"Четыре, всеравное число. Равновесие. Лепестки, сложенные в тугую сердцевину цветка, где бесконечным числом повторения ложится в руки друг другу четыре, всеравное число".
"Четыре, взаимообратны и тождественны. Находясь вне земного пространства, определяют самое точное направление сторон света".
"Единожды дующий на восток, может повернуть к северу, но он извечно будет ветром, дующим на восток".
"Магическая константа, от начала мира рождающая хаос - ничто иное, как Роза Ветров, удерживающая порыв ветра-души в кольце четырех сторон".
"Поворотясь в иное лоно, самовольный путь, он обрекает себя на законы иного лона, неведомые ему. Кольцо равновесия рвется. Четыре проваливаются в пропасть, всеположенного пространства, реальности, взорванной Розой. Падет, и обретет земное лоно, земной непокой. Раскаляется в бессильном гневе, беснуется, рвется, не ищет. И дремлет, покуда спит лоно".
"Перемена времен невозможна.
Час приходит, рождается снова
Свет холодный от времени Розы.
Свет бесполый, идущий вернуть
Равновесие новому миру.
Старцам, хранителям, магам,
Знакомы условия мира,
В час расположения воинственных сил
По четырем сторонам света
Удержатся лишь неким большим
Абсолютно другим, Солнцеликим".
"Великие тихие взяли Древнее небо с зарею
и положили пергамент на стол девяти континентов.
Сияньем, ольховой лозою рисовали волшебные руны,
Луною ветра заклиная вернуть для земли равновесье".
"Две словно в зеркале карты,
Всеми пятью сторонами
Привязанные к континенту
По ватерлинии суши
Яркие вострые стрелы
Жезлы невидимых магов
Свергнут четыре всеравных
Крепче чем всякое лоно.
Мастер, кующий оружье,
Стрелы ветрам изготовит
Рунам в вершины, в живое
Тело волшебного ветра
Детское сердце положит
Древнею кровью омоет.
Так, по завету великих
Сплелись в ожиданьи спасенья
Сети могучей константе
Розе Ветров безразличной".
"Руны растаяли в недрах камней,
Карты ветров потерялись,
Маги сложили оружье
Против ветров, против страха.
Четыре, и солнцеликий
Блуждали по миру в потемках
Лона свои поставив
Бросив и матерь и космос
Время им стало подвластно
Мера им стала известна
Их приковали просторы
Мира Луны, мира Солнца
Старость последнего мира
Стала им только в потеху
Вихрем носились и воды
На города нагоняли
Рухнули хрупкие стены
Долго болевшего мира
Сном изошло мирозданье
Роза Ветров поиссохла
И не нашедшие лона
Как беспризорные дети
Спали в земле отдыхавшей
Ждали рождения Розы
Лета промчались, едва ли
Прикрыли бездонные веки,
Солнце вернулось, плеснуло
Жаром на спящие земли"
"Сгладила морщины Луна,
Примерила новое имя
Вздохнул океан, пробудился
Соком земля разродилась,
Причастилася тайны зачатья
Зерном любви расцвела новая жизнь,
Легли под ключ прошлого мира,
Карты, ветра, арбалеты,
Ждали особого часа.
А человек, как и прежде,
Жег беспокойное сердце
Жажду познал и нарушил
Вечные клятвы о мире
Дрогнув, земли равновесье
Ярость и боль испытало
И потекли обещанья
В корни великой константе
Вырос невиданный стебель,
Листья отведали силы
Роза воспряла из спящих
Грозный бутон распустила
В ночь полнолунья случилось -
Ключ повернулся в засове
Две, точно в зеркале карты
Запросились на вольную волю.
Лунным лучом озарятся
Древние дивные руны
Ветер-стихия проснется,
Стрелы натянутся в луках
Пусть они бродят, пусть ищут
Тех, кто судьбою отмечен
Лягут на плечи кому-то
Чью-то любовь испытают
Но невозможно доселе
Сердцу влюбленному видеть
Прошлое древнего ветра
Сети последних великих
Скрыть под строжайшею тайной
Не разгадать манускрипты
В руки - одни арбалеты
В сердце - огонь человечий
Битва их будет недолгой
Если пророчество верно
Древние силы помогут
Вершить справедливые чары
Роза увянет и полночь
Миром ей будет веками
То, что она порождает
Землю уже не коснется
Рухнут четыре константы,
Связанные воедино,
Но Солнцеликий не сможет
Их отыскать в поднебесье..."
Мы читали не дыша. Легенда о Ветрах Унтара приобретала далекое прошлое, слова о предназначении, о волшебной Розе и судьбе мира рисовали картины великих баталий и катастроф. Осознание своей причастности к истории заставляло трепетать душу.
- Да так все и вышло! - молвил Эрик.
- Ит, - Ив тронула меня за плечо, - узнаешь язык?
- Нет, - покачала головой я, - может, не сразу...
- Разумеется, - согласился король, - сразу откровения не приходят... Книга твоя, попытай счастья!
Я поклонилась.
- За Гильдию можно не беспокоиться, - смеясь, сказал король Учителю. – Обучены правилам хорошего тона. Признаться, я считал, их удел – искусство и в глубине души не понимал, отчего вы набираете Гильдию среди музыкантов. Хороших музыкантов! - король улыбнулся. - Мне казалось, они далеки от политики и войны, но я видел - терпеливо постигают скучную военную науку ради нелегкой службы в королевской разведке... Все не представлялось возможности спросить, - король подтолкнул очки по тонкой переносице и обратился к нам по-дружески, без обиняков. - Сознайтесь напоследок, что все-таки толкает служителей муз к битвам, боли, риску и скитаниям.... Вы - отличные воины, скажите правду, Гильдия - ваш удел?
К этому Эмиль готов не был. Мы невольно взглянули на Учителя. Улен стоял спиной к окну. Ухмыляясь, он переводил взгляд с одного ученика на другого. Стало слышно, как высоко над башней Алъерьских Королей летят к морю журавли.
-- Я скажу! - точно спрашивая у нас разрешения, Эрик посмотрел на брата. Левая бровь того сгорбилась у переносицы. Эрик открыл рот, речь его потекла порывисто и страстно, запинаясь о привычные камушки волнения.
-- Я так скажу... мой король... Искусство? Жизнь! Вдохновение! Страсть...! Мы любим свое королевство и наше дело нам по душе. Но риск, боль и скитания необходимы нам как воздух! Они заботятся о том, чтобы сердце не угасло, и не ленилась душа...
Мы вытаращились на Эрика.
-- Ух, ты! - фыркнул Эмиль. - Сильно!
-- Вдохновение требует серьезных впечатлений, - пылко продолжал Эрик, - глубоких переживаний и уроков мудрости. Вряд ли эти богатства можно добыть, не выходя из дома, сидя в своем кабинете с видом на сад...
