— Ты его знаешь? — спросил Денис, заметив, что лицо Марины слегка побледнело.

Девушка торопливо объяснила:

— Это тот тип, которому я расцарапала физиономию. Кажется, у нас будут неприятности…

Больше не оборачиваясь, Денис придвинул поближе тяжелую вазу с цветами. Ситуаций, аналогичных этой, у него бывало предостаточно. Если уж сравнивать этот бар с барами на Мишин-стрит в Сан-Франциско, где мексиканское большинство смотрит на любого белокожего посетителя как на повод для развлечения, так это заведение — просто рай, наполненный ангелами.

Ангелы в обличье смуглых молодых мужчин не замедлили явиться. Отвергнутый Мариной молодой человек приблизился к их столику не один. Отставая на полшага, его сопровождали двое не то приятелей, не то телохранителей в дорогих костюмах, темных рубашках, но без галстуков.

Мужчина тоже был без галстука, смуглостью и звериной грацией напоминая испанского тореадора. Спутники выглядели проще. Тоже смуглые, хронической небритостью безошибочно указывая на национальную принадлежность..

— Добрый вечер, уважаемый, — сказал кавказец, обращаясь исключительно к Денису. — Прошу прощения, что нарушаю твой отдых, но я не отниму у тебя много времени. Меня зовут Аслан.

Денис промолчал, ожидая продолжения. Восприняв молчание как знак согласия, а скорее всего, и не ожидая от журналиста какого-либо ответа вообще, кавказский гость протиснулся на диванчик, по-хозяйски утвердил ухоженные руки на столе. Его приятели замерли неподалеку, перекрывая Денису путь к отступлению, если у него вдруг появится такая идея.

Гребски бросил быстрый взгляд в сторону двери. Как и следовало ожидать, охранника, пропустившего кавказцев в бар, на боевом посту не было. Денис перевел взгляд на сына гор, спросил без улыбки и не очень приветливо:

— В чем дело?

— Понимаешь, уважаемый, — медленно сказал Аслан, перебирая пальцами салфетку. На левой щеке у него краснели две глубокие царапины. На Марину он ни разу не взглянул, как будто ее тут и не было. — Нехорошо получилось, неправильно. Твоя женщина меня оскорбила. А я не привык терпеть оскорбления, тем более от женщин.

— Насколько я в курсе, — так же медленно проговорил Денис, затягиваясь сигарой, — ты был не очень уважителен по отношению к ней, за что и поплатился. В чем проблема?

На скулах Аслана заиграли желваки.

— Ты не понимаешь. Она меня оскорбила, посмела поднять на меня руку и должна быть наказана. Ты здесь гость, и только из уважения я тебе это объясняю. Ты, гость, приехал и уехал, а я — хозяин, мне здесь жить. Разве будут меня уважать, если в городе станет известно, что я оставил безнаказанным оскорбление от женщины?

Денис усмехнулся, что не понравилось его собеседнику, однако тот продолжил:

— Давай решим так, уважаемый… Сейчас она пойдет с нами и даст то, в чем по глупости отказала. Сначала мне, потом моим друзьям, а потом мы ее отпустим… может быть. А чтобы не портить твой отдых, я пришлю тебе девушек. Сколько хочешь пришлю. Договорились? Ты в каком номере живешь?

Денис отрицательно качнул головой.

— Не получится. У меня другое предложение, — сказал он, надеясь все-таки решить дело миром. Уж очень не хотелось Денису начинать свое пребывание в России с банальной потасовки в кабаке. — Давай я тебе заплачу, и ты оставишь ее в покое, а?

— Ты хочешь, чтобы Аслан взял деньги и забыл оскорбление? — Горец усмехнулся. — Давай не будем торговаться, мы не на рынке. Еще немного, и ты меня обидишь.

— Я понял, — сказал Денис, чувствуя, как в нем поднимается ярость. — Меня, значит, купить можно, а тебя — нет. Теперь послушай меня, Аслан. Это моя женщина. Она со мной пришла, со мной и уйдет. Когда я этого захочу. Тебе все ясно, гордый горец Аслан?

Денис уже понял, что конфликта не избежать, спустить ситуацию на тормозах не получится. А раз так, то пусть лучше то, что должно произойти, произойдет здесь, при свидетелях.

