– Как никогда, милорд, – и голосом тот вышел бархатным, мелодичным, и манерами тоже блистал. – Всё лето пожары стояли, еле потушили. Зато теперь опушек столько – падай на землю, загорай и хрусти незрелыми ягодами.

– Я полагаю, дома тоже задело.

– И не один десяток. Лорд Лайнелс, мой бывший хозяин, из-за тех пожаров разорился и был вынужден уволить большую часть прислуги. Теперь вот я пытаю счастья у вас…

Эйгон многозначительно присвистнул и нырнул носом в рекомендательные письма.

– Рекомендации отличные, – протянул он, а по выражению лица было видно, что, как знаток своего дела, Райнорт Крот ему подходит, но, несмотря на все заслуги выходца из Темнолесья на прошлом месте, Эйгон усиленно искал, к чему бы такому придраться, и, как назло, ничего не находил.

Со стороны потайной двери, ведущей на лестницу в Ледяную башню, послышался грохот. Что-то зазвенело о камень и покатилось кубарем вниз, то перепрыгивая сразу через три ступени, то подскакивая на одной и той же два раза. Наконец, бахнулось о порог и замерло.

Неказистая дверца, сокрытая от посторонних глаз, робко скрипнула и приоткрылась. Из темноты на яркий свет и всеобщее обозрение выкатился медный котёл, следом за ним показалась девичья ножка, обутая в удобный башмак, и под занавес – сама Арлина, запыхавшаяся, с горелкой в одной руке и ведром – в другой. Не обращая внимания ни на Райнорта, ни на Эйгона, молча наблюдавших за каждым шагом девушки и реагировавших на происходящее каждый по-своему – Эйгон был чернее тучи, а вот возможный будущий дворецкий, напротив, не скрывал улыбки – Арлина прошла к столу, шваркнула острыми ножками горелки о без изъяна отполированное дерево, поставила рядом ведро, в котором плескалась набранная впрок роса, и двинулась обратно за котлом.

– Вы женаты, Райнорт? – внезапно осведомился Эйгон, разворачиваясь к собеседнику и предпочитая не смотреть, как, активничая изо всех сил, Арлина продолжала царапать дорогое дерево, закрепляя на нём горелку и водружая на неё увесистый котёл.

– Заработался так, что не было времени выбрать себе хозяйку, милорд, – задорно ответил Крот. – Да и в наших краях девушки все рыжие и низкорослые. Не сравнятся с вашими, – словно намекая, добавил он, скользнув взглядом по скромному серому платью Арлины, простым башмакам, неприметной ленте в волосах и сделав нужные выводы.

– Хм, – только и ответил Эйгон, а рука, державшая трость, напряглась.

Камин затопили давно, но сырость за окном стояла такая непобедимая, что, сколько ни топи, жарко в кабинете никогда не станет. И было крайне странно, когда Эйгон вдруг, бросив бумаги на кресло, расстегнул верхние пуговицы камзола и ослабил узел на шейном платке, словно в комнате воцарила невыносимая духота. Пара шагов к столу – и его рука уже поправляла ножки горелки, и та, наконец, перестала шататься. Мельком осмотрев уродливые царапины на отполированной поверхности и неодобрительно покачав головой, Эйгон негромко произнёс:

– Не хватает плюща, алмазной муки и лепестков лунного коровяка.

– А у меня только две руки, – ворчала Арлина. – Сейчас принесу.

Вытерев измазанные жиром и копотью руки о платье, девушка нырнула обратно на тёмную лестницу и застучала каблучками вверх по ступенькам. 

– У вас милая ученица, милорд.

– Это моя жена, – Эйгон повернулся, и на его губах играла довольная улыбка. 

– Простите, – стушевался Крот, – я ничего не знал о леди Тайернак… Последний раз, когда я наводил о вас справки, вы были не женаты.

– Думаю, мы поняли друг друга, – холодно и с нотками ревности в голосе отрезал Эйгон. – Искренне надеюсь, что вы без труда найдёте желаемое место, а в качестве помощи вам и людям ваших земель примите это.

Эйгон отодвинул верхнюю полку стола, вынул мешочек из чёрно-синего, в тон шейному платку, бархата и протянул Райнорту.

– Здесь сто монет золотом. Хватит на восстановление домов и первое время.

– Благодарю, – ответом был вежливый поклон и спешное удаление к толпе прочих соискателей, порядком сонных, уставших и уже сомневающихся, а стоит ли бороться за место в Штормовом замке, или, быть может, лучше поискать что-то другое: поспокойнее, посытнее и потеплее. 

