Не прошло и получаса, как старик в «тяжелометаллической» майке, а вслед за ним и человек Иванов оказались внутри магазина. Там имелись аквариумы с рыбками, террариумы с ящерицами, жабами, змеями, большими тараканами, клетки с птичками, хомячками, морскими свинками и т.д. Обычный ассортимент подобных торговых точек. Тут стоять в очереди было приятнее, чем снаружи: природа как-никак, интересно любоваться. Здесь человек Иванов почти возликовал, что так кстати определился с выбором подарка для потомка.

Наконец, когда и «балдеющий от тяжёлого металла» пенсионер обменял деньги на шевелящийся и шуршащий бумажный пакет и, вежливо попрощавшись с собеседником, удалился, очередь прижала к прилавку и самого человека Иванова.

– Мне тоже парочку репугнаростенсусов, – сказал он продавщице, вынимая из кармана кошелёк.

– Репугнаростенсусы закончились, – огорошила его та густо напомаженными губами цвета кирпича.

– Опа! – сказал себе человек Иванов. Столько простоять в очереди и…

– А вы возьмите ларгемугусов, – посоветовала кирпичногубая, видя его огорчение, – они ничем не хуже репугнаростенсусов.

– А они какие? – спросил озадаченный столь сложным словом покупатель.

– Мужчина, вы пришли покупать, или разговоры разговаривать? – заворчал кто-то сзади; в очереди обязательно найдутся нетерпеливые склочники. – Вы очередь задерживаете.

– Вон ларгемугусы, – указала торговка кирпичным же ногтем на одну из клеток в витрине.

– Не вижу, – признался человек Иванов, вперившись в сей объект и напрягая зрение.

– Мужчина, если вам хочется поворковать с продавцом, то дождитесь, пока магазин закроют, и потом воркуйте хоть целую ночь, а очередь не задерживайте, – продолжил ворчать кто-то сзади.

– Спрятались в домике, – пояснила продавщица.

Действительно, в клетке имелось что-то вроде маленькой конуры. Очередь не давала человеку Иванову шанса отойти от прилавка, подойти к витрине, попытаться разглядеть содержимое конуры, а затем вернуться к прилавку и продолжить процесс приобретения. Ладно, подумал он, была ни была, возьму парочку этих, как они там называются, а уже дома на них посмотрю.

– Сколько стоит пара?

– Двадцать рублей.

– Сойдёт. Заверните мне парочку этих лар… Как бишь?

– Ларгемугусов. Подождите.

Продавщица на полминуты исчезла из поля зрения покупателя, а затем вручила ему стандартный пакет с дырочками из плотной коричневой бумаги, завязанный шпагатом, шевелящийся и шуршащий.

– Только они очень резвые. Открывайте пакет осторожно, чтобы они не удрали, – наставляла кирпичногубая, принимая от покупателя деньги. – Сначала засуньте пакет в клетку, и только потом развязывайте, а когда они выпрыгнут, быстро вытащите пакет и сразу закройте дверцу.

– Ой, а у меня нету клетки.

– Так купите.

Купил.

– А корм у вас есть? – поинтересовалась она.

– Какой? – спросил он.

– Ну, их же надо кормить.

Склочник из очереди не прерывал это «воркование» ибо сам внимательно слушал и мотал на ус. Человек Иванов купил и пакет корма. Кроме того, получил бесплатно бумажку с отпечатанной на пишущей машинке через копирку инструкцией: как содержать в неволе ларгемугусов и репугнаростенсусов. Запихнув пакет с кормом и инструкцию в карман пиджака, взяв клетку под мышку левой руки, а пакет с животными пальцами правой, человек Иванов покидал магазин весьма довольный, что так славно решил проблему с подарком.

На улице, по дороге домой он пытался разглядеть содержимое шевелящегося пакета сквозь дырочки, но то ли дырочки были слишком маленькими, то ли внутри пакета было слишком темно, а никого он так и не разглядел. Приобретение ларгемугусов в пакете имело большую неопределённость, нежели баснословное приобретение кота в мешке. Там ты мог не знать, какой породы и какого окраса оный кот, но в целом знаешь, кто такие коты. А тут вообще ничего не известно.

