— На такое был способен сам Кос, не так ли? Своим огнем? Чтобы замести следы. Он не чета людям, которым чтобы что-то прочесть нужны буквы. Махнул рукой, произнес пару слов и все случилось.

— И когда такое случается, то происходит неряшливо, неэффективно и безалаберно, позволяя напасть с любой стороны, — ответила Тара. — Для столь серьезного Таинства чем тщательнее и аккуратнее ты рассчитаешь свои действия, тем целее будешь. И уж точно захочешь, чтобы на бумаге сохранился договор, чтобы потом никто не мог солгать о том, чего не было. Пусть сделка будет тайной. Отлично! Но она должна где-то сохраниться и в неприкосновенности. Именно для этого предназначены судебные архивы. Если что-то случится, суд выступит гарантом выполнения сделки. — Она нахмурилась. — Уничтожение имени получателя в первую очередь нарушит цель отчетности. В этом случае концерн уязвим для нападения. Но кто мог такое сделать? Жрец не мог бы выжечь имя без ведома Коса. И на работу Посвященного не похоже: заклинания повредили бы лист или он пожелтел бы, но я не вижу ничего подобного.

— Кстати, почему именно огонь? — спросила Кэт. — Можно было залить все чернилами или попросту спереть эту штуку.

— Это не совсем обычный свиток. Даже сквозь кляксу запись будет просвечивать. Что до кражи, думаешь суд не позаботился о том, чтобы из здания архива не выносили все подряд? — Она болтала, чтобы заполнить паузу, а в это время ее мысли лихорадочно неслись вперед, опережая слова. Выжженные записи. Судья Кабот, лежащий в расчлененном виде под собственными азалиями. Перемешавшийся с кровью чай. Его тело, незапятнанное Таинствами. Тело Коса, разложившееся сильнее, чем следует за прошедшие с момента смерти три дня. Ответы Сланца прошлым утром. Он посланец, но не знает, что за послание ему нужно передать.

— Нам нужно вернуться в больничный изолятор, — прошептала она.

Над толпой, собравшейся на покрытой белым гравием площадке для экипажей, возвышалась одинокая башня святилища. Весть о смерти Коса — шепотом на ухо в тихой комнате, обрывками услышанных разговоров, слухи и правда, перемешанные вместе — распространились по городу из суда подобно кругам по воде. Большинству из четырех миллионов жителей Альт Кулумба было наплевать. Некоторые не поверили своим ушам. Другие спрятались в работе или дома, лелея ложные надежды. Но были и такие, кто разозлились. Они явились в святое предместье, принеся с собой страх и безумие, начертанные на грубых самодельных плакатах. Таких оказались несколько тысяч, и все они что-то скандировали и стучали по экипажу, в котором Абелард приехал с леди Кеварьян.

Абелард выглянул в окно:

— Что они делают?

— Они боятся, — ответила леди Кеварьян. — Им нужно наставление.

Он вгляделся в лица очумевших мужчин и женщин Альт Кулумба в поисках знакомых знаков: мотивов, сострадания, веры. И не смог найти ничего. Лишь ледяная оболочка гнева, и под ней ничего кроме страха.

— И чего же они хотят?

— Если ваша церковь не ответит на их призывы? Возможно, начнут осаждать башню, хотя сомневаюсь, что Законники это позволят, — служители Справедливости стояли в разряженном оцеплении между толпой и ведущей в святилище лестницей. Пока что толпа не осмеливалась к ним приблизиться. — А возможно, воздержатся. Разгромят вместо этого пару магазинов или подожгут несколько домов в Квартале Удовольствий перед тем, как их разгонят.

— Они бы так не злились, будь Кос с нами. — «Ну, конечно, не злились бы. Глупо было произносить такое вслух». — Вы все так и оставите?

Мисс Кеварьян покачала головой:

— Я — Мастерица Таинств. Работа с общественностью обязанность моего клиента.

Они обогнули оцепление Черных и остановились у начала лестницы. Когда Абелард сошел, мисс Кеварьян оплатила поездку. Увидев его рясу, толпа оживилась и хор возгласов усилился. Он сильнее затянулся сигаретой.

— Нужно обо всем рассказать кардиналу Густаву.

— Я с ним поговорю. Тебе следует вернуться к себе и отдохнуть.

