— Пи…

— Знаю, это не романтично. Но очень похоже, что она высасывает из тебя силы, а ты позволяешь ей это делать. Я не хочу встречаться с человеком-тенью.

— Для нас это новая ситуация, — мягко произнес Фар. — Ты сказала, Элиот играет вдолгую, а я эту игру до сих пор не освоил. Вот и получается, то нелепая игра в гляделки, то дурацкая затея с париком. Единственное, что страдает, это моя гордость, которой, по мнению Имоджен, у меня хоть отбавляй.

Фар шагнул ближе, и тепло его загорелой кожи окатило ее с ног до головы. Кончиками пальцев он коснулся рук Прии, прижался носом к щеке. Теперь разряд подействовал совсем по-другому: не раскрыл трещинки, а заполнил их, и Прия почувствовала, что ее кожа не самая подходящая оболочка для всего, что находится внутри. Девушка замерла, затаив дыхание, как песня перед первой нотой и после последней.

— Не сомневайся, Пи, — прошептал он. — Я твой до самого конца.

Сначала их поцелуй получился скованным — напряженные губы, стиснутые зубы, но они быстро оттаяли. Так всегда случалось. Таким был Фар по сути своей: легкое дыхание и жар неугомонного сердца. Прия уносилась вместе с ним, позволяя продолжительному поцелую забрать их из этого времени и места, из зоны отдыха «Инвиктуса» и из пустыни Невада в то восхитительное состояние, где были только они, они одни, плывущие и падающие, запустив пальцы в волосы друг другу, на диван, где только они…

И Шафран. Вопль красной панды — вы на моей территории!!! — вырвал их из забытья, вернул в реальность, и Прия осознала, что едва не раздавила собственным весом сумку со всем содержимым.

— Постой, постой! Ложка! Надо взять пробы, пока с ней что-нибудь не случилось!

Растрепав кудри, Фар повернулся на бок.

— Делу время, потехе час, так?

— А разве нет? — Внутри у Прии все горело, требуя продолжения, но, пересилив себя, она сказала: — Первым делом надо получить ответы на наши вопросы. Чем быстрее проведем анализ ДНК, тем лучше. На это потребуется всего несколько минут. Почему бы тебе не обыскать корабль? Здесь столько мест, куда можно спрятать «Рубаи».

— Хорошая мысль! — Фар соскользнул с дивана. С чего начать? Капсулы-соты.

Чтобы не загрязнить пробу, Прия натянула латексные перчатки, достала ложку из сумки и с осторожностью археолога развернула салфетку. До медицинского отсека она несла ее на обеих ладонях, как жертву богам или некий артефакт. Для пробы требовался всего один мазок, но Прия на всякий случай сделала два, подержала их в руках и прошептала молитву Ганеше, устранителю препятствий, чья миниатюрная статуэтка находилась у нее на рабочем месте. Слоноголовый бог спокойно наблюдал, как она помещает пробы в считывающее устройство. То была старая диагностическая машина, каких уже не использовали на новейших МВЦ. Раньше это не создавало им проблем, потому что экипаж не получал серьезных повреждений, кроме царапин, пищевых отравлений да время от времени обычных простуд. Исследование ДНК проводилось на борту «Инвиктуса» впервые.

Когда Прия поместила пробы в аппарат, он издал такой глубокий хрипящий звук, что Шафран вкатился в лазарет, навострив треугольные уши. Он уселся на пол и неотрывно смотрел на экран с мигающим курсором в форме песочных часов.

— Проследи, пока меня не будет, — попросила Прия красную панду и направилась к капсуле Элиот. Спальное место новенькой было разобрано: простыни разбросаны, матрас перевернут. Фар ползал на коленях и поднимал панели пола, по локоть запуская руки в кабеля, о которых ничего не знал. Прия знала про проводку и про то, как она подсоединена к силовой установке корабля, все, поэтому поспешила предупредить: — Осторожнее, одно неверное движение, и у нас будет обездвиженное судно с поджаренным Фаром на борту.

— «Рубаи» здесь нет! Вообще ничего! — Фар помрачнел. — Элиот появилась в желтом платье, правильно?

— Да.

— Тогда где оно?

