/У Б. Сумяцкого/ я учился 3 года и вследствие тяжелых условий ученичества и эксплоатации в 1913 г. перешел в механический завод Бердникова по выработке ручек и петель для дверей… Здесь мне пришлось впервые испытать самостоятельную жизнь, ввиду того, что по сравнению с ученичеством у Сумяцкого, где я находился на полном содержании, у Бердникова мне была предоставлена лишь квартира, остальная жизнь зависела от той выработки, которую я производил на станке, а оплата была введена поштучно и была слишком низкой. Несмотря на то, что я работал по 14 час. и больше, получаемого заработка мне хватало на пищу, а об одежде и думать было нечего. Кроме того, за всякую порчу на станке (выпускаемый брак) с меня удерживали. Дошло до того, что мне почти ничего не оставалось, ив 1914 г. я перешел в кроваточное отделение однофамильца Сойфера, у которого работал до 1916 г., приобретя квалификацию кроваточного подмастерья. Приходящими заказчиками в большинстве были железнодорожники Мариупольского узла. С одним из них, Сологубом Семеном Емельяновичем, я был хорошо знаком, и он, сочувствуя мне, предложил уехать на станцию Юзово[3], куда он получил назначение – заведование кондукторскими бригадами Мариупольского резерва. Жена его, Матрена, для кондукторов держала государственную столовую, и питанием я был обеспечен.
До моего призыва на военную службу Сологуб принимал близкое участие своим воспитанием и влиянием на меня. Вскоре после переезда я стал ездить в поселок Юзовку, где познакомился с газетчиками и стал продавать газеты по рудникам от Юзовской Донецкой коммерческой трудовой артели. Юзовские подпольщики давали мне подпольную литературу для распространения на рудниках, в числе их помню газету «Звезда», орган РСДРП. Донецкая артель свою деятельность прекратила, а к частным контрагентам мне итти не хотелось, так как они наживали очень много, и главное – то, что оставалось непроданным, ложилось на шею. По совету Сем. Ем. Сологуба и с материальной помощью отдельных работников ж.д. агентства на ст. Юзово, минуя указанных выше монополистов, я стал непосредственно получать от издательств газеты и журналы, которые распространял в ближайшие ж. д. рудники: Смольяниновская проходка и французская компания в 4-х верстах от ст. Рудченково и Мандрикино. Проезд по ж. д. был мне бесплатный, т. к. все кондукторские бригады меня знали и только брали читать газеты, которые после прочтения я продавал. В числе выписываемых были харьковские журналы «Жало» и «Свет правды» [как сказано в Большой Советской Энциклопедии, 3 изд. в статье «СССР», подраздел «Печать», оба издания были большевистскими – В.С.]. В последнем я стал сотрудничать и писать о железнодорожных безобразиях и Юзовских попах. Факты я знал, а всю обработку материала помогал мне завершить Сологуб. Весь материал был помещен в журнале «Свет правды», но меня за продажу газет и журналов стал преследовать жандарм ст. Юзово – Скиба. Возможно, это было вызвано тем, что я поместил материал о смотрителе здания ст. Юзово. В это время стала выпускаться местная Юзовская рабочая либеральная газета «Донецкая мысль», и меня редакция, в которой были Каменский и Дмитренко, оставили заведовать экспедицией, в которой я находился до призыва на военную службу.
В одном из «Личных листков по учету кадров», составленном в 1947 г. и сохранившемся в бумагах папы, я нашел такой ответ на вопрос анкеты «Участвовал ли в партизанском движении и подпольной работе»:
По заданию подпольщиков, работавших на Юзовской электростанции, в 1914–1916 распространял большевистские газеты в Юзовских и Рутченковских рудниках.
Именно тогда он принял партийный псевдоним Николай, и это имя закрепилось за ним на всю жизнь.