За спиной продолжала неистовствовать толпа — это был вопль боли его родного города.

— Не хочу отдыхать. Нужно же что-то делать. Я хочу помочь.

Она задержалась на полпути к лестнице.

— Ты ведь техник, не так ли?

— Да, мэм.

— Проверь монастырские генераторы. Мы подобрались к весьма щекотливому моменту. Ишкарский вопрос нам на руку, но если энергию тратила Церковь, то наши позиции пошатнутся. Пока Тара подыскивает нам оружие, обеспечь нам доспехи.

Когда он промолчал, она направилась вверх по лестнице. Он догнал ее лишь на верхней ступени перед высокими двойными дверьми.

— В этой башне десятки километров труб всех диаметров и назначений. Это не считая разных топок и двигателей… чтобы в одиночку проверить все журналы уйдет много дней. Может быть для меня есть что-то более срочное?

— Можешь поговорить с ними, — мисс Кеварьян указала на людское море, сквозь которое они пробрались сюда.

За спиной у них какой-то мужчина низким басом проревел:

— Бог умер!

Несколько человек подхватило его вопль. Мисс Кеварьян и бровью не повела.

Абелард сглотнул ком в горле и представил себе, что он проповедует, несмотря на их гнев. Какие слова ему подобрать? Что он может сказать жителям Альт Кулумба, чтобы они пришли в себя? Напомнить им о славе Коса? Он представил, как пытается перекричать бушующий водоворот, у него перехватило дыхание, и он закашлялся.

— Пожалуй, я проверю генераторы.

— В таком случае, тебе лучше приступить немедленно, — мисс Кеварьян щелкнула пальцами, и главные ворота с раскатистым звоном распахнулись. Она с решительным видом и настроем на борьбу вошла внутрь.

Абелард расправил рясу и последовал за ней. Едва он вошел в сумрачный молельный зал, как она снова щелкнула пальцами, и ворота с грохотом закрылись за его спиной, отрезая их от торжественных и печальных выкриков толпы: «Бог — мертв! Бог — мертв!»

Плотное покрывало из облаков душило заходящее солнце. Небо должно было полыхать в закате, вместо этого свет затухал. Кэт с Тарой ехали в экипаже без возницы сквозь эту предсмертную агонию заката и любовались небом.

— Здесь, что, всегда так облачно?

— Вообще-то нет, — ответила Кэт. — Хотя, судя по последним нескольким дням, не скажешь. Обычно осенью всегда ясно из-за пассатов. — В ее лицо вернулись краски, и в голосе зазвучали более веселые нотки. Она держала руки на коленях и хоть и слабо, но улыбалась. Тара заметила, как ее тело борется с кабалой черного костюма, и разумно держала свои наблюдения при себе.

— Ты что, раньше плавала? — вместо этого спросила она.

— Да нет, просто слышала, что говорят матросы.

Изолятор службы Справедливости был ровно таким же, каким они его оставили: официозные белые стены, слишком чистые полы, и умиротворяющий запах антисептика. По крайней мере на вкус Тары, потому что для нее это был сигнал, что управляющим этим зданием люди знают, что это за зверь. Удивительно, насколько много людей не имеют об этом ни малейшего представления, стоит только чуть выйти из города какого-нибудь из Бессмертных царей. Один молодой парень в караване, к которому она присоединилась впервые выбравшись из Эджмонта, со всей горячностью утверждал, что алкоголь опьяняет так сильно, потому что нравится демонам, которые невидимыми забираются в бутылки и спят там как ни в чем ни бывало. Когда пьешь, то выпиваешь алкоголь вместе с демоном. Разным демонам нравится разная выпивка, вот почему одни от виски буянят, от стакана водки падают замертво, а от пива лишь веселеют.

Прочие девушки из каравана восхитились подобной теорией, но Тару подобная наивность подвигла на дальнейшую учебу.

— Что тебе здесь нужно? — спросила идущая впереди Кэт.

— Парень без лица. Свидетель убийства Кабота.

— А! — она кивнула. — Кстати, у нас до сих пор нет ни малейшей идеи, где искать его лицо. Мы прошерстили местных барыг Посвященных, но оказалось, что оборудование для похищения лиц не особенно распространено.