Не должно, но есть, и это факт объективной реальности, констатировал Гребски, потягивая крепкий кофе и отгоняя от себя мысли о судьбе Татьяны.

Число сообщений, оставленных на автоответчике, перевалило за тридцать. Докуривая сигару, Денис прослушал все. В основном это были звонки из редакций, вполне рутинные и необязательные. Несколько раз слышался голос рассудительного Стивена Зитнера. Стивен вновь побеседовал с русскими издателями и настаивал на поездке Гребски, а также сообщал, что весь пакет документов, необходимых для получения российской визы, лежит в посольстве, куда Гребски должен явиться, чтобы получить свой паспорт с открытой визой.

Тихий и вежливо-заискивающий голос человека, на прекрасном русском сожалеющего, что не застал уважаемого господина Гребски, и выражающего уверенность в том, что этот самый господин уже получил чек от издательства, привлек внимание Дениса. Человек выразил уверенность, что работа над книгой «Ищите и обрящете!» продвигается успешно, пообещал через пару дней перезвонить и повесил трубку.

Денис быстро просмотрел номера, зафиксированные определителем, и убедился, что номер данного абонента высветился как нули, то есть, попросту говоря, был заблокирован. Денис безжалостно загасил сигару.

Таинственный незнакомец проявится, как только узнает, что деньги по его чеку получены. Это случится через два-три дня… Интересно-интересно или, как говорит наш компьютерный гений — прикольно!

Денис открыл холодильник, быстро соорудил бутерброд с сыром, так же быстро уничтожил его и вернулся к прослушиванию записей на автоответчике.

«Это детектив Лопес… Мне бы хотелось встретиться с вами, желательно сегодня… Сейчас три часа дня, позвоните мне…»

Денис слушал голос детектива, час назад диктовавшего свой прямой телефон и, прикуривая сигарету, думал.

Не стал бы детектив, имея против него улики, звонить и вежливо просить о встрече.

Стало быть, ему нечего предъявить, иначе он бы уже был здесь и, скороговоркой зачитывая права, надевал бы на журналиста наручники.

Решив все-таки не игнорировать звонок полицейского, Гребски предпочел сначала связаться с адвокатом Натаном Зельдовичем. Потому что странно, когда женщина в самом расцвете жизненных сил, не помышляющая о смерти, вдруг идет к адвокату и составляет завещание. И еще оставляет письмо для вручения бывшему любовнику в случае ее смерти…

Прямо английский детектив какой-то… Завещания, наследники, убивающие друг друга…

Денис позвонил в адвокатскую контору и попросил секретаря передать Натану Зельдовичу, что господин Гребски будет минут через двадцать.

Быстро натянув чистые джинсы, рубашку и джинсовую же куртку со множеством карманов, Денис на секунду задумался, но тут же определился с выбором обуви — ковбойские сапоги. Широкополая ковбойская же шляпа, приобретенная Денисом во время визита в Техас, дополнила преображение.

Он глянул на себя в зеркало и остался доволен. Клоун клоуном.

Кобура с его любимым револьвером совершенно не просматривалась под курткой, однако в адвокатский офис придется идти без него. Трудно объяснить охранникам у входа в здание, почему это вдруг он решил навестить адвоката, имея с собой шестизарядный «Смит-и-Вессон» тридцать восьмого калибра.

Гребски быстро отстегнул кобуру с револьвером, небрежно завернул в старую газету, вышел из квартиры.

На ковбойскую шляпу на голове водителя разработчики «жука» не рассчитывали. Пришлось ее снять и пристроить на сиденье рядом.

Здание Денис нашел быстро, ему уже случалось бывать в этой высотке, расположенной в центре финансового района, неподалеку от устремившейся в небо «Транс-Америки». А вот чтобы припарковать даже такой маленький автомобиль, пришлось поездить в поисках свободного места. Высыпав кучу четвертаков в алчную щель миттера и убедившись, что у него имеется только тридцать минут, Денис вскоре уже входил в просторный холл.

Быстро определив, что нужный ему офис находится на шестнадцатом этаже, вместе с пестрой толпой скользнул в один из лифтов. Нужную дверь, на которой висела солидная бронзовая табличка «Берштейн, Горфинкель, Пасман и Зельдович, адвокаты», он тоже обнаружил легко, едва покинув лифт, с легким гудением продолживший свое восхождение.

