— Юноша поднял взгляд к поверхности, и охватившее его на миг ликование тут же угасло: ему предстояло проплыть невероятное расстояние. Тем не менее он рванулся вверх, его легкие пылали. Коул — отродье шлюхи и убийца, на нем лежало проклятье худшей судьбы, какую только можно себе представить, но он действительно умел плавать.

— Плавать и заниматься любовью с прекрасными женщинами.

— И пить. Не было такого человека, который мог бы его перепить. Факт.

— «Я выпью все это хреново озеро», — мелькнула у него безумная мысль, перед глазами юноши проносились ослепительные цветные вспышки. Вместе с тем он понимал, что если открыть рот и глотнуть — ему конец, и продолжал судорожно бить ногами. Продолжал бороться. Как боролся всю жизнь.

— В памяти всплыли воспоминания об Опухоли. Он чуть не утонул тогда, дважды. Но остался жив.

— Чуть не умер той ночью в Сонливии, когда наставник всадил ему в живот отравленный кинжал. Это также не убило его.

— Корвак и его люди пытались сломать Коула в Заброшенном крае. Они применяли насилие и называли его сукой. И в конце концов он убил их всех.

— Теперь он преодолел половину расстояния до поверхности. Его терзала мучительная боль. Каждая секунда длилась вечность. Он наверняка вдохнет раньше или позже. Наполнит озерной водой легкие и отправится, как кусок дерьма, на дно, где ему самое место. Так, кажется, считал весь мир. Всегда под пятой.

— «А пошли вы все, — пронзила его жгучая мысль. — Я — Даварус Коул. Со мной не шутят».

— И он продолжил борьбу, преодолевая невыносимую боль в каждом мускуле. Окно света над головой юноши увеличивалось, но внутри его разрасталась тьма. Он уже не осознавал, продолжали ли двигаться ноги. Ему было почти безразлично. Все казалось таким далеким. Глаза его закрылись, или, возможно, он просто перестал видеть. В конце концов он уже не смог сопротивляться. Его рот раскрылся, и он втянул в себя воду, сделав большущий глоток.

— У него возникло смутное ощущение, что он лежит на спине. Кто–то ритмично давил ему на грудь. Жидкость извергалась из его рта без конца и края, она поднималась изнутри и выплескивалась из горла.

— «И как она туда попала», — поразился Коул. Он не мог припомнить, что глотал воду.

— Сколько он пробыл под водой? — спросил срывающийся женский голос, полный тревоги.

— Саша, осознал он.

— Три, быть может, четыре минуты. Никогда не видел ничего подобного. Думал, он наверняка обречен.

Коул распахнул глаза и уставился в бородатое лицо Бродара Кейна: покрытое шрамами, утомленное жизнью — зрелище, приятнее которого в это мгновение Даварус не мог себе представить.

— Добро пожаловать назад, парень, — произнес старый варвар. — Ты был на грани, это точно.

—  Нес всякую ахинею, — раздался хриплый голос за спиной Кейна.

Появился Джерек, уставившись темными глазами на Даваруса.

— Посылал весь мир куда подальше. — Это прозвучало почти одобрительно.

Холодная ладонь сжала руку юноши. Повернув голову, он увидел рядом с собой стоявшую на коленях Сашу, в глазах которой блестели слезы.

— Я думала, мы тебя потеряли, — сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.

Коул сразу ощутил прилив сил. Юноша сел и сделал вдох, отчего его передернуло.

— Что произошло? — спросил он.

Айзек, нахмурившись, посмотрел на озеро.

— Думаю, ты потревожил место упокоения божественной сущности. Было тринадцать главных, но дюжины меньших богов. С учетом природы этого озера можно предположить, что там Ома, богиня предвидения.

— Не знаю как, но ты выбрался на поверхность, — добавил Кейн. — Я вытащил тебя как раз вовремя.

— Почему оно набросилось на меня? — спросил Даварус, хотя в глубине души он знал.

Он оказался целью из–за божественной сущности, находившейся в нем. Кинжал лежал рядом, влажно поблескивая. Его спасение и его проклятие.

— У тебя определенно есть дар оказываться не в том месте не в то время, — сообщил Бродар Кейн с широкой улыбкой.

