Оказавшаяся в ловушке доисторическая черепаха впадает в неистовство. Она переворачивает набок подводный аппарат, бьется головой о задраенный люк в потолке ангара, царапает стены, оставляя на полированной титановой обшивке глубокие рваные борозды. Вся эта суета настораживает мозазавра. Разъяренный хищник начинает кружить вокруг лаборатории.

БАМС!

Мозазавр врезается в приподнятое плоское дно подводного дока. Сферические стены ангара выгибаются внутрь.

Морская вода внутри ангара продолжает убывать, давление выравнивается. Голова и конечности черепахи начинают разбухать и в конце концов лопаются, точно спелая дыня. Ошметки внутренностей разлетаются по камере, оседая на выгнутых стенах. Жуткий грохот сотрясает ангар, чудовищное давление воды на стены угрожает нарушить его герметичность.

Не теряя времени даром, Дэвид запускает мучительный процесс разгерметизации кабины. Они с Кайли берут маленькие баллоны с воздухом, укладывают в брезентовый рюкзак бутылки с водой и еду. Люк кабины открывается. Из-за перепада давления у них тотчас же закладывает уши, из носа идет кровь, что по иронии судьбы помогает спастись от чудовищной вони, исходящей от останков гигантской черепахи.

Кайли выкатывается из кабины и скользит вниз по искалеченному правому крылу. Затем, утопая в вязких черепашьих внутренностях, быстро забирается вверх по титановой лестнице. Дэвид чувствует себя словно под кайфом: глаза вылезают из орбит, а давление в голове, кажется, вот-вот взорвет череп. Вскарабкавшись по лестнице следом за Кайли, он помогает ей повернуть покрытую ржавчиной кремальеру, и в этот самый момент подводный док содрогается, как при землетрясении.

Из последних сил Дэвид налегает на крышку люка и распахивает ее настежь. Из-за резкого перепада давления Кайли буквально засасывает головой вперед в лабораторию. Дэвид, одной рукой держась за лодыжку подруги, а другой – за крышку люка, успевает вовремя захлопнуть титановую крышку. Буквально через долю секунды титановые стены под действием давления воды 14 000 фунтов на квадратный дюйм с оглушительным скрежетом выгибаются внутрь и…

БАБАХ!

Воздух внутри ангара словно высасывается одним глотком, толстые титановые стены складываются, как карточный домик.

Лишившись нижней опоры, сферическая лаборатория весом 94 000 фунтов падает на обломки стыковочной станции, навеки успокоив мозазавра и пригвоздив его череп к морскому дну.

Джейсон Монтгомери пересекает широкую палубу супертанкера, направляясь к японским матросам, сгрудившимся вокруг люка. Пятидесятифутовый подъемный кран опускает туда кусок размороженного китового мяса весом две тонны и сбрасывает его в один из бассейнов в недрах танкера.

Вода буквально вскипает, когда два ихтиозавра начинают рвать зубами добычу.

Понаблюдав пару минут за пойманными животными, Монти покидает палубу. Он спускается по трапу в центр управления, где его приветствует вахтенный офицер Ник Като, который сидит за компьютером и, сдвинув густые брови, напряженно работает.

– Мистер Монтгомери, вам опять понадобилась рация?

– Моя кузина… Она очень больна.

Като отрывает глаза от экрана:

– А мне казалось, это была твоя бабушка.

– Моя кузина Пэтти для меня все равно что родная бабушка. Я ужасно за нее волнуюсь. – Монти оглядывается вокруг. На мостике, кроме Като, никого нет. – До меня дошли слухи, что «Тонга» возвращается в Дубай.

– Ты все правильно слышал. Бин Рашиди хочет доставить туда своих новых рыбок в свежем виде. «Тонгу» заменит танкер того же класса «Могамигава». Впрочем, он даже больше «Тонги». Бин Рашиди говорит, что хочет поймать самую большую добычу, если, конечно, удастся ее найти.

– У меня есть предложение, – включается в разговор появившийся на мостике капитан Сингх. – Пусть «Могамигава» курсирует туда-сюда над входным отверстием, пока ему не удастся засосать этого монстра.

