— Раса, подобная вашей, не имеет права на свободу, — заявил Савериан. — Не в большей степени, чем любое другое животное.

В ответ на этот выпад руки Танатеса объяло черное пламя, и принц Обрахим тут же поднял скипетр. Бриллиантовая верхушка ослепительно вспыхнула, и на Танатеса упал луч, который окутал мага светом. Его подбросило в воздух, и он стал беспомощно дрейфовать в нескольких футах над палубой.

— Еще одна враждебная попытка применить магию, и наше перемирие будет аннулировано, — предупредил принц. — У вас — исключительная возможность доказать, что человечество достойно милосердия. Не упустите ее.

Луч света, мигнув, погас, и Танатес тут же шмякнулся на палубу. Поднявшись, он отряхнул драный плащ и видимым усилием подавил гнев.

— Мне давали понять, что ваша раса не способна к магии, — сказал он. — Что же это было, если не магия?

Принц Обрахим похлопал по бриллианту на верхушке скипетра.

— Вероятно, последнее великое творение Прежних Времен. Единственное в своем роде из уцелевших. С его помощью можно изменить определенные законы, управляющие миром. Можно переделать саму реальность.

Сосредоточившись на скипетре, Саша заставила свои усиленные глаза показать его крупным планом. Внезапно она увидела этот металлический жезл так, словно была мухой, сидевшей на его поверхности. По всей длине скипетра дюжинами шли крошечные кнопки. Обрахим нажал на одну из них, и бриллиантовая верхушка снова вспыхнула. Из нее появился другой луч света. Он разошелся конусом и озарил платформу, вокруг которой они стояли.

На платформе неожиданно замерцали трехмерные фигурки — дюжина или более того Древних, миниатюрные воплощения сородичей фехдов, находившихся на борту судна. Они выглядели несколько размытыми, словно обесцвеченными, и не обращали никакого внимания на тех, кто был на «Искателе».

Саша осознала: это чудо сходно с тем, что она видела в Обелиске. В отличие от картин в реальном времени, воспроизводимых на платформе в башне, то, что разыгрывалось перед ее глазами сейчас, было чем–то вроде ожившего воспоминания, записанного в скипетре Обрахима. Коула, похоже, также не удивило показанное. Другое дело — горцы. Джерек разразился потоком проклятий, глаза Кейна округлились от потрясения.

— Что это за колдовство? — прорычал Карн Кровавый Кулак.

Огромный горец стал тыкать в фигуры на платформе своим палашом и что–то проворчал в изумлении, когда клинок просто прошел сквозь них.

— Они — не реальны, — объяснил Обрахим. — Они существуют лишь как воспоминания. То, что вы видите, произошло много тысяч лет назад, задолго до моего рождения в мире. Пилигримы вот–вот впервые встретятся с Межзвездным Ужасом.

В оживших воспоминаниях Исчезнувшие перемещались по кораблю, похожему на «Искатель», но значительно превосходившему его размерами. Неожиданно изображение замерцало и исказилось.

Когда оно наконец восстановилось, то взглядам собравшихся предстала сцена, словно из кошмарных Сашиных снов, вызванных хашкой.

У нескольких фехдов из оживших воспоминаний появились щупальца. Их руки и ноги заменили извивавшиеся отростки, которые стремительно и плавно обвивали других Исчезнувших и отрывали им конечности и головы. Невыносимо жуткое зрелище вынудило Сашу отвернуться. За свою короткую жизнь она повидала немало насилия, но от этого ужаса ее чуть не вывернуло наизнанку.

Рядом с ней переступил с ноги на ногу Танатес.

— Не могла бы ты описать, что происходит? — спросил незрячий маг.

Несмотря на тошноту, которую испытывала девушка, она уловила досаду в его голосе и чертыхнулась про себя. Так легко было забыть, что король–чародей Далашры слеп. Казалось, он «видит» все, кроме тех моментов, когда он действительно не видел. Саша принялась описывать жуткие события, которые разыгрывались на платформе. В ожившем воспоминании появились другие Исчезнувшие, вооруженные. Из их ручных пушек беззвучно вырвались вспышки пламени, и мутировавшие фехды полегли как один. По лицам сородичей, предавших их смерти, покатились слезы.

