополой шляпе декоративный истукан смотрелся важно и помпезно, пока ветер не решил продолжить забавы и не перенёс её на шпиль одной из башен замка.

Уже почти отчаявшийся кучер поплевал на ладони, потёр их друг о друга и приготовился приложиться снова, как вдруг дверцу кареты толкнули изнутри. Распахнувшись, та чуть не сшибла бедного слугу, а на улицу неторопливо вышел мужчина, на вид не больше тридцати лет, с золотой тростью, на конце которой застыл такой же золотой лотос. 

Мужчина огляделся, покрутил трость, покачал головой и протянул руку, помогая выйти из экипажа такой же высокой, как он, стройной и грациозной даме, золотистые волосы которой были собраны в пучок на затылке. Одеты оба были богато: на нём – чёрный камзол с жёлтым цветком в петлице; на ней – роскошное, цвета весенней травы, платье, толстая тёплая накидка с воротником из меха белой куницы и муфта. 

Перекинувшись друг с другом парой слов, недоуменно пожав плечами, оба – дама об руку с мужчиной – поднялись по лестнице. А когда ступили на самую верхнюю ступеньку, то на всю округу раздался такой сильный троекратный стук в дверь, что стая сидевших под навесом крыши и нахохлившихся от ночного холода воронят встрепенулась и зашумела крыльями, взмывая в воздух, а Арлина от страха скатилась с подоконника, и Грибо вместе с ней. 

– Кто такие? – испуганно выдавила девушка, в спешке пряча горелку и котёл под стол. 

– Лавиндеры, – проскрипел горгулья, хватая когтями склянки и банки и засовывая их в корзинку. – Граф Максимилиан Лавиндер и его сестра Шела. Из Солнечной бухты. 

– Я слышала о ней, – воскликнула девушка и поморщилась, так как громкий стук повторился. – Мадам Потаж говорила, все слуги ждали её с милордом свадьбы. Зачем они здесь? 

– Меня больше волнует, что им никто не открывает. Слуги дрыхнут в дальнем крыле, ничего не слышат, а дворецкого у нас, как не было, так и нет. Придётся тебе. 

– Мне? – ахнула Арлина. – Ты посмотри на меня. 

Не дождавшись вердикта, Арлина сама вынесла нужный: всклокоченные волосы неряшливо торчали в разные стороны, серое платье было давно не стирано, манжеты и воротник – сильно засалены, на лбу и щеках – копоть от горелки и чёрного пара, двадцать два раза валившего из котла с тех пор, как Эйгон покинул замок.  

– Я приведу себя в порядок, умоюсь, переоденусь, – засуетилась девушка и заметалась из стороны в сторону, не зная, за что хвататься. – Два платья куплено, нужно выбрать, какое надеть, и подобрать к наряду украшение. Без достойного ожерелья никак. 

– Некогда чесаться, плескаться и юбки перебирать, – Грибо вцепился когтями в пояс платья Арлины и силком потащил девушку к выходу, – Максимилиан своей тростью сейчас нам всю дверь разнесёт, будем всю ночь морозом дышать.

– Ему сложно зайти, как это делал Квирл?

– Мы закрыты на засов, это раз. Милорд наложил заклятие на дверь, это два. Открыть можем только изнутри, а с наружи к нам никто не попадёт. У графа Лавиндера не найдётся столько ума, чтобы сломать заклятие и по-человечески пробраться в замок, но снести дверь с петель ему сил хватит. 

– Он тоже маг?

– Второй степени. Да скорей уже!

По лестнице вниз одна бежала, перепрыгивая через ступеньки, второй летел, задевая крыльями скульптуры, которые в свою очередь тут же оживали и норовили в отместку больно цапнуть. Одной удалось – Грибо взвыл, рухнул на пол и кубарём покатился вниз прямо к дверям, с которых Арлина уже снимала тяжёлый засов. 

– Я всю дорогу твердила тебе, его нет дома. Был ли смысл так гнать лошадей? 

Шела Лавиндер по-хозяйски переступила порог, бросила равнодушный взгляд на Арлину и протянула ей муфту и накидку. 

– Он просил прибыть в это время – я прибыл, – ответил её брат, заходя следом. 

Казалось, будто солнце, столь редкое в стенах Штормового замка, вдруг прорвалось сквозь заслон из хмурых серых туч,  заиграло в каждом уголке лучами, нарочито осветило слои пыли на лестничных перилах и выпачканный в саже нос Арлины, а после юркнуло обратно под шляпу Максимилиана, зарылось в пряди его золотистых волос и затаилось в ожидании новой команды, чтобы вновь вылететь из своего убежища и всех ослепить. 

– Милое дитя, – Арлина кое-как разлепила глаза. На неё недоуменно смотрела Шела и продолжала говорить, словно петь, медовым голосом, – ты новенькая? Я раньше тебя не видела. Возьми мои вещи. Не вечно же мне с ними стоять. 

Белый мех пах морозом и сладкими духами. Согнувшись под тяжестью плотной накидки, Арлина шмыгнула за угол, перевела дыхание и затолкала дорогую вещь в первый попавшийся на глаза шкаф. 

– Давно я здесь не был, – протянул Максимилиан, снимая перчатки. 

– Поверь, изменилось мало, – ответила сестра, проводя пальцами по сухому камышу в напольных вазах. – Только пыли стало больше, а в слугах – почтения меньше. Нашими лошадьми никто не занялся, дворецкий не открыл двери, а служанка чернее сажи. Уже жалею, что отдала ей мех. Представляю, что с ним станет. Она его замарает, и тебе придётся покупать мне новый.

– Надо сказать Эйгону, чтобы отмыл девчонку. 

Шела недовольно поджала губы и начала медленно подниматься по лестнице на второй этаж. Максимилиан догнал её в два прыжка. 

– Ты куда?

– Не у входа же ждать. Иди за мной. Я знаю, где Эйгон хранит твоё любимое южное красное. 

– Не проще попросить ту девчонку принести нам закуски и вино?