Постепенно папа всё глубже втягивался в орбиту интересов большевиков. Самообразованием он стал пополнять свои знания, хотя, конечно, это были отрывочные сведения «отовсюду». Бойкий на язык, научившийся в беспризорном детстве постоять за себя, он много читал и научился убедительно и ярко говорить. Он стал большевистским агитатором, выступал на митингах и подпольных сходках и учился «классовой борьбе» (в заполненной 13 февраля 1922 г. анкете «Всероссийской переписи членов Российской Коммунистической Партии Большевиков» указано, что таких выступлений было пятнадцать). С сентября 1916 по январь 1917 г. он работал заведующим экспедицией газеты «Донецкая мысль» (как утверждают сегодняшние украинские историки, она была органом меньшевиков).
Годы службы папы в Царской и Красной армиях
В январе 1917 г. папу призвали в Царскую армию и отправили служить в 56-й запасный пехотный полк в Москве. Буквально через три недели за агитацию среди солдат 10-й роты он был посажен в Покровскую гауптвахту на 30 суток с выдачей горячей пищи через день. Освободила его от заключения Февральская революция, и, как он пишет, «с освободившими нас рабочими и студентами принимал участие в освобождении политических заключенных из Бутырской и Таганской тюрем», а затем был назначен уполномоченным по гостинице «Метрополь» и Художественному театру. В конце марта 1917 г. вместе с рядовым Субботиным и прапорщиком Новицким он был избран членом ротного, а затем и полкового комитетов солдатских депутатов в Москве. В марте 1917 г. с маршевыми ротами его направлили на Рижский фронт (в 14-й особый пехотный полк 12-й армии), там также он был избран в солдатский полковой комитет и оформил свое фактическое членство в партии «РСДРП-болыпевики», стал одним из функционеров большевистской организации в армейских частях этого региона, подстрекал солдат на восстание против правительства Керенского, «в результате чего полк отказался выполнять приказ Керенского о майском наступлении» (автобиография 1949 г.). В более ранней автобиографии (1931 г.) он писал, что «14-й особый пехотный полк находился на линии Штокмансгоф – Рига» (сейчас город Штокмансгоф в Латвии называется Плявиняс). Ближе к лету 1917 г. их часть была перемещена на передовую под Петроградом, и там он был ранен, короткое время лечился, а затем быстро вернулся в строй. После большевистского переворота в октябре того же года (через неделю после него) оказался в Москве, где был переведен в верные большевикам военные части, начавшие мятеж в городе. Папа рассказывал мне о том, что не упоминалось в официальной истории советского государства, в частности, говорил, как они навели тяжелые орудия на московский Кремль и начали его расстреливать. По его словам, только такими методами удалось быстро подавить сопротивление правительственных войск и захватить власть в Москве.
В декабре 1917 г. его направили служить в действующую армию на Смоленское направление (еще продолжалась Первая мировая война), там его контузило, он пролечился месяц в военном госпитале в Смоленске, в феврале 1918 г. был демобилизован из старой армии и уехал на родину в Мариуполь, а 21 июня 1919 г. вступил добровольцем в 1-ю Конную армию, где быстро продвинулся по службе (до заведующего литературно-экспедиционным отделением Реввоенсовета Западного фронта). Он участвовал в боях под Киевом, и был снова ранен под Броварами в августе 1919 г. (он тогда состоял в рядах 1-го Киевского сводного полка), быстро вернулся в строй, а затем был переброшен под Петроград и там в бою против Юденича на ст. Волосово ранен еще раз. В 1921 г. в течение девяти месяцев он был слушателем «Курсов красного права» (они назывались также партшколой), которые успешно окончил и получил соответствующее удостоверение на право работы в судебных органах РККА.
Папа во время службы в Первой Конной армии. 1922 г.
Политический уровень и мое общее развитие позволили быстро продвинуться по службе, – писал папа в автобиографии, – от члена коллегии Реввоентрибунала дивизии до председателя Выездной сессии Реввоентрибунала СКВО [Северо-Кавказского Военного Округа] и 1-й Конной армии…