— И вот еще что, — нарочито медленно продолжил Денис. — Запомни хорошенько, Аслан, и передай соплеменникам: ты не хозяин здесь и никогда не будешь. Этот город был моим, когда твои сородичи еще не спустились с гор, и, уверяю тебя, с божьей помощью моим этот город останется. — Денис мысленно вздохнул, пожелал себе удачи и добавил последнюю каплю. — А теперь, пошел вон… пес.

Аслан что-то гортанно выкрикнул, хотел было орлом взмыть над обидчиком, но Денис резко придавил его столом к дивану, не давая встать, и тут же, не долго раздумывая, вкрутил горящую сигару куда-то в область искривленного злобой рта. Вопль ярости сменился возгласом боли. Не ожидая, когда придут в себя от неожиданности приятели Аслана, Денис сгреб за горлышко вазу с цветами и с размаху ударил импровизированным оружием ближайшего из них, уже запустившего руку за обшлаг пиджака. Тяжелая ваза с глухим стуком врезалась в голову горца, отчего тот как подрубленный рухнул на четвереньки. Закрепляя успех, Денис выскочил из кабины и изо всех сил пнул противника острым носком ботинка.

Со стороны оставленного без внимания Аслана снова раздался вопль. Марина, до сих пор не принимавшая участия в мужских разборках, обнаружив, что Аслан пытается выбраться из-за стола и наброситься на увлекшегося Дениса сзади, схватила вилку и с размаху вонзила ее в руку горца, пригвоздив к столу Горец взвыл. В зале завизжали женщины.

Денис недооценил скорость реакции второго джигита и получил могучий удар в ухо. Перед глазами на мгновение все поплыло, но от входа уже неслись русоволосые богатыри-секьюрити, и малая кавказская война началась. Была она короткой, но победительной. Двум стоявшим на ногах гордым орлам и третьему, введенному Денисом в глубокое беспамятство, заломали крылья подоспевшие крепкие ребята в бронежилетах и поволокли по проходу под аплодисменты присутствующих.

Денис обнаружил себя стоящим перед разгромленным столиком с порванной на груди рубашкой, рядом была раскрасневшаяся Марина.

— Ты как?

Марина прикоснулась к его распухающему на глазах уху:

— Нормально. Только, по-моему, нам пора сваливать.

— Согласен, — кивнул Гребски, поморщившись от боли. Он быстро вынул из бумажника сто долларов и положил на стол. Секунду поразмыслив, добавил еще одну купюру. После чего взял свою соратницу по борьбе под локоть. — Пошли, боевая подруга!

У выхода их догнал официант.

— Простите, — окликнул он Дениса.

Денис обернулся, немного удивленный:

— Я мало оставил?

— Что вы! — возмутился официант, протягивая деньги Денису. — Администрация приносит вам свои извинения, — сказал он и ухмыльнулся Марине. — Лихо вы его вилкой-то! Совсем вроде приструнили в Москве черных, а они нет-нет, да и выпендрятся.

— Да уж, — не мог не согласиться с ним Денис.

Официант радостно заулыбался, сунул в руки опешившему Денису бутылку коньяка, пояснил:

— Это вам от руководства презент. За оплату заказа не беспокойтесь! Мордобой тоже за счет заведения. Но все-таки будьте осторожнее. Народ мстительный…

Когда они зашли в лифт, Денис усмехнулся, сказал:

— Усталые, но довольные, они возвращались домой…

После схватки, да еще с призом в виде бутылки очень даже неплохого коньяка он чувствовал себя победителем. Рука покровительственно лежала на плече Марины, против чего она ничуточки не возражала. — Ну, как ты его вилкой!

— А ты? «Это моя женщина, со мной пришла, со мной и уйдет», — передразнила Марина. — Такой грозный владыка…

Она подняла голову и, прищурившись, хитро взглянула на него снизу вверх. Денис наклонился и прижался губами к ее губам, которые с готовностью раскрылись. Свободной рукой он обхватил ее за талию, крепко прижал к себе. Они не сразу заметили, что лифт остановился на их этаже и дверцы раскрылись. По пути к номеру еще несколько раз останавливались и целовались с судорожной жадностью, как будто наверстывая упущенное, хотя наверстывать-то им было нечего, все еще было впереди. В номере они торопливо принялись молча срывать друг с друга одежду, не прерывая поцелуя. Когда на Денисе уже не было ничего, а на Марине почти ничего, за исключением трусиков, она отстранилась и, переведя дыхание, проговорила с легким смешком: