— Допустим, — стараясь подавить злость на свою службу безопасности, буркнул Казаренко.

Сенатор Дженкинс понимал состояние своего собеседника, однако не посчитал нужным быть излишне корректным.

— Не только вернулся, — взглянув на Казаренко, произнес сенатор, — но вернулся с добычей, и, честно говоря, я удивляюсь вашей неинформированности. Как бы он сам не решил воспользоваться наследием «Прозрачности».

— Не успеет, — уверенно сказал Петр Сергеевич. — Вы же понимаете, что оружием эта информация может стать далеко не в каждых руках.

— Ну-ну, — с сомнением проговорил сенатор. — Все-таки я советовал бы вам поторопиться. Сейчас время не на вашей стороне.

В свое время о проекте «Прозрачность» Петр Сергеевич Казаренко узнал все от того же сенатора Дженкинса. Они тогда сидели в просторной квартире с камином и видом на Женевское озеро.

— Вы любите притчи? — спросил сенатор. Казаренко не понял, и сенатор пояснил: — Ну, притчи, страшные сказки, страшилки и прочее? Вот я — не люблю. Но одну страшилку я вам все-таки расскажу.

— Весь внимание, — ответил Петр Сергеевич, зная, что прагматичный сенатор никогда ничего не говорит просто так.

— Это было в те давние времена, — начал сенатор, протягивая руки к огню, — когда весь мир, включая Соединенные Штаты, еще боялся огромной холодной страны под названием Советский Союз, больше известной с легкой руки недавно умершего президента как «Империя Зла».

Казаренко улыбнулся.

— В начале восьмидесятых, перед смертью Брежнева, на стол председателя КГБ Андропова лег пространный доклад аналитиков, в котором убедительно и доказательно предрекалось поражение Советского Союза в холодной войне и последующий распад империи на независимые государства в течение ближайших десяти лет. Андропов был здравомыслящим человеком, но даже его шокировали выводы аналитиков и столь короткое время, отведенное дряхлеющему колоссу К докладу он вернулся через несколько месяцев, после того как сменил Брежнева на его посту. По его личному распоряжению была инициирована работа над проектом «Прозрачность». Суть проекта заключалась в создании отдельного, подчиненного лично Андропову подразделения с целью постоянного и скрупулезного сбора информации на всех лиц, которые могли бы через пять — десять лет играть заметную роль в советских республиках.

— КГБ и до этого собирал такую информацию, — сказал Петр Сергеевич.

Дженкинс не стал спорить:

— Конечно, собирал и продолжал собирать. Эти данные и легли в основу базы данных Андропова. Но если раньше информация оседала в первых отделах предприятий и республиканских управлениях, то с этого момента она параллельно наполняла базу данных «Прозрачности». Андропов сразу же вынес штаб-квартиру нового подразделения за пределы Советского Союза и вообще социалистического лагеря. Фактически это были несколько центров в Швейцарии, Швеции, Голландии, Бразилии, Канаде и даже Соединенных Штатах.

— Разведывательные центры по всему миру?

— Это была не внешняя разведка, а внутренняя. Разведывательная деятельность никоим образом не касалась никаких государств, кроме республик Советского Союза. Забавно, не правда ли? Выносить центр сбора информации о своем государстве за его пределы.

— Куда уж забавнее, — хмыкнул Казаренко и, представив себе масштабы деятельности подобной организации, почти воскликнул: — Это должно было стоить бешеных денег!

— Совершенно верно, — довольный произведенным впечатлением, согласился сенатор Дженкинс. — Но к этому времени уже давно и эффективно работала сеть, с помощью которой партия занималась финансированием организаций «левой» направленности через различные экспортно-импортные операции и собственную коммерческую деятельность. По всему миру, еще в те времена, были разбросаны десятки успешных коммерческих структур. В них трудились советские разведчики и контрразведчики, много лет изучавшие повадки, нравы и языки «потенциального противника». Они рассматривали переход к капиталистическому образу жизни как очередное задание сроком на всю жизнь. Наиболее обычной финансовой практикой в этой деятельности было создание фондов при помощи экспорта искусственно удешевленных советских товаров или сырья. Например, западноевропейские издательства левой ориентации ежегодно получали десятки тысяч тонн типографской бумаги бесплатно или почти бесплатно. Часть этой бумаги продавалась по рыночным ценам, а вырученные деньги шли на финансирование «Прозрачности».

