Оторваться от дома трудно, в этом секрета нет. Дома притягивают и цепко держат в своих теплых заботливых руках каждого, кто однажды на свою беду задержался у камина. Не заметишь, как тоска по пути уймется, уснет, а дому только того и надо. Он завлечет тебя мягким креслом, горячим чаем и полкой любимых книг, ты сам покорно примешь его царские дары и будешь благодарен. Но стоит случайно выйти на дорогу и вложить в ножны меч, как дому уже не удержать тебя, и тогда ему ничего не останется делать, как ждать...
Мы умеем собираться очень быстро, выбирать только необходимые вещи, беречь еду и воду. Королевскую разведку обучают не только стратегии, но и многим полезным в походе вещам. Нам известно, как прокормиться в лесу или как построить плот, как выжить зимой в Дремучих Каньонах или как обмануть кровожадную маигру. Кроме того, Белой Гильдии положено ездить на лошадях и уутурах и, разумеется, владеть кое-каким оружием.
Из холодного оружия ребята предпочитают короткие клинки. Мечи мы жалуем от случая к случаю, а вот с арбалетами не расстаемся уже четыре весны. Арбалеты у нас отличные, просто замечательные, но нести их на удивление неудобно. Плетеная из арлиньего уса лямка то тяжелеет и врезается в плечи, а то, словно промасленная, норовит соскользнуть вниз. Привыкнуть к этому трудно и, поэтому, позабыв о тяжелой поклаже, о музыкальных инструментах, провизии и воде, об арбалетах приходиться помнить всегда.
Оружейники нашего королевства не делают такого оружия и уж тем более не плетут лямки из усов арлина. Арбалетам больше лет, чем трофейному клинку Эрика. Могу утверждать, что это настоящее произведение оружейного искусства.
Все деревянные части сделаны из темной породы крепкого гибкого дерева, но какого именно, по прошествии стольких лет определить трудно. Стрелы-болты прячутся в ложе, а взводящий механизм, работающий по принципу лебедки, впечатан в разводную часть тяжелой, почерневшей от времени, медной скобой. Когда-то на ней сверкало клеймо мастера, но теперь его не разглядеть. И приклад, и ложе - все деревянные части выжжены старинными потертыми узорами, возможно, даже письменами. Когда тетива натягивается, узоры прогибаются, уплывая с арбалетных «плеч», словно давая дорогу быстрой короткой стреле.
Любое первоклассное оружие заслуживает своей истории, тут сомнения нет. История наших арбалетов - память о том, как мы смогли пересечь Черное Ущелье и попасть на Остров Мокролапых Кунтов. Ничего особенного мы в общем-то не совершили, и все же король решил удостоить нас награды. История давняя, много воды утекло с тех пор, но я все еще вижу перед собой это дивное чудо…
***
К концу первого курса Туона можно было с уверенностью сказать: мы – счастливчики. В семинарии работало много учителей и, в большинстве своем, замечательных, но тем, кого взял к себе Улен, повезло по-настоящему. Кроме подготовки Белой Гильдии Улен вел класс рукопашного боя и стратегические игры в естественной среде. За этими нудными названиями, или такими, как военное дело и история оружия, стояли увлекательные занятия, каждое из которых осталось в памяти бесценным открытием. Улен обладал безграничным педагогическим даром, и даже мы, первоклашки с отделения искусств, мгновенно постигали премудрости разведки, дипломатии и стратегических тайн. То, что всегда казалось мудреной нудной наукой, представало перед подростками так же просто и ясно, как ноты или цветовая гамма. И все же, как следует узнать Улена удалось только тем, кого готовили в королевскую разведку.
Единственный из преподавателей Улен не имел расписания. Он исчезал из Туона на целые луны, и вызывал нас к себе с других уроков. О его прошлом никто не знал. О его делах в Королевском Совете ходили жуткие слухи. Он весь состоял из слухов, но сам по себе представлял пример спокойствия и надежности. Огромный человек, не столько высокий, сколько широкий, весь рыжий с головы до пят, он носил бороду и курил трубку. Учитель говорил мало, в основном молча ухмылялся, но на шутки был щедр. Он всегда участвовал в играх вместе с нами, вместе с нами валялся в грязи северных болот и вместе с нами нырял в бурные реки юго-запада. Он убивал волколаков и мандгор и старался не пропускать ни одного концерта или выставки картин. В некотором роде Улен был ребенком, но мудрость его оставалась предметом удивительных историй, которые передавались, обрастая по пути из уст в уста невероятными подробностями. Поэтому мы не просто любили своего учителя, мы готовы были подражать ему во всем и мечтали спасти из лап голодного зверя.
