Прежде чем лешак разглядел в темноте добычу, я крикнула: "Бежим!!!", и мы помчались вперед через буреломы и сухой ельник. Сперва лес хрустел позади, но лешак догонял, хруст приближался и вскоре деревья принялись сами скрипеть и надламываться так, что казалось - стая лешаков огромными прыжками несется со всех сторон. "Нагнись!" - я крикнула, падая в болотную лужу. Топор лешака просвистел в полуметре и воткнулся в корявый ствол. Лешака пронесло стороной. Клянусь, я слышала, как летел топор и как ствол вздохнул, переламываясь, но не боль - облегчение испустило сухое дерево. Это показалось мне последней каплей страха. "Быстрей!" - топор лешака оказался в руках Ив. "Не смей трогать! Лешак вернется за ним!" "И пусть!" - Ив зашвырнула топор в кипящую меж камней полынью болотной жижи, та чмокнула и проглотила добычу - "Давай!!!" - я бросилась вперед, лешак возвращался. - "Обойдем справа!!!"

Мы неслись! Неслись, пока костистые лапы лешака оставляли на кулиягоде клочья шерсти, неслись, пока перед глазами стоял его острый топор, неслись, пока не сообразили, что летим без разбору, забывая, что можем наткнуться на кого-нибудь пострашнее лешака.

Желтый Лес сделал свое дело. Ночь просочилась через валежник и легла на мох очень далеко от того места, куда нам следовало попасть.

С трудом отдышавшись Ив в отчаянии посмотрела на меня. Эта была не просто чаща, это была чаща Желтого Леса. Голые стволы, одинаковые, как на подбор, подпирали облака. Их остов навечно затерялся корнями в ямах заплесневелого мха, а высохшие кроны стыли так высоко над головами, что имя деревьев давно было забыто. В рядах этой недвижной армии стояла полная тишина. Я могла поклясться - тут никогда не ступала нога человека, даже пугие ундины, лисы и кабаны боялись сунуться сюда по доброй воле. Стало жутко.

- Ровные... - проговорила Ив.

- Ровные?

- Деревья. Ряды, как по линейке... посажены кем-то...

Вот почему мне пришло на ум назвать чащу армией! Деревья росли ровными бесконечными рядами, стояли через равные промежутки, точно гвардейцы на параде. Кто мог их посадить? Когда это было, если они успели вырасти исполинами, высохнуть и набраться терпения? Тишина. Так все же мертвы.

Тусклые отблески заката расползлись и канули в зловонной зеленовато-желтой дымке. С востока пришла темнота, без труда одержала победу. Многотысячная армия леса померкла и скрылась из глаз. Остался только мой дар.

Шли словно по перебродившему тесту. Ноги при каждом шаге проваливались в перегной. Ступать было мягко, неприятно, а, главное, трудно. Последние крупицы сил безжалостно покидали нас. Рот пересох, я сглотнула сухую слюну. Лямка арбалета с недюжей силой вдавилась в плечо и вынудила остановиться.

-- Что? - с укором изрекла Ив.

-- Не могу больше!

- Знаешь, у тебя с Эриком и впрямь много общего! Та же непредсказуемость и непоследовательность действий! Разве я просила тебя тащиться за мной? Теперь уж изволь идти!

Я пробурчала что-то невнятное, душу забирал страх. Мой дар не только вел нас во мраке, он заставлял чувствовать такое, о чем Ив при всем богатом воображении вряд ли смогла бы догадаться. Дух Желтого Леса не отставал от нас ни на шаг, угрожая жестокой расправой и приказывая сдаться, остановиться и умереть здесь. Его черные лапы молча отбивали прощальный марш для Белой Гильдии, затерявшейся в его недрах. По капле, по крупинке Желтый Лес подтачивал мою веру. Прислушиваясь к мыслям и намерениям тех, кто оказывался у нас на пути, я все красочнее представляла себе конец этой истории. Сонный бриз и тайник полыньяка с каждым шагом стоили все дороже, я жалела, что вынудила друзей сунуться в это кошмарное место.

За рощей гигантских мертвецов вновь начался валежник, к счастью, вполне проходимый и неядовитый. Но здесь меня и мою спутницу поджидала другая напасть - полыньячные колодцы, которыми кишел Желтый Лес. Да еще и повсюду искусно обрытые лешаками коряги. Попав в эти рытвины-капканы, обязательно застрянешь, а то и сломаешь ногу....