Андропов, будучи человеком прозорливым, понимал, что, когда империя начнет разваливаться, найдется много желающих воспользоваться базами данных «Прозрачности» в своих целях, и оставил на этот счет четкие инструкции.

С приходом Горбачева «Прозрачность» полностью порвала пуповину, связывавшую ее с компартией и КГБ, и отправилась в свободное плавание, продолжая заниматься тем, ради чего была создана. Кстати, в это время финансовые дела шли как никогда успешно, потому что началась массовая распродажа Советского Союза. В этих условиях контролируемые «Прозрачностью» фирмы быстро нашли общий язык с бывшей номенклатурой, стремящейся побыстрее нажиться, продав кусок бывшей государственной собственности. Но теперь уже «Прозрачность» выступала как независимый зарубежный партнер. И продолжала свою работу. Люди, контролируемые «Прозрачностью», становились даже торговыми представителями новоиспеченных независимых государств, как случилось в свое время с Киргизией, откуда было вывезено самолетами больше полутора тонн золота, или с Украиной, где в течение долгого времени одна из дочерних фирм «Прозрачности» имела монопольное право на экспорт аммиака и сельхозудобрений. Ельцин, заподозрив было неладное, поручил американскому детективному агентству «Кролл» провести расследование деятельности одной из фирм, но, как это часто бывает в России, дело кончилось пшиком.

Казаренко с сомнением в голосе произнес:

— И что, за все это время не было никакой утечки информации?

— О реальных масштабах деятельности «Прозрачности» знает очень немного людей, и они не болтливы, — веско сказал сенатор Дженкинс. — А об утечке информации становится известно, как только эта информация появляется в газетах или где-то еще. «Прозрачность» же только собирает информацию, классифицирует, но не использует… До лучших времен.

— И что это за лучшие времена? — Недоумение, прозвучавшее в его голосе, удивило и самого Петра Сергеевича. — Какова вообще цель этого проекта?

— Об этом известно только нескольким людям, подготовленным еще командой Андропова, — пожал плечами сенатор. — Кстати, состояние Билла Гейтса — чаевые официанта по сравнению с капиталами этих людей. И они владеют информацией, оружием, которым при желании могут взорвать любую республику бывшего Союза. Или все республики сразу, если захотят. Новые правители новых независимых государств, как вы знаете, не были разборчивы в средствах. В руках «Прозрачности» находятся материалы, которые это подтверждают. Только руководство «Прозрачности» не дает им ход. Пока не дает.

Сенатор сделал паузу, давая собеседнику возможность осмыслить услышанное, потом хитро прищурился:

— Как вам такая страшилка?

— Зачем вы мне это рассказали? — спросил Петр Сергеевич, уже предполагая, что услышит в ответ.

— Вы представляете, какой властью будет обладать человек, который овладеет такой информацией? Я имею в виду не всю базу, а хотя бы только ту ее часть, которая касается, ну, допустим, Украины…

— Думаю, да, — отозвался Казаренко.

Дженкинс взглянул на него в упор:

— Привлеките нужных людей, спецслужбы, у вас есть такая возможность, и найдите подходы к «Прозрачности».

— А какой у вас в этом деле интерес? — спросил Петр Сергеевич.

Сенатор Дженкинс улыбнулся своей широкой и все скрывающей улыбкой.

— Мы ведь с вами старые партнеры, — сказал он. — Я заинтересован в том, чтобы там, где я работаю, была стабильная политическая обстановка. Вы же знаете, я не люблю неожиданностей.