— Иногда люди — в точности такие, какими кажутся, — ответила она. — А иногда — в точности наоборот.

«Белая Госпожа. Чудовище с лицом ангела. Или Бродар Кейн. Я могла бы поклясться, что он бездушный убийца, пока не узнала его лучше». Она нахмурилась. Друг Кейна Джерек угрожал убить ее, но защитил на поле битвы возле Сонливии. Хотя, возможно, убить хочет до сих пор. Некоторые мужчины просто с толку сбивают. Некоторые женщины — тоже.

Амбрил. Она думала, что старшая сестра ненавидела ее. А та отдала жизнь ради Саши.

— Кто–то приближается, — прошептал Коул, прервав ее мысли прежде, чем они увлекли ее куда–то во мрак или, по крайней мере, в более мрачное место.

Саша напряглась, но ничего не услышала.

— Служительницы Белой Госпожи, — добавил Коул. — Нерожденные.

Не успела Саша открыть рот, чтобы спросить, отчего он так уверен, как стальная решетка, вмонтированная в крышу башни, с лязгом откинулась, и появились две служительницы. За ними последовали еще четыре. Полдюжины Нерожденных окружили Коула, не обращая на Сашу никакого внимания.

«С чего бы это Белая Госпожа послала к нам шесть своих служительниц? Ведь даже одна превосходит большинство мужчин».

—  Хозяйка велела привести тебя во дворец, — сказала одна из Нерожденных присущим им монотонным голосом, лишенным эмоций.

Запустив руку под свое белое одеяние, она вытащила ошейник, выкованный из темного металла.

—  Во, блин. Только без этого дерьма, — проворчал Коул.

Он положил руку на украшенный драгоценным камнем эфес Проклятия Мага.

—  Нас устроит любой повод, чтобы покинуть проклятую башню, — выпалил он. — Но не в ошейниках.

Саша уставилась на то, что держала в руке служительница. Ошейник был соединен с цепью из переплетенных колец и явно предназначался для того, чтобы вести пленника, как собаку на поводке. Она расценила бы подобное как унижение собственного достоинства, останься бы у нее таковое. Вместо этого она положила ладонь на руку Коула.

—  Расслабься. Из–за такого не стоит умирать. Мы пойдем спокойно.

Служительница уставилась на Сашу мертвыми глазами.

—  Никаких «мы». Хозяйка потребовала только Даваруса Коула. А от тебя надо избавиться.

—  Избавиться? — повторила ошеломленная Саша и услышала, как стальной клинок выскользнул из ножен.

В мгновение ока Коул оказался перед ней, закрыв ее своим телом. Проклятие Мага угрожающе светился синим, но, помимо этого, из клинка исходило что–то сумрачное, чего она никогда не видела раньше. Воздух вокруг них стал, казалось, еще холоднее.

—  Как только кто–нибудь из вас тронется с места, я отправлю ее голову Белой Госпоже в качестве предупреждения, — с яростью пообещал он.

Скажи это прежний Коул, прозвучало бы смешно, пустой угрозой, не стоившей и крысиного дерьма. Но глядя сейчас на друга детства, Саша не усомнилась в нем ни на секунду.

Тем не менее чего Нерожденные не боялись, так это смерти. Ближайшая к Даварусу служительница рванулась к Саше, будто смазанное белое пятно возникло в морозном воздухе, девушка застыла на месте, понимая, что и надеяться не может удрать от этих существ. Ни при каких обстоятельствах, тем более — со сломанной лодыжкой, на вершине самой высокой башни в городе.

Служительница — невероятно быстрая, жуткое порождение тайных лабораторий Белой Госпожи — будто оступилась, из ее бока торчал клинок Проклятие Мага. В мгновение ока рука Коула обхватила шею служительницы, свободной ладонью он выдернул кинжал и вскрыл ей горло, выпустив фонтан черной крови. Зловоние ударило Саше в нос, и ее затошнило, хотя в желудке было совершенно пусто.

—  Вас — на одну меньше, — сказал Коул, отталкивая содрогавшееся существо.

Саша своими глазами видела, как трудно остановить служительниц Белой Госпожи: видела, как они продолжали сражаться со сломанными позвоночниками в битве у ворот Сонливии. И тем не менее ее друг покончил с неестественной жизнью служительницы с легкостью, которая просто потрясла ее. Нерожденная дернулась еще несколько раз и замерла.