Волосы выбивались из-под капюшона и цеплялись за сучья, ветки и цепкий папоротник. Сухая трава гулко шуршала, точно мы находились не в лесу, а в пустом зале. С носа капал холодный пот страха, но мы шли. Нам казалось - мы спешим изо всех сил, а на самом деле мы еле плелись.

Чужие чувства изводили сильнее усталости и страха. Я продиралась не только через лес, я продиралась через его мысли, стараясь не упустить единственное драгоценное тепло - то ускользающее, то бледно горящее во тьме. Только оно хранило меня в сознании, только благодаря ему я шла и обходила опасности. Мальчишки... Пламень их сердец, ищущих нас и зовущих.

Сложно было понять, нашли они друг друга или так и бродят поодиночке, но они направлялись навстречу нам, и как бы это ни было далеко, но не дальше, чем надежда.

Так прошло еще около часа и мы выбрались, наконец, к болотам. Впереди, в двух верстах, лежала Падалья Пустошь, за ней - лагерь. Однако на две версты простирались топи и чаща. Там схоронилась вырубленная щипучая поляна, там блуждали заколдованные тропы, там поджидала неминуемая смерть, впрочем, как и повсюду. Поразмыслив, я отдала предпочтение дикой тропе, что стелилась вперед - в черноту и неизвестность. С наступлением полной ночи, Ив поборола гордыню и взяла меня за руку. Она думала, что я расценю это как слабость, но я только облегченно вздохнула. От тепла и податливости ее руки я показалась себе значительнее и сильнее, вместе было спокойней, и страх разжал на сердце кулак.

Тропа привела к подножью перелеска и уперлась в болото. Колдовской лес повернулся к нам своим уродливым лицом, и мы вынуждены были остановиться. Враждебный и таинственный мир тотчас шагнул нам навстречу. Он наполнился громкими шорохами и голосами. Все, что пряталась по логовам и норам, вышло на охоту. Сквозь мглу оборотни и маигры потянули к нам свои жадные ненасытные щупальца. Давненько у них не наклевывалось такой добычи. Я слышала их черный голод, на сей раз это не казалось мне бабушкиной байкой. Слабое урчание выдавало тех, кто притаился в трясине, на исходе дикой тропы. Слабое, еле слышное урчание голодных желудков. Мне понадобилось немного времени, чтобы сопоставить это урчание с зелеными огнями. Холодные огни не видели нас, но их обладатели чуяли сладкий запах человека.

- Маигры! - произнесла я. Рука сама собой достала из ножен меч.

- Сколько?

- Две... По одной на брата!

- Убери меч и не двигайся! Они не тронут меня...

- Ведьмы с две! В этой мгле они тебя даже не увидят! Хочешь сказать, у красавиц особый запах?

Закончить прения не пришлось. Над головой затрещала ветка. Мы вскрикнули, крик нырнул и пузырьком задержался в горле. Но в кромешной тьме не видно было и меча, вздернутого навстречу шуму.

-- Тихо вы, трусихи, - послышался знакомый печальный голосок. - Далеко забрели. Я предупреждала. Теперь вас точно съедят или заколдуют...

-- Ты прилетела сообщить нам об этом?! - возмущенно спросила Ив. По всей вероятности, эта Угрюмая Фея ей тоже была знакома.

-- Неправда, - обиженно ответила та и зажгла колокольчик на шапочке, - я приглядываю за вами. Кое-кто попросил меня не упускать человечьих дев из виду. И раз уж вы все-таки вляпались, мне придется вытащить вас отсюда.

-- Интересно знать как? Тут так темно, хоть глаз выколи, - с раздражением ответила я.

-- Ну, я-то в отличие от вас вижу хорошо, - гордо и чуть торжественно сказала Угрюмая Фея. - Маленькая человечья дева снимет свой пояс, я возьмусь за один конец, а вы - за другой. Только советую ступать шаг в шаг, да постарайтесь не отставать! Люди медлительны.

-- Откуда нам знать, что ты не заведешь нас в полыньячную яму? - на всякий случай поинтересовалась Ив.

-- Вы и без меня прекрасно с этим справитесь, - чуть посмеиваясь, ответила фея. - Глупые девы! Маигры не ждут! Крадутся! Слышите?