После сорока лет эксплуатации «Макфарланд» был списан вследствие сокращения финансирования флота земснарядов бюджетно-контрольным управлением США. С тех пор земснаряд потихоньку ржавел в доках Филадельфии, пока не нашелся частный предприниматель, решивший спасти судно от сдачи на металлолом.

Джонас с Маком стоят на мостике «Макфарланда», отделанная красной плиткой рубка оснащена рядами новых компьютерных консолей и системами GPS, установленными с четырех сторон от больших панорамных окон. Впереди простирается главная палуба и гигантский бункер, занимающий все пространство между мостиком и носом судна. Резервуар длиной 175 футов, шириной 45 футов и глубиной 55 футов, предварительно очищенный от застарелых илистых отложений, заполнен морской водой. Правый и левый сосуны земснаряда зафиксированы на небольшой глубине, чтобы закачивать в бункер не песок, а морскую воду.

Мак удивленно качает головой:

– Когда ты успел все это сделать?

– Четыре года назад. Через три месяца после появления детенышей Ангела. Я понимал, что мы не сможем содержать шестерых взрослых мегов, и прикинул, что нам понадобится нечто реально большое для транспортировки некоторых из них потенциальным покупателям. Федералы отдали судно практически задаром. У нас ушло еще двести тысяч на то, чтобы поменять начинку и навести кое-какой блеск. К тому же нам списали налоги.

– Замечательно! А где в это время был я?

– Проводил медовый месяц. Я ведь тебе все рассказал, когда ты вернулся.

– Когда ты толковал о земснаряде, я решил, что ты просто хочешь расчистить дно канала. – Мак подходит к панорамному окну, выходящему на корму, которая находится менее чем в ста футах от ворот в канал лагуны Танаки. – А каково расстояние между воротами в канал и днищевыми заслонками?

– По оценкам капитана, примерно двести двадцать пять футов. Просвет между нижней частью киля и дном составляет только шесть футов, и это нам на руку. Мы опустим тяжелые грузовые сети с обоих бортов судна, а также со стороны носа, это заставит Ангела свернуть прямо в открытый резервуар.

– А что, если она не захочет заплывать внутрь?

– Мы положим в резервуар наживку. Плюс доктор Николс будет стимулировать ее с помощью трансмиттера. Более того, надеюсь, анестетик немного поумерит ее боевой дух. Когда акула окажется в бункере, доктор Николс усыпит ее на время поездки – и дело в шляпе! По моим прикидкам, до Марианской впадины где-то дней пять пути.

– Мне нравится, – улыбается Мак. – А знаешь, какая часть из твоей программы мне нравится больше всего?

– То, что тебе не придется лезть в воду?

– Вот именно. Постой-ка! Ты вроде сказал «анестетик»? А кто будет проводить анестезию? Ты?

– Всего и делов-то! Я же не буду спускаться в канал. Просто вставлю подающий шланг в одно из отверстий.

– Джей Ти, не люблю затасканные клише, но ты слишком старый для подобного дерьма. Пусть этим займется один из наших аквалангистов.

– После того, что случилось с Хендриксом, это дохлый номер. Никто не согласится. Да и вообще, мы до сих пор не знаем, кто передал записи камер наблюдения «Загона для мега» этим отмороженным защитникам животных. Мы с Терри хотим выпустить Ангела без лишней огласки. Ведь все думают, что земснаряд просто расчищает вход в канал. Сегодня вечером в Океанариуме Монтерея у Терри состоятся дебаты с новым представителем R. A. W. К тому времени, как наш персонал и весь остальной мир поймет, что Ангел исчезла, мы уже будем в открытом море.

– Мило.

– А Триш не будет возражать против твоего отъезда?

– Думаю, все будет нормально. – Мак устремляет взгляд на канал, улыбаясь от уха до уха.

– Что?

– Триш тащится от нашего младенца. Это мальчик.

– Да неужели? – Джонас хлопает друга по спине. Мак Младший, а? Черт, это здорово! Вот и на твоей улице праздник.

– Только боюсь, мне придется учить его играть в бейсбол, передвигаясь на ходунках. Знаешь, нам следует все заснять.