—  Сущность нашего Отца в тебе сильнее, чем в нас, брат, — сказала одна из оставшихся служительниц. — И все же мы превосходим тебя пятикратно.

«Брат?» Саша просто не представляла, что имело в виду это существо, но ее недоумение тут же переросло в изумление, когда прежний обитатель башни зашевелился, медленно поднялся на ноги, похрустывая конечностями, и его свесившаяся голова повернулась к Нерожденным.

— Пять к двум, — констатировал Коул.

Бледность его несколько уменьшилась, будто убийство Нерожденной отчасти восстановило его силы.

Воцарилась напряженная тишина, пять оставшихся служительниц склонили головы. Казалось, они к чему–то прислушивались. Возможно, получали указания.

— Эта девушка остается в живых, — произнесла в конце концов одна из Нерожденных. — Пока.

В глубине души Саша хотела обидеться за то, что о ней упомянули как об «этой девушке» в городе, где царил матриархат, где правила самая могущественная женщина в мире. Но с учетом всех обстоятельств она испытывала слишком большое облегчение, чтобы придавать подобному значение.

Во дворце Белой Госпожи все еще шли ремонтные работы: позолоченные двери в тронный зал лежали там, где упали, сорванные с петель во время ее поединка с Танатесом. Сашино сердце заколотилось в груди при виде изуродованного металла. Когда ее и Коула проводили через порог и она взглянула на жуткую правительницу города, сидевшую на троне из слоновой кости, устремив вперед взор фиолетовых глаз, девушке захотелось повернуться и убежать. Но бежать было некуда.

Совет уже собрался. Женщины и один случайный мужчина в белых церемониальных одеждах сидели рядами на скамьях ниже трона: им приходилось взирать на хозяйку, словно ее — так же, как мертвых богов — изобразили на мозаичном потолке. Но она не была богом — она была убийцей богов. Некогда верховная жрица Матери, одной из тринадцати главных богов, Эласса, как называл ее Танатес во время их противостояния, перешла на сторону бывшего врага — из религиозной Конгрегации в Альянс чародеев, — после того как в ее чреве умер ребенок. А когда девушка увидела, что Белая Госпожа швырнула башню в Танатеса, своего бывшего любовника, Саша поняла тревожную истину: пробужденный гнев лорда–мага в самом деле устрашающ.

«А я отвесила ей пощечину и назвала дрянью. Вот дерьмо».

Когда Сашу и Коула подвели к возвышению, на котором стоял трон, Белая Госпожа поднялась.

— Оставьте нас, — приказала она мягким, совершенно спокойным голосом, ее фиолетовый взор по–прежнему был непроницаем. — Все вы.

Она кивнула Совету, члены которого быстро встали с мест и покинули зал.

В наступившей тишине Саша слышала, как колотилось в груди ее сердце. Она уставилась в мраморный пол, не осмеливаясь поднять глаза и встретиться взглядом с лордом–магом.

Даварус не испытывал такого страха.

— Зачем нас привели сюда? — спросил он.

— Вопросы задаю я, дитя, — ответила лорд–маг. — Ты не менее дерзок, чем в прошлый раз, когда стоял предо мной. Даже более того.

— Что ж, все изменилось, — хмуро заметил Коул. Он положил руку на эфес Проклятия Мага и требовательно спросил: — Где мои друзья?

— Твои друзья? — эхом откликнулась Белая Госпожа.

— Деркин и Эд. Они были на причале, когда нас арестовали по твоему приказу.

Саша наконец рискнула бросить взгляд на лорда–мага. Ее красота ошеломляла: платиновые волосы и совершенные черты лица делали ее несравнимой ни с одной женщиной, которую когда–либо видела Саша. Но внутри — Саша знала — скрывалось чудовище. Хуже Салазара, если такое вообще было возможным.

— Мне совершенно безразличны твои друзья, дитя смерти. Ты не столь важен, как тебе кажется. Даже с украденной сущностью бога, что находится в тебе.

«Дитя смерти? Украденная сущность бога?» Заявления лорда–мага звучали просто невероятно. Прежний Коул выкрикивал бы что–нибудь в таком духе с крыш при каждой возможности, но сейчас он поморщился, и Саше показалось, что ему стыдно.