– Тогда у нас будет долгая помолвка. По крайней мере, подумай об этом.

– Тсс. Давай не будем зря тратить воздух. – Кайли, крепко обняв Дэвида, кладет голову ему на грудь.

– Дэвид, сынок, ты меня слышишь?

– Папа! – Высвободившись из объятий Кайли, Дэвид хватает рацию. – Папа, ты где?

– Возле лаборатории.

Просунув руку в перчатку управления, Джонас выдвигает телескопический манипулятор, установленный под днищем «Эбис глайдера», мысленно молясь, чтобы манипулятор не пострадал после столкновения подводного аппарата с каменной стеной туннеля.

Появляется механическая рука, по-прежнему сжимающая титановый крюк и стальной трос. Отыскав болт с проушиной в обшивке подводной лаборатории, Джонас вставляет туда крюк, который с трудом входит в слишком узкое для него отверстие.

– Хорошо. Трос подсоединен. Держитесь. Сейчас я подам сигнал «Тонге».

Джонас отпускает крюк и захватывает стальной трос. Пошарив рукой под сиденьем, он нащупывает автомобильные аккумуляторы, обеспечивающие электроэнергией механическую руку. Надевает толстые прорезиненные перчатки и подсоединяет черный провод, идущий от гидравлической системы механического зажима, к отрицательной клемме аккумулятора, после чего несколько раз прикасается красным проводом к положительной клемме, посылая электрический сигнал через стальной трос инженеру на «Тонге».

Проходят долгие мучительные минуты ожидания. Но вот буксировочный трос начинает медленно натягиваться, пытаясь оторвать титановую подводную лабораторию весом сорок семь тонн от морского ложа.

Ну давай же… давай! Джонас переводит взгляд с троса на дно лаборатории, которое не двигается с места. Боже, сфера слишком тяжелая, трос вот-вот лопнет!

Снова выдвинув из-под днища «Эбис глайдера» механическую руку, Джонас заходит в тыл лаборатории. Прожекторы подводного аппарата высвечивают обглоданную тушу гигантского мезозавра, а также титановые обломки рухнувшего ангара.

Подводный док по-прежнему соединен с лабораторией. Похоже, опоры за десяток лет зацементировались в морское ложе минеральными отложениями.

Джонас подводит «Эбис глайдер» к лаборатории так, чтобы передний край кабины пилота был прижат к нижней части титанового корпуса, и осторожно подпихивает массивную сферу сзади в надежде, что это поможет оторвать ее от морского дна.

Тихонько нажимая на педали винтов, Джонас постепенно увеличивает вращающий момент. Титан с протяжным скрежетом скребет по лобовому стеклу, и Джонас живо представляет, как давление воды сжимает акриловую поверхность спасательной капсулы. Но он упрямо продолжает делать свое дело, несмотря на то что давление продолжает расти. Джонас переводит винты в режим максимальных оборотов, из-под днища подводного аппарата вырываются тучи песка, смешанного с останками мезозавра.

Однако лаборатория, похоже, слишком сильно увязла.

Тогда Джонас, задействовав третий джойстик, включает водородный двигатель. Титановые болты рухнувшего стыковочного дока протестующе скрипят, скручиваются и ломаются, выхлоп «Эбис глайдера III» обжигает морское дно.

Последний толчок – и освободившаяся от обломков подводного дока лаборатория начинает подниматься.

Инструктор по дайвингу и специалист по подводным съемкам Скотт Дженкинс собирал зубы мегалодона все последние тридцать пять лет, даже после того, как он открыл в Уилмингтоне, штат Делавэр, на площади четыре тысячи квадратных футов пятизвездочный центр обучения дайвингу «Посейдон адвенчерс». Каждый год бывший офицер войск связи США руководит глубоководными экспедициями дайверов на континентальном шельфе – в районе, который в течение последнего ледникового периода был береговой линией США. В ходе погружений в секретном месте Дженкинс со своими клиентами уже подняли со дна тысячи окаменелых зубов мегалодона, некоторые размером более шести с половиной дюймов от корня до кончика зуба. В то время как большинство собирателей зубов мегалодона предпочитают искать их в руслах рек Южной Каролины и Джорджии, по мнению Дженкинса, самые крупные зубы покоятся на дне глубокого океана, поскольку именно там, скорее всего, предпочитали охотиться взрослые мегалодоны, такие как Ангел.

