– Гм… Бедняки жируют, а богачи наоборот… Парадоксальная ситуация, – сказал Клим Филиппович. – Хорошо всё-таки, что мы с вами не стали олигархами, обезображенными солидностью и озабоченными сверхприбылями, а остались нормальными людьми

– Не надо думать, что в олигархах нет ничего человеческого, – заметил Иосиф Соломонович. – Кое-что человеческое в них всё же есть.

– Вот, например, моча в них чисто человеческая, – подхватил Клим Филиппович, – думаю, это подтвердит любой анализ. Ну и ещё кое-что…

– По-моему, благородный, справедливый, сострадательный, бескорыстный человек, то есть человек настоящий, в принципе не может быть сверхбогатым, так же как вода в принципе не может находиться в дырявом сосуде, если только не стала льдом или не повисла в невесомости, – размышлял Остап Богданович. – Не сможет такой человек иметь миллиарды денег, когда на свете столько людей не имеют самого необходимого. Он раздаст лишние богатства нуждающимся и станет небогатым.

– Вот мы с вами люди сравнительно небогатые, но это далеко не единственное наше достоинство, – похвастался Иосиф Соломонович.

– В Библии сказано: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в рай, – процитировал Клим Филиппович.

– А это зависит от размеров иглы, – произнёс Иосиф Соломонович. – Очень богатый индивид может заказать и оплатить изготовление иглы настолько огромной, что сквозь её ушко сможет пройти не только верблюд, но и слон, или даже жираф, не пригибаясь.

– Жадность погубит наш мир, – вздохнул Остап Богданович. – Мало, очень мало, катастрофически мало в мире благородства, справедливости, духовности, порядочности, бескорыстия, сострадания…

– А я думаю, что в глубине души многие люди хотели бы быть благородными, справедливыми, бескорыстными и так далее, одним словом, хотели бы быть хорошими, но либо стесняются, боятся выглядеть «белыми воронами», либо прагматически прикидывают, что это невыгодно, – сказал Иосиф Соломонович. – Эх, как было бы здорово, если бы быть благородным, бескорыстным, духовным, справедливым, честным, неподкупным и т.д. было бы настолько модно и выгодно, что все, кто этого хочет, могли бы себе это позволить!..

***

Как-то сидели Остап Богданович и Иосиф Соломонович в сквере на скамье, где на деревянной спинке кто-то когда-то вырезал ножичком загадочный текст: «Тварь я бесстрашная, или лево имею?» Клим Филиппович не заставил их себя долго ждать, явился, пожал сидящим руки и, доставая из кармана блокнот, сообщил:

– А я тут намедни кое-что сочинил.

– Так ты у нас теперь сочинитель?! – изумился Иосиф Соломонович. А Остап Богданович иронично заметил:

– Ну, сочинять-то каждый сочинитель может. А вот ты попробуй стать сочинителем, ничего не сочинив! Это действительно не каждому дано!..

***

Вот и всё пока, что хотел я вам поведать, бесценный читатель, о трёпе Иосифа Соломоновича, Клима Филипповича и Остапа Богдановича.

А если бы это было не литературное сочинение, а кинолента, я закончил бы её такими титрами:

Февраль 2007 г.

_____________________________

Вообще запахло сдиранием скальпов и тому подобными детскими радостями.

И. Ильф, Е. Петров, «Одноэтажная Америка»

На североамериканскую прерию шмякнулось утро. Рассвет взял, да ка-ак забрезжил! Солнце, не какое-нибудь там житомирское, или, скажем, тамбовское, а самое что ни на есть типично североамериканское выплюнулось из-под горизонта. Его жёлтый свет как моча потёк по индейским вигвамам.

