«Я знал это. Знал, что не мог предать Сашу. Даже когда мою выпивку отравили и я не понимал, что за дьявольщина происходит».

— Не принимай это на свой счет, — обрадованно заявил он. — Я держу обещание девушке, которую люблю.

Голос Шармэн прозвучал ровно и сухо:

— Забавно. Помню, хотелось тебе страшно, как распалившемуся псу. У тебя просто не встал, когда мы уже приступили к делу. Ты был слишком пьян.

— А, — произнес Коул.

Снова повернувшись к капитану, он откашлялся.

— Так мы уже идем?

Опустошив желудок, Саша, пошатываясь, отошла от ночной вазы и вытерла тыльной стороной ладони слюну с подбородка. Она несколько раз моргнула, пытаясь отогнать пурпурно–золотистых демонов, которых ее поврежденный хашкой мозг порождал, а затем кромсал на кусочки в бесконечном психоделическом цикле, знакомом ей, как старый башмак.

— Ты просил меня для?.. — невнятно пробормотала она, вваливаясь в кабинет Фергуса, расположенный в самой верхней части помещений Совета.

Он сидел за столом, тыкая ножницами в мягкий ком какого–то губчатого материала. «Это же мозг кита», — осознала она сквозь туман, окутывавший ее разум. И не то чтобы нежеланный туман: он помогал ей заслониться и не видеть, насколько она отвратительна сама себе.

— А, Саша, — сказал Фергус, слегка улыбнувшись. «Дзык–дзык», — щелкали ножницы, и она в панике замерла. Он положил их в ящик стола и поманил ее поближе.

— Мне нужна твоя помощь. Как понимаю, у тебя природный талант к проведению операций. Ты была ключевой фигурой в мятежной группировке, противостоявшей Салазару, если не ошибаюсь.

Саша прищурилась, глядя на Фергуса. Казалось, он разделился на два человека, а потом они слились воедино.

— А что в этом для тебя? — спросила она, заставляя себя мыслить ясно, избавиться от последствий употребления наркотика, широко известного как лунная пыль из–за помешательства, которое он вызывал.

Перед ней был опасный человек.

— Мне нужен исполнитель для организации следующего цикла Уборки Урожая.

— Уборки Урожая? — эхом повторила Саша, испытывая ненависть к каждому слогу этих слов, понимая, что они приведут к еще более темному месту, чем то, в котором она обнаружила себя сейчас.

Фергус резко кивнул.

— Хозяйка потеряла много служительниц со времени войны с Сонливией. Их численность должна быть пополнена. Ты ведь знакома с Камерами Нежити? В городе их пять. Нет никакой необходимости проявлять подобный консерватизм по поводу нашего производства новых Нерожденных. Не в эти безысходные времена.

— Ты хочешь, чтобы я похищала больше женщин и крала их младенцев? — спросила Саша, пораженная ужасом.

Дикие цветные вспышки в ее видении сформировали рога над человеком, сидевшим напротив нее.

— Я не стану этого делать, — выпалила она, брызжа слюной так, что та попала на лицо Фергуса. — Ты — само зло.

Опустив руку в карман, Фергус извлек платок и тщательно вытер слюну, не проявляя никаких признаков тревоги из–за вспышки Саши.

— Для людей прогресса зла не существует, — заявил он. — Это явно ложное понятие. Когда нет никаких богов, способных судить, кто же может сказать, что верно, а что неверно? В природе есть животные, которые убивают и поедают свое потомство. Они — зло?

— Это не… — начала Саша.

Однако Фергус продолжал, не обращая на ее слова внимания, доводя свои аргументы с такой убежденностью, что у нее начали закрадываться сомнения:

— Хорошо ли проявить сдержанность и оставить город неготовым перед лицом наших бессмертных врагов? А как тогда со всеми детьми, которые умрут, если фехды прорвут барьер? Гораздо больше, чем требуется по моей программе. На много тысяч больше.

— Но ты не можешь просто похищать людей и красть их детей!

Теперь Саша кричала. Другие члены Совета повернулись, чтобы посмотреть на нее, по девушка не обращала на них внимания, сосредоточив всю ярость на человеке, сидевшем перед ней.

