Когда же государство считает, что в сферу его жизненных интересов входят объекты, выходящие за границу окружности, будем это называть амбициями. История, даже ближайшая, показывает, что ни к чему хорошему это не приведет. Достаточно вспомнить военную авантюру Великобритании на Фолклендах. Или тех же Штатов во Вьетнаме… Чем все закончилось?

Кстати, когда распался жернов Советского Союза, не без помощи нашего гостеприимного дядюшки Сэма, осколки полетели в разные стороны, в основном, конечно, в те же Штаты.

Денис время от времени встречался с профессором. Ему было интересно общаться с человеком, знающим о мире и вообще обо всем столько, что знание это не могло находиться в спокойном состоянии, выплескиваясь в статьи, книги, а если подворачивался собеседник, то и на собеседника.

В другое время Гребски с огромным удовольствием провел бы несколько часов, слушая профессора Алябьева, но не сегодня… Сегодня его собственные мозги были забиты мыслями и проблемами совершенно иными, мизерными с точки зрения механистической теории государства, но для него животрепещущими и болезненными.

Однако встать и уйти было бы невежливо по отношению к старику, и Денис, сделав жест радушного хозяина, произнес:

— Присаживайтесь, профессор… Рад вас видеть!

Алябьев, деликатно обойдя его, аккуратно, с прямой спиной, примостился на стуле, положил острые локти на стол, обхватил худощавое морщинистое лицо ладонями:

— Много работаете, Денис, — сказал он с осуждающими интонациями. — Вы еще молодой человек, и вам необходимо следить за здоровьем… На вас лица нет, синяки под глазами, будто вы пьянствовали сутки напролет… Я бы пришел к такому выводу, если бы не знал вас близко…

Денис пожал плечами, как бы поясняя, что ответить особенно нечего и упреки справедливы.

— Вот-вот, — укоризненно погрозил пальцем профессор, — спохватитесь, а будет уже поздно…

Денис снова пожал плечами.

— Как-то так все складывается… — и постарался перевести разговор на другое: — Над чем вы работаете сейчас, профессор?

— Заканчиваю статью, анализирую ситуацию в Ираке с точки зрения моей теории… Отправлю Бушу, чтобы ознакомился… Хотя я полностью согласен, что Хусейн с его простатитом — сволочь редкая и суда заслуживает, но… очень много «но» возникает, когда начинают гибнуть люди…

Денис не мог с ним не согласиться. Тем более что мысли его были заняты смертью Зои и судьбой Тани, от похитителей которой не было никаких известий.

Это становилось странным. Обнаружив трупы своих соратников, они обязаны были проявиться. Прошло уже около суток с момента встречи с вором в законе. Ведь должны же они были оговорить какие-то контрольные сроки?! Какие-то виды связи!

Телефонов у Явно с его пацанами не оказалось, значит, кто-то из их криминальной компании должен был вернуться, чтобы узнать результат или хотя бы забрать Явно из пустого дома. А приехав в дом, просто невозможно не заметить четыре трупа с пулевыми отверстиями в разных частях голов и отсутствие Дениса, привезенного туда для обработки. Равно как невозможно не заметить отсутствие его «ривьеры» возле риелторской конторы. Следовательно, для неизвестных сам собой напрашивался вывод: этот «гребаный» журналист, один или с чьей-то помощью, уложил приличных людей, а сам смылся. И совершенно логичным выглядел следующий ход — активный поиск! Однако этого не происходило! Дениса серьезно беспокоила судьба Татьяны.

— Вы меня совсем не слушаете, — обиженно сказал профессор Алябьев и, когда Денис попытался возразить, что «слушаю, очень внимательно», усмехнулся: — Не надо врать старику. Я вижу, вам не до моих рассуждений о судьбах современного мира, о том, каким путем пойдет Америка после выборов и кто на этих выборах победит… Вам же все равно?

— В данный момент да, все равно, — честно признался Гребски.

— Я понимаю, — ободряюще хлопнул его по плечу профессор, — и тоже скорблю из-за смерти госпожи Рафалович…

Денис удивленно вскинул голову, посмотрел на старика:

— Откуда вы знаете?