Однако двадцать восемь лет назад, когда мать Ангела поднялась на поверхность из Марианской впадины, представления Дженкинса о мегах несколько изменились.

Позавчера с ним связался Джозеф Майкл Парк – гуру шокового видео. Парк собирался организовать ночную подводную видеосъемку и искал опытного человека, которому можно было доверять. Поначалу Дженкинс наотрез отказался, но, узнав, что съемки будут проходить сразу за лагуной Ангела, не выдержал и сломался.

В коллекции Скотта Дженкинса насчитывается почти восемь тысяч зубов мегалодона, но в ней нет ни одного белого, не окаменевшего, экземпляра. По логике Дженкинса, за последние пять лет Ангел наверняка успела потерять несколько десятков зубов, которые будет нетрудно поднять со дна канала. Поскольку большую самку давно увезли, а сестренки еще только собираются покинуть лагуну, у Дженкинса будет несколько часов, чтобы обследовать дно на предмет жемчужно-белых зубов, за каждый из которых частные коллекционеры готовы отвалить от двухсот пятидесяти тысяч до одного миллиона долларов.

Благодаря помощи дочерей Шеннон и Шоны у Дженкинса ушло меньше часа на установку подводных камер по периферии канала. И все же вид разрушенных ворот не мог не нервировать, заставляя еще раз хорошенько подумать о том, стоит ли нырять на дно.

Одно быстрое погружение на рассвете. Один зуб я оставлю себе, остальные продам.

Но когда на подводном мониторе появляются сестренки, Дженкинс снова меняет решение.

При виде белого плавника Лиззи по рядам гостей на борту яхты пробегает ропот.

Сара Томс кричит из рулевой рубки:

– Эй, а вот и они!

Активистка R. A. W. сообщает собравшимся новости, усиленно стараясь не смотреть в камеру Шоны Дженкинс.

Тем временем на нижней палубе, скрытой от объектива камеры, два члена байкерской группировки «Пропащие парни» выносят на транец завернутую в простыню тушу тихоокеанского белобокого дельфина. Главарь группировки – бритоголовый бандюган Блэр Бейтс – привязывает конец длинной нейлоновой веревки к десятидюймовому крюку. Пошарив под простыней, Бейтс вставляет заостренный конец крюка в пасть дельфину и, проткнув толстую кожу, выводит крюк через дыхало наружу.

Лана Вуд стоит вместе со своим внуком Максом на открытом мостике у леера правого борта. Актриса с отвращением отворачивается, когда мертвого дельфина, прикрепленного к трехфутовому оранжевому бую, швыряют за борт.

– Бабуля, посмотри! Вот они плывут! – Забравшись на леерное ограждение мостика, Макс показывает на канал: шестифутовый белый спинной плавник разрезает темную воду и кружит вокруг яхты под бурные аплодисменты собравшихся. – Бабуля, это Лиззи! Это Лиззи! А где Белль?

– Понятия не имею. И вообще, я запрещаю тебе залезать на перила.

Двумя палубами ниже, в ВИП-салоне, Скотт Дженкинс продолжает следить за видеоизображениями, представленными на шести мониторах. Три подводные камеры передают в режиме ночного видения картинку, полученную у входа в канал; еще две камеры установлены у киля яхты и одна – на шесте, который держит над бортом Шеннон Дженкинс.

Раздосадованный тем, что ему никак не удается обнаружить темного мега, Скотт связывается по радио с Шеннон:

– Эй, она по-прежнему кружит где-то внизу, а у меня лишь кадры болтающегося на крючке Флиппера. Что категорически нельзя показывать. Где вид с левого борта?

– Трап слишком узкий, а на носу не меньше двадцати байкеров. Не получается.

– Не получается? Прости, не знаю такого слова. – Скотт переключается на другой канал. – Сара, мы не сможем представить тебе кадры документальной съемки, если твои байкеры будут путаться под ногами. Пусть «Пропащие парни» пропадут пропадом, прежде чем мы потеряем объект съемки.