— То же сказала и Хозяйка, когда я впервые предложил ей мои планы много лет назад, — сообщил Фергус. Его едва заметная улыбка была полна самодовольства. — В конце концов она увидела достоинства того, что я предлагал. Ибо, понимаешь ли, нет ни добра, ни зла. Есть только необходимость. Матерь изобретения и краеугольный камень выживания.

— Да пошел ты, — прошептала Саша. — Я не буду этого делать.

Не смутившись, Фергус кивнул и снова полез в ящик стола.

— Кстати, о необходимости, быть может, это изменит твое мнение. — Когда он опустил мешочек на стол и чуть–чуть открыл, показав серебристое содержимое, его глаза сверкнули.

Саша сглотнула, ее горло внезапно пересохло, как пустыни Солнечных земель на юге. Ее руки задрожали. Ненавидя саму себя, она протянула ладонь к мешочку.

— Тебя будет ожидать большее количество, когда ты принесешь мне план увеличения нашего производства Нерожденных еще наполовину, — сказал Фергус. — Даю тебе время до полудня. Мои люди предоставят все необходимые сведения.

Саша крепко закрыла глаза. Она была безнадежной наркоманкой с тех пор, как подростком впервые попробовала серебристый порошок в доме у Гарретта. Сначала он помогал ей облегчить боль. Вскоре стал злом, которому она не способна была сопротивляться. Оказалось достаточно легко добраться до всего, что ей требовалось: ничего не подозревавший приемный отец редко спрашивал, как она тратила его деньги, а коллега-Осколок, Викард, стабильно обеспечивал ее до самой своей смерти на Стенающем Разломе.

«Нет ни добра, ни зла».

Кто будет судить ее? Родители? Они мертвы. Ее приемный отец? Гарретт мертв. Другие Осколки, ее сестра Амбрил? Все мертвы. Она была совершенно одна.

Совершенно одна, не считая единственного человека. И если кто и знал, в чем разница между добром и злом, то это Коул.

Она схватила мешочек хашки и швырнула его в Фергуса. Мешочек ударил его по носу, и порошок обсыпал его с головы до ног. Он никак не реагировал, просто сидел там, пораженный, словно расчет, в верности которого он был уверен, оказался совершенно неправильным.

Никто не успел и пошевелиться, как из тронного зала, где Белая Госпожа и Танатес вели яростный спор с того времени, как «Ласка» причалила в Телассе, донеслись громкие взрывы.

Саша поспешила через комнаты Совета, маневрируя среди мужчин и женщин, которые мчались в том же направлении. Все бежали к лестнице, ведущей на нижние уровни. Саша присоединилась к этому паническому бегству, стараясь не оступиться и не сломать в спешке лодыжку. Она сомневалась, что Белая Госпожа будет столь же услужлива со своей магией во второй раз.

Саша одной из первых добралась до тронного зала и, таким образом, смогла увидеть назревающее бедствие во всей полноте. Танатес был пришпилен к потолку, Белая Госпожа находилась прямо под ним, вокруг ее рук плясали языки серебристого пламени. Трон слоновой кости на возвышении каким–то образом оказался разломан надвое. Большинство скульптур по пути в тронный зал также были уничтожены, словно один из магов прятался от колдовской атаки позади изображений животных из минувших веков. Судя но опасному положению Танатеса, Саша полагала, что именно так все и произошло.

— Я тебя предупреждала! — кричала Белая Госпожа. Когда я приняла твое предложение о перемирии и позволила тебе войти в Телассу, я предупреждала, чтобы ты не говорил о нем!

— Отпусти меня, Эласса, — приказал Танатес. — Не губи свой город из–за того, что ты не можешь контролировать боль.

— Не губить свой город? — презрительно усмехнулась Белая Госпожа. — Я есть мой город! Я — свет во мраке! Я — последний страж!

— Ты нуждаешься во мне, — проскрежетал Танатес.

— Мне никогда не был нужен ни один мужчина!

Саша переводила взгляд с первого чародея на второго, вокруг нее члены Совета съежились от страха, а Нерожденные ожидали указаний от разъяренной хозяйки. Саша подумала о Фергусе, все еще сидевшем за столом, обсыпанном хашкой, и ей захотелось рассмеяться. Затем она осознала, как зверски ей нужна очередная доза, и поняла, что ее единственный канал поставок, возможно, был перерезан теперь навсегда, и ей захотелось расплакаться.