— Теперь мы знаем, что не под полом. — В шкафу его тоже не нашлось, хотя Прия несколько секунд пыталась взглядом обнаружить оборки. — Странно.

Действительно, непонятная девушка.

Хмурясь, Фар опустил панель на место.

— Где-то у нее должен быть тайник. Ты поможешь мне обыскать отсек управления?

Разумеется, она помогла: Фара следовало уберечь от соприкосновения с самыми опасными силовыми кабелями. Осмотр произвели самый тщательный. Снова поднимали панели пола, открывали ящики, осматривали трубопроводы под потолком. Даже сняли торс Бартлби, чтобы проверить, не спрятано ли что-нибудь в пустом манекене.

Ничего, кроме свалявшейся шерсти Шафрана.

Когда Прия устанавливала манекен на место, в медицинском отсеке прозвенел звонок. Готово. Наконец-то! Она побежала на рабочее место. Песочные часы исчезли, вместо них появилась полная характеристика ДНК. На самом деле анализ представлял собой мешанину из символов G и Т, А и С, соединенных графическими линиями. Не будучи специалистом в области генетической экспертизы, Прия не могла прочесть необработанные данные. Машина выполнила самую сложную часть работы, переведя маркеры на более понятный язык: пол женский, возраст от пятнадцати до двадцати лет, Alopecia universalis.

Обладая двумя глазами и медицинским образованием, Прия уже и так знала это. Но в слюне должны прятаться и более пикантные подробности… Она пролистала отчет. Компьютер автоматически увязал результаты анализа с данными переписи населения, пытаясь установить связь набора хромосом с номером какого-нибудь удостоверения личности. В систему заносились все жители времени Центрального. Даже Фар, чей генетический код засекретили, как это делали в старину с военными документами, присутствовал в ней на одной старой фотографии из Академии: нахально ухмыляющийся, наголо остриженный мальчишка.

Прия продолжала просматривать отчет.

Ни снимков. Ни имени. Ни номера удостоверения.

Соответствий не найдено.

Она снова и снова перечитывала результаты, пока слова не стали распадаться на буквы, а буквы не превратились в ничего не значащие символы. Элиот оказалась не просто голограммой, а настоящим призраком. Ее не существовало. Однако она присутствовала во плоти, на ложке осталась ее слюна. Фантом поддавался цифровому исследованию и, как показывали недавние наблюдения, обладал логикой. Элиот либо являлась секретным агентом, либо гостьей из будущего. Стертой или незарегистрированной.

— Каков вердикт? — Фар, рывшийся в подушках дивана, ничего, кроме голографического журнала «Взрывные ритмы», давно потерянного Прией, не нашел; батарея почти села, и обзор «Вудстока» за 1969 год светился еле-еле. Под пальцами Фара мерцал клип Джимми Хендрикса с легендарным исполнением «Звездно-полосатого флага». Мерцал-мерцал — и погас. И у Фара глаза погасли, когда он прочитал результаты исследования на экране. — Тупик?

— Есть обходные пути, — решительно заявила Прия. — То, что для системы Элиот как бы пропавшая без вести, не означает, что мы не сумеем нарыть о ней ничего существенного. Слыхал об «Архивах предков»?

— Программа, которой платишь, чтобы получить родословную?

— Это одна из областей применения. — Само собой, наиболее популярная. Программу разрабатывали, чтобы больше знать о наследственных заболеваниях, но под воздействием путешествий во времени она, как и все в мире, эволюционировала. История постоянно вторгалась в сознание людей через глаза, уши, сердца, и, естественно, им захотелось узнать о своем месте в ней. Кому не приятно узнать, что его далекий прапрадедушка — сам Альберт Эйнштейн! Для самолюбия это равнозначно чуду, и не важно, что еще тысячи людей являются потомками ученого. — Она содержит перекрестные ссылки по базе ДНК, связывающие людей с самыми разными вещами. Имущественные отношения, медицинские исследования, составление генеалогий. Эта программа может нам помочь. Люди не появляются из ниоткуда, даже люди из будущего. В зависимости от типов генетических соответствий, которые удастся обнаружить, мы сможем вычислить, из какого года явилась Элиот.