– Почему вы ему отказали? – недоумевал залетевший в кабинет Грибо, зашумел тяжёлыми крыльями и, запрыгнув на руку Эйгону, вцепился когтями в рукав его камзола.

– Ты бы видел, как он на неё смотрел...

– Словно кабанью кость обгладывал? Знаю, я таким же взглядом вас в харчевне сверлил, когда вы ели-пили, а мне ни крохи не перепало. Эх, жаль, что вы его забраковали. Я был уверен, что на этом кандидате наша сегодняшняя бессонная ночь закончится. 

– У меня ощущение, что сегодняшняя ночь никогда не закончится, – пробурчал Эйгон, кивая в сторону котла на столе.

– Я уже тут! – звонкий голос не заставил себя долго ждать. 

Полотно на двери на лестницу всколыхнулось; изображённый на нём дракон изрыгнул пламя и совсем некстати подпалил пятки играющему на свирели пастуху, что пас овец в крайнем левом угла гобелена. Из каменной темноты выпорхнула Арлина, держа в руках и под мышкой весы, свёртки, банки, бутылочки и даже соломенную корзинку, доверху набитую цвета болотной зелени плющом. 

Через пару минут горелка вспыхнула ярким пламенем, в котёл плеснули росу, добавили нужное количество плюща и затаили дыхание, внимательно следя за паром, поднимающимся над булькающим варевом. 

– Следующего звать? – спросил Грибо, срываясь с локтя Эйгона и перелетая на спинку кресла. 

– Не вижу смысла, – отмахнулся тот. – Всё не то. Один ленив, другой заносчив, третий не женат...

– Наличие жены-то причём? – отвлеклась Арлина. – Пакстон был не женат, и вы не возражали. 

– Пакстон, моя дорогая, в Штормовом замке следил исключительно за порядком, и его взгляда удостаивались только пыль, мыши и утренняя почта. 

– Может, посмотрите ещё одного? – взмолился Грибо, тыкая когтями в бумаги. 

– А что там? Чем примечателен? – равнодушно спросил Эйгон, пробегая взглядом по строчкам. – Он коллекционирует грибы. Грибо, тебе сон-травы мало было? Ещё осталось мухоморов в суп подсыпать. Раздай всем по золотой монете, и пусть расходятся по домам. На сегодня хватит. 

Эйгон сдёрнул с шеи платок, перекинул его через спинку кресла, расстегнул до конца камзол, снял и отправил к платку. Присел перед камином, поправил кочергой дрова и перемешал угли. 

– Зачем вам вообще дворецкий? – рассуждала Арлина, не сводя взгляда с клубов пара и не спуская пальцев с рычажка горелки, чтобы её вовремя выключить. – Вы ведёте жизнь затворника, у вас никто не бывает. Вы малотребовательны, а если что и нужно, то проще наколдовать, чем дожидаться, пока подоспеет слуга. Если вдуматься, вам и мадам Потаж не нужна. Взмахнули тростью – суп на столе. 

Эйгон опустился на пол и уставился в играющее в камине пламя. 

– В таком супе обычно плохо проваривается чечевица. А если готовить соус, то выйдет совсем отвратительно и с комочками. Я пробовал. Да и запечённые каштаны у мадам Потаж самые вкусные из тех, что я когда-либо ел. 

– Я завтра запеку каштаны сама. Сравните. 

– Ты вначале эликсир свари, – сонным голосом проронил Эйгон, опёрся спиной о кресло и вытянул ноги к огню. 

– Я варю, – Арлина следила за кипящей росой. 

Столп игривых искорок взметнулся вверх. Огонь красиво заиграл на угольках, пожирая остатки чёрного, как смоль, дерева. По портретам и гобеленам на стенах метнулись тени и скрылись за оконной шторой, внезапно заволновавшейся, будто в комнату ворвался холодный осенний ветер. 

Эйгон дремал. Ничего не видел и не слышал. Закрыл глаза и ровно дышал, убаюканный мерным треском поленьев в камине. Тому вторил дождь за окном, барабаня по каменным навесам и водостокам. И даже мыши, высунувшие носы из нор и пробующие воздух на запах сырных корочек, не рискнули пищать и будить хозяина замка. 

Эйгон спал. Его грудь мерно вздымалась в такт дыханию, ресницы слегка подрагивали, а прядь волос упала на щёку. Ладонь левой руки покоилась на лежавшей рядом элегантной трости; алмаз на её набалдашнике потух и, казалось, тоже спал вместе с хозяином. Но стоило ворсинкам на ковре прогнуться под широкими и невысокими каблучками, как многогранник вспыхнул бледным светом.