— Я же говорю, вы много работаете, Денис Гребенщиков, — горько улыбнулся Алябьев. — В новостях показывали целый день… А Зоя, она и мне помогала с налогами, так что… мир тесен… Какой все-таки ужас происходит в окружающем нас мире… Цветущая красивая женщина, ей бы жить и жить, а она лежит в морге…

— Очень жалко Зою, — подтвердил Денис.

— Трагедия, друг мой молодой, трагедия. — Старик, как показалось Денису, даже прослезился. — И кому понадобилось убивать женщину? У вас нет мыслей о причинах этого… происшествия? Она ведь консультировала наших с вами бывших соотечественников, а деньги и власть — категории надчеловеческие… Не думали об этом? Вы же все-таки и детективы пишете…

— Вопросы в основном, профессор, — покачал головой Денис, — вопросы без ответов… Я пойду, вы уж меня простите…

— Конечно, конечно, — замахал руками Алябьев, — идите! Надеюсь, если что-нибудь узнаете, вы помните мой телефон. Позвоните старику, утолите непраздное любопытство…

Денис заверил профессора, что телефон его помнит и обязательно позвонит. Рассчитался с подоспевшим официантом, направился к выходу, старательно обходя топчущийся в танцах эмигрантский люд, не потерявший на чужбине любовь к хорошей гулянке.

К любой задаче, будь то разработка системы защиты корпоративных сетей или простенькая программка по управлению аппаратурой наружного наблюдения собственного дома, Славик относился серьезно, добросовестно и с полной самоотдачей. По-иному он просто не умел. Хотя со стороны могло показаться, что парень просто не знает, чем себя занять.

Сейчас за ним наблюдал только бобтейль, огромная староанглийская овчарка-переросток, белая с дымчатыми пятнами, похожая на болонку размером с полугодовалого теленка. Пес неподвижным меховым холмом распластался на полу у двери и делал вид, будто дремлет Два голубых круглых глаза сквозь заросли шерсти внимательно следили, как хозяин с банкой пива в руке, немузыкально вполголоса напевая, катается в кресле на колесиках между мощными компьютерами, расставленными на большом подковообразном столе.

В этом особняке, в городке Хилсборо, было еще пятнадцать комнат, но в большинстве из них Славик был только один раз, в день покупки дома. Просторная комната на втором этаже с прекрасным видом из окон была его любимым местом и служила кабинетом, а частенько — спальней и столовой. Собственно, только ради нее он и купил этот особняк на вершине холма, застроенного дорогущими домами.

Улица, широкая у подножия холма, к вершине сужалась и упиралась в глухие тяжелые ворота, врезанные в высокий каменный забор, который был возведен еще прежним владельцем. С первого взгляда Славик понял, что в этом доме ему будет хорошо работать и классно отдыхать, поэтому купил его не торгуясь.

И стал жить.

В основном тихо и спокойно, хотя иногда дом и прилегающую к нему территорию оглашали громкие крики множества гостей, плескавшихся в огромном бассейне, поедавших мясо и выпивавших море пива. Но это случалось редко.

Соседи Славика на такое соседство не косились еще и по той причине, что их дома располагались ниже по холму и из-за этого, а также из-за высокого забора ничего, даже при большом желании, не было видно. Да и не принято в Америке наблюдать за тем, как живет сосед, какую машину купил и откуда у него средства на дом за пять миллионов. Есть для этого специальные службы, вот они пусть и следят за своевременной и правильной выплатой налогов с доходов и законностью этих самых доходов. Хотя, если бы соседи знали, что Славик купил дом без кредита, за наличные, скорее всего, это бы поселило в их благопристойных мозгах какие-то сомнения и никому не нужные мысли. Но так уж устроена эта страна, что подобная информация редко становится достоянием общественности.

Столкнувшись с какой-либо проблемой, Славик увлекался и не успокаивался до тех пор, пока не выяснял все до конца, делая зачастую много больше, чем от него требовалось вначале. Когда после неудачной попытки чтения диска на квартире у Гребски вся информация на нем стерлась, Славик не был ни ошарашен, ни разозлен. Ему стало интересно, как в компьютерной игре, когда в знакомом, совершенно неопасном месте, изученном при прошлых прохождениях уровня, вдруг, откуда ни возьмись, выскакивает монстр и откусывает игроку жизненно важный орган.