Протянув юноше руку, старый варвар поднял его на ноги.

— Нам бы лучше отправиться дальше, — произнес он. — Пока этому мертвому божеству не пришло в голову еще что- нибудь.

— Я догоню, — сказал Коул, — дайте мне минутку.

Саша задержалась, намереваясь подождать его, но Даварус движением руки предложил ей присоединиться к остальным. Подойдя к озеру, он уставился в глубину вод.

Опустив руку, Коул неспешно расстегнул штаны.

— Ома, так? Спасибо за упражнение. Мне это было нужно. А вот и тебе кое–что.

Он извлек член и помочился с таким удовлетворением, какого не испытывал за всю жизнь.

На следующий день они добрались до окраины хребта Дьявола. Демоны им больше не попадались, но предгорья устилали гниющие трупы волков, медведей и иных животных, обитавших в горах. На некоторых путники видели раны, нанесенные демонами, очевидно, и послужившие причиной смерти. Другие животные пали жертвами голода. Повсюду царила гнетущая тишина, не было слышно птичьего щебета.

При виде лежавших вдали чудовищных горных вершин Даварус Коул ощутил, что душа у него ушла в пятки.

— Нам нужно на них взбираться? — спросил он с тоской. — Может, стоить подождать «Искатель»?

Подошел Бродар Кейн и встал рядом с Коулом. Казалось, он прихрамывает, но старательно скрывает это.

Услыхав, как колотится сердце старого воина, Коул почувствовал себя неловко из–за своих жалоб.

— Я бы не прочь передохнуть, — объявил он, в большей степени ради Кейна, чем для себя.

В конце концов, он — на тридцать лет моложе.

Наклонившись, Кейн помассировал колени.

— В моем возрасте они уже не столь гибкие, — проворчал он.

— Возраст, — эхом отозвался Айзек. Он поднял взгляд к хребту Дьявола. — Моя раса никогда не узнает проклятия старения. Боюсь, среди нас есть такие, кто подчас забывает, что вы должны испытывать.

Служительница Белой Госпожи перехватила неземной взгляд фехда глазами мертвыми, как старая кость.

— В бессмертии — свои недостатки.

— Возможно, для тех, кто его похитил, — ответил Айзек. — Люди рождаются, чтобы умереть. Только богам было суждено существовать вечно. Богам — и фехдам.

Через несколько минут они снова пустились в дорогу. Путники взбирались по бесплодным холмам, таившимся в тени исполинских гор, местность все время повышалась.

— Хребет Дьявола, — задумчиво произнес Коул.

Он пнул камень, и тот поскакал вниз по склону холма, вызвав изрядный гул. Джерек метнул в него сердитый взгляд, но Коул не обратил внимания на воина, пребывавшего в дурном настроении.

— А что такое дьявол, вообще говоря?

— В Прежние Времена дьявол был олицетворением греха, — ответил Айзек.

— Он существовал на самом деле? — спросил Коул.

Юноша находил, что Айзек раздражал его куда меньше, когда не пытался поразить всех и каждого своими бесчисленными талантами.

Айзек пожал плечами.

— Мои предки считали, что это метафора. Возможно, им нужно было верить сильнее. Возможно, дьявол стоял за событиями, которые положили конец нашей эпохе.

Джерек фыркнул.

— Мужчина берет на себя ответственность за собственные промахи, — проворчал Волк. — Он не возлагает вину на других.

Айзек умолк, погрузившись в свои мысли.

Когда они проходили под одним особенно высоким хребтом, Саша что–то заметила вверху.

— Там — вход в пещеру, — сообщила она, указывая пальцем.

Джерек принюхался.

— Чую дым, — проскрежетал он. — Какой–то придурок готовит.

Они стали замечать на земле маленькие предметы. Нагнувшись, Коул подобрал один из них, и оказалось, что это — кость пальца. Над ними витала смерть, он ее ощущал.

— Думаю, следует проверить, что к чему, — прорычал Волк.

Он стал озираться в поисках пути наверх, к входу в пещеру.

Служительница Белой Госпожи неожиданно запрыгнула на скалу и принялась взбираться по почти вертикальной стене. В считаные мгновения она достигла узкого выступа прямо перед пещерой и, скользнув внутрь, исчезла из виду.