Денис несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, но волнение, охватившее его при мысли, что он сейчас получит известие в прямом смысле «с того света», от Зои, которая лежит в морге, не проходило. Еще раз вздохнув, Денис открыл дверь и улыбнулся секретарю.

— Моя фамилия Гребски…

— Мистер Зельдович ожидает вас… — со стандартной улыбкой отозвалась секретарь, указывая в сторону одного из кабинетов.

Поднявшемуся ему навстречу из-за стола широкоплечему мужчине не было еще и сорока. Здоровый румянец на загорелом лице и крепкое рукопожатие лучше всяких слов говорили о том, что их обладатель больше времени проводит в гольф-клубе, чем за перелистыванием юридических документов.

— Натан Зельдович, — представился тот и счел необходимым уточнить: — А вы, вероятно, Дэн Гребски?

— Совершенно верно, — признался Денис и виновато развел руками: — У меня машина поставлена на парковке только на полчаса… Давайте перейдем сразу к делу.

— Не возражаю. — Адвокат непринужденно опустился в большое кожаное кресло, достал из ящика массивного стола папку, раскрыл ее, чуть помедлил, потом посмотрел на Гребски печальными глазами: — Очень сожалею, что вынужден исполнить свой долг так рано…

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду? — присаживаясь на стул, поинтересовался Денис. — То, что Зоя убита, это действительно трагедия… Вы имели в виду ее убийство и смерть в таком возрасте?

Адвокат отрицательно покачал головой:

— Я имею в виду, что завещание и письмо госпожа Зоя Рафалович оформила совсем недавно… а если быть точным, — он перелистал листки настольного календаря, — десять дней назад… Хотя, конечно, смерть при таких трагических обстоятельствах…

Денис выдержал испытующий взгляд адвоката, недоуменно пожал плечами, напомнил:

— Письмо… Вы хотели передать мне письмо, оставленное Зоей…

— Извините. — Адвокат отвел взгляд, вынул из папки небольшой конверт и протянул Денису. — Это письмо я должен передать вам, согласно воле госпожи Рафалович, в случае ее смерти… Завещание вступит в силу в сроки, установленные законом, вы получите уведомление…

Денис схватил конверт и вскрыл его.

— Да, вы можете прочесть прямо здесь, — предложил адвокат, выразительно поглядывая на свои дорогие наручные часы.

Гребски нетерпеливо вынул из конверта листок бумаги, исписанный от руки, впился глазами в ровные строчки.

«Дорогой Денис! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Поверь, ничего скверного я не совершила, да тебе бы и в голову не пришло подозревать меня в чем-нибудь плохом, ты же меня хорошо знаешь. Я просто хотела сделать как лучше, и мне кажется, я это сделала. Моя смерть тому доказательство. Помнишь, как-то на одной из своих забавных лекций, на которую ты меня таскал в Беркли, профессор Алябьев сказал, что как бы далеко вы ни убежали от своей родины, она вас все равно так или иначе догонит. Вероятно, именно это со мной и произошло.

Денис, я решила сделать тебя своим душеприказчиком. Забавное слово, правда? Душе — приказчик. Приказчик души? Но душе не прикажешь. Наверное, правильнее было бы назвать „душеисполнитель“. Но все равно, как ни назови, а ты у меня здесь единственный настоящий друг. Все мое имущество и сбережения я завещала Галине Левицкой, своей давней подруге… даже больше, чем подруге, если уж быть точной. Сам узнаешь мои маленькие семейные тайны… Как только прочитаешь это письмо — сообщи Галине немедленно. Это важно! Ты у нас мужчина обеспеченный, а ей деньги пригодятся. Проследи, пожалуйста, чтобы все было сделано, как положено. Очень тебя прошу, позаботься, пожалуйста, о Мурке, я очень не хочу, чтобы она попала в чужие и, может быть, недобрые руки.

Вот и все мои „приказания“. Их не так много, но, пожалуйста, выполни их ВСЕ. Целую. Люблю! Жалко, что все так получилось… раз ты это читаешь… Вернее, не жалко, а обидно!