Все пройдет, а холмы останутся.

Грэм вел «Инвиктус» в эту спокойную даль. Самая окраина предместий. Наилучшее место для прыжка — подальше от воздушных трасс будущего, поближе к пустынным просторам, которые прекрасно подойдут для парковки невидимой машины времени.

— У всех стресс, все срываются на крик, — вздохнула Имоджен. — Вот почему необходим отпуск. Всем надо развеяться. Поесть! Выпить! Развлекаться днями напролет!

— Это тоже задание, — напомнил Фар. — У Элиот перед нами явное преимущество, и я хочу, чтобы до возвращения в Центральный ситуация изменилась. Вегас дает нам пространство для маневра, попробуем накопать информации. У Прии есть план; мне надо, чтобы вы вдвоем отвлекли нашу гостью.

— Считай, что сделано. Тем более есть пространство для маневра, — добавила Имоджен. — В субботу вечером во Дворце Цезарей должна состояться танцевальная вечеринка эпических масштабов. Диджей Рори принимает гостей.

Фар не проявил энтузиазма.

— Элиот не показалась мне любительницей танцев.

— Не торопись судить о книге по обложке, Фар. Во мне много чего есть.

Вся троица подпрыгнула. Элиот. Неизвестно, сколько она успела услышать, потому что вошла в двери совершенно беззвучно, как тень. Словно телепортировалась. Двадцать четыре часа назад Грэм сказал бы, что такое невозможно. Но теперь это слово ничего не значило…

Капитан нахмурился.

— Иногда только обложка и имеет значение. Особенно если выложена камнями на сотню миллионов.

Со снисходительной улыбкой на лице и грацией танцовщицы Элиот легко впорхнула в отсек управления.

— «Одно мы знаем точно — жизнь пройдет; мы это знаем точно, остальное — ложь; цветок, что прежде цвел, умрет навеки». Слова мудрости из той самой книги, которую ты считаешь ничего не значащей.

Фар угрюмо посмотрел на нее.

— Моя жизнь точно пройдет быстрее, если и дальше будешь прятать «Рубаи».

— О, маловерный… — Криво усмехнувшись, Элиот подошла к вистапорту. Даже утренний свет не смягчил ее черты, но только выявил тени под глазами и напряженные жилы на шее. Заметив эти штрихи, Грэм и сам ощутил усталость. И хотя Элиот прочно стояла на полу, впечатление было такое, будто она балансирует на краю и вот-вот сорвется.

Все происходящее вызывало у Грэма нарастающее чувство тревоги. Он постарался отогнать его и перевел «Инвиктус» в режим зависания и посмотрел на Фара.

— Мы готовы совершить прыжок. Скрести пальцы.

Капитан в счастливые приметы и жесты на удачу не верил. Имоджен сделала это за него, скрестив пальцы на обеих руках, сами руки и ноги, словно удача представляла собой нечто, что можно просто ухватить и, вцепившись изо всех сил, вытащить из воздуха. Грэм знал, что желания не поддаются количественному измерению, но надеялся, что Имоджен собрала достаточно удачи для прыжка.

— Три, два, один…

Бесшумный взлет — и ничего.

Исчезли холмы, небо, свет.

Вернулась тьма темнее ночи,

Вечность простерлась,

Свернула все — в ничто, в ничто.

Здесь все в противоречье.

Здесь — не здесь, но там. И там. И там.

Оно повсюду.

И нигде.

Кружится время. Замирает.

Мгновения в мгновеньях, между ними

И каждое внутри себя содержит

Множество больших и меньших…

Числа найди. Составь. Подгони.

Поворот и… щелк!

Из рассветного зарева — в иссушающую душу тьму и сразу — к слепящему полуденному солнцу. Ух ты. Не надо было Фару смотреть в вистапорт во время прыжка. Смена видов, дополненная безвременьем Решетки, вызывала особого рода тошнотворную слабость, но лучше так, чем видеть лицо Элиот, ее ухмылку. Он думал, что после разговора наедине с Прией и короткого сна она уже не будет бесить его, как раньше. Не тут-то было. Ее дерзость действовала, как соль на рану, напоминая, с какой легкостью она пустила его будущее под откос. Один раз подмигнула, другой раз стащила шикарную книжку… Годы труда в сточную канаву…

Перед глазами плыли зеленые пятна, надписи на стене расползались в разные стороны. Сосредоточившись, он читал отдельные слова — Рембрандт, сапфир, пожар, Гинденбург, — а сам впивался пальцами в подлокотники. Прия права: нельзя терять голову. Это далеко не конец. Он соберет свою жизнь заново, по кусочку, и начнет с этого кресла. Капитанское кресло ему никогда не нравилось — неудобное и какого-то агрессивного оранжевого оттенка, но сейчас Фар чувствовал его своим, потому что за него приходилось бороться.