Монти улыбается, неверно интерпретируя слова капитана:

– Да уж, его задница точно нуждается в самой большой затычке, это и к бабке не ходи.

Капитан меряет американца суровым взглядом:

– А ты что-то имеешь против мистера бин Рашиди?

– Я? Нет. Конечно нет.

В разговор вмешивается Ник Като:

– Капитан выразился в прямом, а не в переносном смысле. В две тысячи седьмом году «Могамигава» курсировал в Персидском заливе на предельной скорости и буквально «сел» на американскую атомную подлодку. «Ньюпорт-ньюс» класса «Лос-Анджелес», если не ошибаюсь.

Капитан кивает:

– «Могамигава» – большое судно, водоизмещением триста тысяч тонн. Когда танкер движется очень быстро, то делает в воде воронку, способную засосать под киль что угодно. А водоизмещение американской подлодки всего-навсего семь тысяч тонн. Всегда выигрывает тот, кто больше.

– Это так называемый эффект Вентури, – говорит вахтенный офицер, возвращаясь к работе. – Что-то насчет ускорения воды при прохождении через сужение вследствие повышения давления.

– Эффект Вентури… Ну да, конечно, – растерянно чешет затылок Монти. – А вы в курсе, что соотношение общего веса термитов к весу всего населения нашей планеты составляет десять к одному? По крайней мере, я так слышал. – Заметив, что капитан переглянулся с вахтенным офицером, Монти растерянно добавляет: – Извините. Я просто волнуюсь за своего друга. Все считают, что случилось худшее. А иначе он бы уже связался с нами по рации. Японский подводный аппарат собирается спустить в дыру ретрансляционный передатчик. Попробовать поймать сигнал. Но если рация команды «Дельта» выключена, то все это дохлый номер.

– А как насчет спасательной операции?

– У нас остался лишь один «Морской дьявол». Но никто не хочет его пилотировать. Особенно после того, что случилось с командой «Альфа».

На пульте управления Ника Като моргает красная лампочка.

– Капитан, у нас гости. Очередной транспортный вертолет. – Вахтенный офицер, надев наушники, устраивается перед рацией.

Тимон Сингх подходит к выходящему на корму панорамному окну и направляет бинокль на приближающийся вертолет.

– Слишком маленький, чтобы это было очередной доставкой. Они себя идентифицировали?

Ник Като принимает сообщение, и от удивления у него глаза лезут на лоб.

– Это военный транспортник из Гуама. Они везут к нам пилота для выполнения спасательной операции… Джонаса Тейлора.

Океанское ложе сердито рокочет громовыми раскатами, грозные звуки реверберируют через толстую титановую обшивку.

Лежа лицом вниз в удушающей темноте, Дэвид Тейлор придвигается поближе к девушке, его тело изнурено, сознание проваливается в блаженную пустоту, которую несет с собой сон.

– Эй, Дэвид! Просыпайся, чувак!

Он открывает глаза и с изумлением обнаруживает, что лежит лицом вниз на старом, знакомом диване в пятнах пива. Через открытую балконную дверь в комнату квартиры неподалеку от кампуса Флоридского университета струится солнечный свет, в воздухе веет зимней прохладой.

Его сосед Чад Тру Ледяное Сердце, центральный защитник и лонгснэппер в их футбольной команде, сидит на полу с ноутбуком:

– Чувак, ты стонал во сне.

Дэвид садится и едва не падает на подушку от приступа жуткого похмелья:

– Что случилось?

– Ты вчера задал жару на пивной вечеринке «Дельты».

– «Дельты»? Ничего не помню. А я хорошо оттянулся?

– Похоже, что так. Ты и та брюнетка с шикарными сиськами здорово надрались.

– Кайли?

– Да кто ее знает. – Звонит телефон, но Чад не реагирует. – Это наверняка твой старик. Все утро названивал.

Дэвид хватает трубку:

– Алло?

– Дэвид, слава богу!

– Папа?

– Дэвид, тебе нужно оттуда убираться. Воздух кончается, у тебя осталось не так много времени.