Какая-то североамериканская птица закукарекала в третий раз. (Автор тут же вынужден извиниться перед читателем за то, что не сообщает название этой птицы. Просто автор не орнитолог и не знает, какие там водятся птицы, а искать информацию в справочниках да энциклопедиях ему лень). Не успело это пернатое животное прокукарекать, как из вигвама № 37, зевая, поёживаясь от утренней прохлады и почёсывая ягодицу томагавком, вышел североамериканский индеец Тимофеич, то есть в переводе на русский язык Стреляный Воробей. Он тоже был существом пернатым, ибо всем известно, что индейцы носят перья. Поправив на переносице покосившееся пенсне, он окинул зоркими очами вигвамы соседей, таких же, как он, североамериканских индейцев из племени… эээ… из племени, скажем, каких-нибудь магикачей, или, например, апачаров, а может, делашонов… (Автор снова должен извиниться перед читателем за то, что названия индейских племён вынужден высасывать из пальца, или брать с потолка, поскольку, не будучи этнографом, настоящих названий не знает, а рыться в справочниках и энциклопедиях ему… Ну, ты понял, читатель. Так что выбирай из этих трёх придуманных автором вариантов то название, которое тебе больше по душе, или же найди в энциклопедии и подставь сюда другое). Затем острый взгляд индейца Тимофеича заскользил по прерии к западному горизонту. Там, на горизонте, он узрел горы. Сощурившись, вперился в эти возвышенности, дабы рассмотреть – что там происходит. Острое зрение, усиленное стёклышками пенсне, позволило индейцу заметить, что по горной тропе спускается группа людей. Индеец насторожился: а вдруг это бледнолицые. А, как известно, бледнолицых хлебом не корми – дай выменять на дешёвую бижутерию бесценные индейские земли, или, хуже того, дай заразить гордых аборигенов дурной импортной болезнью под названием алкоголизм. О, с этими бледнолицыми надо держать нос по ветру, ушки на макушке, а хвост пистолетом, или, лучше, пистолет хвостом, а ещё лучше не пистолет, а винтовку, и не хвостом, которого нет, а уверенной рукой.

Тимофеич Стреляный Воробей снял пенсне, поплевал на стёклышки, тщательно протёр их подошвой мокасина, чтобы лучше видеть, и водрузил обратно на горбатый индейский нос. И так напряг глаза, что аж хрусталики хрустели. Да, теперь он чётко видел, что это таки бледнолицые, и что они, спускаясь с гор на прерию, о чём-то оживлённо беседуют. По движениям их губ и жестам рук индеец Тимофеич определил: они говорят о несметных полезных ископаемых в недрах здешних земель, и о том, как можно разбогатеть, если расковырять эту землю буровыми вышками да шахтами. Но сначала, дескать, надо прогнать с этих земель «вонючих краснокожих» с их вигвамами да томагавками. И вот эти, мол, ящики с оружием помогут их прогнать, а если не прогнать, то, в крайнем случае, истребить.

– Ишь чего задумали, койоты пархатые! – проворчал, зевнув, Стреляный Воробей и, приподняв набедренную повязку, лениво помочился в сторону гор.

– Кого это ты ругаешь, мой краснокожий брат? – спросил вышедший из вигвама № 4 индеец Ильич, или, в переводе на русский язык, Лапчатый Гусь, приветственно похлопывая Тимофеича по плечу томагавком.

– Бледнолицых, – кратко пояснил Стреляный Воробей, забинтовывая своё кровоточащее плечо.

– Каких бледнолицых?

– Которые спускаются сюда с гор.

– С каких гор?

– Которые на западе. Других же отсюда не видно.

– А где запад?

– Там.

Но как ни всматривался Ильич Лапчатый Гусь, никакого запада с горами и бледнолицыми он так и не смог разглядеть сквозь густую сеть трещин, покрывавших стёкла его пенсне после того как по нему (по пенсне) пробежал табун бизонов,.

– У них есть громовые трубки, плюющие огнём, которые мы, индейцы, называем ружьями, и они будут искоренять нас с наших исконных жилплощадей. Вот спустятся с гор, пересекут прерию и, как минимум через неделю, будут здесь, – пояснял, расчёсывая перья на голове гребнем из рога бизона, индеец Тимофеич Стреляный Воробей.