— Безымянное не принимает определенной формы, — сказал принц Обрахим. — Во всяком случае, такой, которую можно распознать. Оно не обитает в полной мере в нашей реальности. Как и почему оно напало на Пилигримов, мы никогда не узнаем. Вы считаете чужаками нас, но Безымянное — поистине за пределами понимания.

— Я слышал об этом «Безымянном», — вставил Коул. — В Тарбонне я наткнулся на компанию его почитателей. Ребята оказались не очень приятные.

Ожившее воспоминание исчезло, и его сменило другое. На земле лежал разбившийся корабль, походивший на «Искатель», из его обломков, объятых пламенем, валил дым.

— Пилигримы открыли эту землю вскоре после первого контакта с Безымянным, — продолжил Обрахим. — Их поиски нового дома длились тысячелетиями. Земли были и похожи, и все же не похожи на те, откуда бежали Пилигримы, но на лучшее и надеяться не приходилось. «Спасение» не перенесло посадки. В течение нескольких лет после поселения Пустота забрала выживших Пилигримов.

— Пустота? — эхом отозвался Коул.

Даже мы не способны противостоять старению среди звезд, — объяснил прими,. — Тела и умы Пилигримов постепенно перестали функционировать. Прежде чем окончательно покинуть нас, они произвели на свет пятьдесят детей. Чистокровных. Я был первым, Савериан — вторым. Мы — урожденные Фехдманны, отсюда — и название нашей расы.

Ожившее воспоминание снова изменилось. Исчезнувшие сражались бок о бок с остроухими представителями человекоподобного народа против кошмарной орды. Там были и Савериан, и сам Обрахим, его скипетр испускал ослепляющие лучи, которые, попадая в монстров, превращали их в тучи вздымавшегося пепла.

— Это же демоны, — заметил Кейн. — Как давно происходили события?

Три тысячи лет назад, — ответил Обрахим. — Безымянному кошмару понадобилось два тысячелетия, чтобы найти нас. Отыскать среди звезд. Те, кого вы называете демонами, — меньшие существа из той же реальности, что и Безымянное. Они появляются в этом мире в формах, имитирующих кошмары Пилигримов, которых впервые встретило Безымянное. Их принес сюда не ваш создатель. Их принесли мы.

— Вы? — эхом отозвался Танатес.

На лице принца Обрахима, вспоминавшего события, которые предшествовали началу истории человечества, было отсутствующее выражение.

— Понадобились объединенные усилия фехдов и эльфов, чтобы изолировать Безымянное. Наше передовое оружие и их магия. Семь величайших эльфийских чародеек отдали за победу свои жизни.

— Но мы победили, — сказал Савериан. — Я привел нас к победе.

К победе, которую затем погубили, поскольку человечество уничтожило богов. — Обрахим повернулся к Танатесу. — Ваши лорды–маги разрушили Структуру. Великое сдерживавшее заклинание эльфов перестало действовать, и теперь Безымянное вот–вот вернется. В тех местах, где стены между реальностями слабее всего, — в самых высоких горах и в глубочайших океанах — затворы слабеют. Скоро Межзвездный Ужас сможет войти в этот мир.

— В самых высоких горах, — повторил Кейн. — Нет гор выше Клыков.

Принц Обрахим покачал головой.

— Холмы Демонических Огней некогда назывались Огненными горами, и они вздымались выше всех остальных на Терре или в Руне. Именно там мы бились в отчаянном сражении с Безымянным. Гору сотрясло, и она разрушилась, перед тем как Безымянное было изолировано.

Насупившись, Коул смотрел на остроухих эльфов, похожих на людей. Почти столь же высокие, как Древние, но бронзовокожие, вместо ручных пушек и прозрачных мечей они сжимали деревянные луки и железные клинки.

— Вы их поубивали, — с осуждением заметил Коул. — Эльфов. Я видел, как это произошло, в развалинах к северу от Телассы. В амфитеатре. Ожившие воспоминания показывали на стене.

— Зал образования, — пробормотал Айзек. — Мы отказались от подобной практики, когда покинули этот континент.

— Эльфы стали высокомерными, — заявил Савериан. — Они угрожали будущему нашего народа. В конце концов для них наступила Расплата.