Со временем мы задавали себе вопросы, на которые так и не получили ответов. Эти вопросы не касались ни проблем мироздания, ни повадок волколаков. Любопытство заставляло нас думать о скрытном одиночестве учителя, о его страсти к говорящим красноглазым перепелкам и о хладнокровии по отношению к прекрасному полу. Но даже в этом мы видели особый отшельнический романтизм. Мы ловили каждое его слово, а он не прикладывал ни малейших усилий, чтобы понравиться нам. Чуткость и справедливость Улена выражалась не в словах, но в делах и поступках, хотя, что скрывать, в них порядком хватало странного и необъяснимого. Постигая цену дружбе и любви, мы без труда принимали от учителя и вопросы без ответов, и ухмылки, и странности. Уважение было превыше всего, а наука, которой он обучал нас ненавязчиво и незаметно, все чаще находила применение в реальных событиях.
Посвящение в Белую Гильдию совпало с окончанием Туона. С того момента Улен стал нашим начальником и продолжал оставаться лучшим учителем в мире. Война с серными ведьмами закончилась, но принесла за собой новые напасти. Не только королевской гвардии, но и нам, новичкам, вдруг досталось изведать вкус крови. Улен старался уберечь нас от черной работы, но не в силах был изменить время. После войны на королевство обрушились тысячи полыньяков, в лесах расплодились волколаки, а затем в Перепусках появились хищные грибы. Все это поторопило наш опыт. Пять лун нам пришлось жить в дремучем лесу, строить камышовый плот и спасаться на нем от полыньяков. Мы чуть не сгинули в движущихся песках Дремучих Каньонов, бились насмерть с грибами и волколаками. Но история о том, как мы получили свои арбалеты, хранится в моей памяти особым сказочным воспоминанием. Это случилось как раз в то беспечное время, когда война с серными ведьмами уже утихла, а полыньяки еще не обнаружили чудесные земли нашего королевства.
Так уж повелось, что случись засуха или наводнение, жители кивали на мокролапых кунтов. Дескать, их лап дело. Им приписывали яркие вспышки на небе и зеленую луну в феврале. Если чудеса были не столь грандиозным, то справедливо винили угрюмых фей, но за всякие глобальные катаклизмы ответственность несли именно мокролапые кунты. Мол, им там, у Запретной Земли, само собой, колдовать сподручно.
Кунты не считались злыми или добрыми существами. В народных сказках они воровали детей ради забавы. Ими пугали детей, но и их же считали покровителями детского сна. Объяснялись народные фантазии тем, что о кунтах никто нечего толком не знал. Эти существа вели таинственный образ жизни на острове, куда невозможно было попасть человеку. И единственное, что заставляло кунтов выбираться на большую землю – их безрассудная и совершенно необъяснимая страсть к лошадям. Конечно, верхом кунты ездить не могли, но зато сами бегали на трех широченных и постоянно мокрых лапах, не уступая лошадям в скорости. Именно лошадей, а вовсе не детишек, кунты крали из Суровых Лугов с бессовестной регулярностью.
И вот однажды настал такой день, когда пастухи из Суровых Лугов не досчитались почти целого табуна отличных породистых лошадей, отмеченных королевским клеймом. Узнав о том, Кавен рассердился, а может даже рассвирепел и решил, что новым выпускникам Белой Гильдии пора взяться за дело. Ранней осенью Улен собрал всех быстрой перепелячьей почтой и зачитал лаконичный приказ: вернуть украденную королевскую собственность и проучить кунтов. Ломая голову, каким же волшебным образом попасть на таинственный остров, весь выпускной курс во главе с Уленом отправился к Запретной Земле.