— Время? — спросил он у Грэма.

— Попали прямо в цель, — ответил инженер с видом человека, которому удалось увернуться от десятка пуль. — Восемнадцатое апреля 2020 года. Полдень.

Хоть что-то у Фара сегодня получилось.

— Да будет отпуск. — Ему и в самом деле хотелось отдохнуть. В идеале отдых должен был включать поход с Прией в бассейн, светлое пиво с двумя ломтиками лайма и мир без забот. В Лас-Вегасе всего этого хватало, но Фар знал, что не сможет расслабиться, пока не поймет, каковы планы Элиот.

Она стояла рядом с ним. Обувь сняла и без каблуков оказалась такой маленькой, что, кажется, подуй — и улетит. На голове еще сохранилась прическа в стиле первого класса, хотя и несколько растрепанная. Один локон выбился из-под заколки и касался плеча. Надо только быстренько дернуть…

— Я подберу гардеробы! — Имоджен ринулась к шкафу в зоне отдыха. — Какие у тебя размеры, Элиот? Могу одолжить один из своих нарядов, если подойдет. У тебя такая тонкая талия!

— Это все из-за хейзанутого корсета. — Элиот повернулась к Фару спиной.

Вот сейчас! Одинокий волосок, за который удобно ухватиться. Элиот наверняка ничего не заметит. Работая на Лакса, Фарвей развил воровскую ловкость рук. Он дернул за волосок, но тот, вопреки ожиданиям, не оторвался. К своему ужасу, капитан осознал, что завладел не одним волоском, а целым париком, который стянул с головы Элиот. Его пальцы разжались, и парик упал на пол.

Обернувшись, Элиот посмотрела на него. Фар ожидал взрыва ярости, но девушка просто презрительно скривила губы. Там, где он ожидал увидеть натуральные волосы, ничего не было. Кожа на черепе оказалась такой же гладкой и чистой, как и на остальном теле Элиот. И брови, которые казались нарисованными, были нарисованы. Даже ресницы отсутствовали. Должно быть, раньше Фар воображал, что они есть.

— Вот дерьмо. — Он взглянул на парик, лежавший блестящей горкой у его ног. — Неловко получилось.

Ситуацию усугубил невесть откуда взявшийся Шафран. Приняв парик за мохнатого собрата, он зажал его челюстями и потащил из зоны отдыха, помахивая полосатым хвостом.

— Шафран! Нет! — Имоджен не успела поймать красную панду. Зверек прыгнул на диван, оттуда — на полку, а с нее — на трубы и оказался вне досягаемости.

— Твои волосы… — Фар беспомощно проводил взглядом исчезнувший парик.

— Судя по всему, похищены рыжим енотом. — Прищурившись, Элиот рассматривала гардероб «Инвиктуса»: армейская униформа, пара гетр для верховой езды, тюремные комбинезоны. Заметила расшитый цветами жилет, в котором Фар вошел в симулятор с Версалем. Ему стало интересно, узнает ли она эту вещь. — Или ты об их отсутствии на моем теле?

— Хм…

Имоджен забралась на спинку дивана и раздвинула одежду в поисках мохнатого питомца.

— Иди сюда, ты, болван! Нельзя воровать у людей волосы.

Элиот повернулась и посмотрела на Фара, приподняв нарисованные брови. Она явно выражала согласие со словами Имоджен. Ему следовало извиниться и придумать какое-то оправдание…

— Мне показалось, у тебя в волосах пушинка, — сбивчиво заговорил он. — И я попробовал ее достать.

— Ты такой заботливый, — проворчала Элиот. Было видно, что она не верит ни одному его слову. Да он бы и сам на ее месте не поверил. Пока что гостья обыгрывала его на каждом повороте.