– Рождение твоего сына?

– Нет. Выпуск Ангела на волю. Спорим, это будет отличный документальный фильм. Уже заранее предвкушаю, как вытянутся рожи у всех этих засранцев из R. A. W., когда они его увидят.

– Мы над этим работаем. Дани взяла руководство на себя. И только что наняла съемочную группу. – Джонас показывает на корму, где высокий лысеющий блондин с бородкой о чем-то беседует с коренастым итальянцем с зализанными назад волосами.

У Мака глаза лезут на лоб:

– Эрик Холландер и Джеймс Гелет? Ты что, пригласил шестерок Марена?

– Холландер не знал о планах Марена. А кроме того, они отлично сделали свое дело. Ты видел их документальный фильм «Акула в действии»? Это шедевр.

– Ну, я не знаю… А Холландер полезет вместе с тобой в воду?

– Черт, нет, конечно!

Мак коварно ухмыляется:

– Поживем – увидим.

Океанариум Монтерей-Бей расположен в семи милях от Океанографического института Танаки, в деловой части Монтерея, неподалеку от Каннери-Роу, и входит в число лучших океанариумов мира. В нем насчитывается двести галерей и выставок, включая настоящий лес из ламинарии. Именно этот океанариум первым стал содержать и экспонировать больших белых акул.

Дебаты между Океанографическим институтом Танаки и прославленной представительницей R. A. W. организованы на первом этаже океанариума, в «Портола кафе», на открытой террасе с видом на океан. Служба безопасности и местная полиция уже оцепили зону отдыха, отделив участников дебатов и съемочную бригаду программы новостей Пятого канала от публики.

Лана Вуд закрывает глаза, позволив гримерше нанести грим на веки. Бывшая кинозвезда явно взволнована перспективой вновь появиться перед камерами, она чувствует приятное возбуждение, хотя всего-навсего представляет группу защитников животных.

Терри Тейлор отказывается от грима, ее миндалевидные глаза устремлены вдаль, на линию горизонта, где неподалеку от лагуны Танаки стоит на якоре огромное судно. У Терри тоже сердце бьется сильнее обычного, но больше от страха, ведь она знает, что ее муж в очередной раз вступил на опасную тропу.

Боже, спаси и сохрани его! И пусть все на этом закончится, раз и навсегда…

Барбара Рэби, президент калифорнийского отделения Лиги женщин-избирательниц, занимает место на сцене. Поприветствовав гостей, она начинает дебаты:

– Мисс Вуд…

– Зовите меня, пожалуйста, просто Лана.

– Лана, последние четыре года R. A. W. требует, чтобы руководство Океанографического института Танаки выпустило на свободу содержащихся в неволе мегалодонов. Итак, вы поддерживаете их позицию с учетом того, что на данный момент общественное мнение явно склоняется в пользу изоляции этих опасных хищников?

– Барбара, я искренне верю в то, что главная миссия океанариумов и зоопарков – просвещать публику, демонстрируя диких животных. Однако я решительно не могу поддержать заведение, где животные подвергаются насилию. Наша организация наглядно продемонстрировала, что перенаселенность «Загона для мега» привела к смерти одного из детенышей, гибели тренера Стивена Моретти, а несколько дней назад едва не стала причиной масштабной катастрофы, когда один из детенышей мега едва не разбил вдребезги обзорное окно галереи. Оставшиеся два детеныша уже слишком крупные, чтобы делить один бассейн на двоих. В связи с этим мы просим Океанографический институт Танаки выпустить оставшихся мегов в дикую природу, которая является их родным домом.

– Миссис Тейлор…

– Институт признает необходимость неотложных мер для обеспечения Лиззи и Белль достаточным жизненным пространством. И тем не менее выпускать этих хищников на волю смертельно опасно.

– С чего вы это взяли? – парирует Лана. – Вы ведь сами не раз говорили, что обычно меги не питаются людьми. Залив Монтерей входит в Красный треугольник, где обитают сотни больших белых акул, а также популяции тюленей и морских львов, которые служат кормовой базой для акул. Тогда почему эти создания не могут существовать в гармонии с Природой подобно их современным кузенам?