Жены и сына дома не оказалось. Зыркнув на часы, человек Иванов сообразил, что она пошла забрать Дормидонта Поликарповича из детского сада и с минуты на минуту они вернутся. А тут такой сюрприз! Он поставил клетку на стол, застеленный скатертью в мелкий синий цветочек, и открыл дверцу. В эту клетку тоже была вмонтирована маленькая фанерная конура с круглой дыркой – входом. Аккуратно ввёл в дверцу клетки пакет. Придерживая его просунутыми между металлическими прутьями пальцами одной руки, пальцами другой он потянул, развязывая, шпагат. Надеюсь, они не кусаются, забоялся он. Не хватало, чтобы, выпрыгнув, они вцепились челюстями, может быть, острыми в его персты. Шпагат развязался, пакет открылся.

И из него выпрыгнули… Кто бы ты думал, бесценный читатель? Ларгемугусы? А вот и нет! Вовсе не ларгемугусы! Видать, продавщица ошиблась. Это были…

Заинтригован, читатель? А автор не спешит сообщать. Автор тянет паузу. Чтобы потомить тебя любопытством. Тебе не терпится узнать, что же это за таинственная и загадочная покупка? Это хорошо. Чем больше читатель заинтригован, чем больше его гложет любопытство по поводу содержания произведения, тем больше вероятность, что он не бросит, а дочитает произведение до конца, или, по крайней мере, до разгадки тайны. Интрига и любопытство привязывают, привинчивают, прикручивают, приклеивают и т.д. читателя к сочинению, а автору только этого и надо.

Ну, ладно, автор не садист и не будет тебя, читатель, мучить неизвестностью. Из пакета выскочили не ларгемугусы, а репугнаростенсусы!

И сообщив тебе сей курьёзный факт, автор заканчи…

– Стоп, стоп, стоп, как это заканчивает?! – возмущённо, возможно, вскрикиваешь ты, бесценный читатель. – Ничего же не ясно! Что это за репугна… ну, эти самые? Как они выглядят? К какому биологическому семейству относятся? Вообще, кто это такие? Звери? Птицы? Пресмыкающиеся? Земноводные? Членистоногие? Моллюски? Кто?

Ай, читатель, не морочь мне голову вопросами, отмахивается автор. Я тебе не зоолог какой-нибудь, чтобы знать такие подробности. Я, сказать честно, вообще сильно сомневаюсь, что эти репугнаростенсусы существуют в природе, ведь я сам сочинил это слово для этого рассказа, образовав его от латинского «repugnare ostensa» (что означает «вздор», «ерунда», «белиберда» и т.д.). Такой же была и, так сказать, технология изготовления мною слова «ларгемугусы», образованного от латинского «large mug» (что значит «морда», «рожа», «харя» и т.д.). А раз таких животных, по всей видимости, в реальности не существует, то что ж их описывать и классифицировать. Впрочем, если тебя, бесценный читатель, на их счёт мучают невыносимые угрызения любопытства, то спроси об этом свою собственную фантазию и своё собственное воображение. Если хорошо их попросишь, то они расскажут тебе об этих, по-латински же выражаясь, бестиях, а по-нашему выражаясь, животных всё что только захочешь, в мельчайших подробностях. Если же фантазировать и воображать не хочешь, то это твои проблемы. В этом случае оставайся в недоумении.

А автор эту свою так называемую странную чепуху – хоп! – и закончил.

1989, 2011 гг.

_______________________________

И, взяв в руки перо, я стал что-то писать на листе. Сознаюсь откровенно: получилась какая-то белиберда…

М. Булгаков, «Театральный роман»

Пролетающая над Фёдором Натановичем бутылка искрилась в лучах полуденного солнца и бросала блики на его (не солнца, а Фёдора Натановича) начинавший лысеть затылок. Парень Ухабин, нетрезвый двадцатипятилетний индивид богатырского телосложения, горячо и красочно выразился в том смысле, что его не удовлетворяет траектория перемещения бутылки, которую он со всей страстью оскорблённого индивида отправил в полёт с целью соприкосновения с лицом Фёдора Натановича.