Тара оставила это без ответа, и мысленно разложила сколько вариантов она могла дать.
Из них двоих Кэт хуже всего переносила молчание, и поэтому вскоре снова заговорила:
— Конечно мне хочется заняться чем-то более полезным, но с тобой я скорее, чем на улице наткнусь на Каменных людей. Прошлой ночью они охотились за тобой, и ты выжила. Так что есть вероятность, что они попробуют снова. И быть может в следующий раз среди них окажется тот, кто убил судью Кабота.
— Ты все еще думаешь, что виновата горгулья? — спросила Тара, чувствуя вес всей взрослой горгульи в своей сумочке, а не только одного лица.
— Так считает Справедливость.
— И раз так, то ты не задаешь других вопросов?
— За вопросы мне не доплачивают.
— А если я спрошу у тебя, что ты сама думаешь?
— Когда Кабот умер, его охранявшее его заклинание передало картинку, — она увидела тарино замешательство и неопределенно махнула рукой. — Ментальная картина. Словно образ в твоей голове. Если хочешь что-то узнать, Справедливость отправляет в твой разум картинку, как только надеваешь черный костюм. Это куда лучше, чем узнавать новости у глашатаев. Картинка никогда не врет.
— Глашатаи хотя бы не лезут в голову.
— Полагаю, наложенное на Кабота заклинание показало стоящего над телом Каменного человека с окровавленными клыками.
— А не мог ли Посвященный или Мастерица Таинств убить его и подделать картинку?
— Тебе о таких вещах известно гораздо лучше, но Справедливость так не считает. Заклинание предупредило бы, если бы Таинства применили чтобы его разрушить или причинить вред судье.
— Заклинание ничего не сказало про костяной круг, — возразила Тара, хоть и была не совсем честна. Она сама могла придумать с полдесятка возражений и не удивилась, что Кэт назвала одно из них.
— Костяной круг — обычная часть исцеляющих Таинств. Кабот в первую очередь умер потому, что у него вырвали позвоночник, а также мозг, глаза и все остальное. Круг всего лишь позволил ему пожить еще немного. Кроме того, зачем какому-то Посвященному желать Каботу смерти? В Альт Кулумбе не так уж много студентов, изучающих Таинства, и Кабот всем им нравился.
Всю оставшуюся часть пути они поднимались молча. Тара обдумывала слова Кэт и отметила их на будущее.
Именно Кэт первой добралась до двери на верхней лестничной площадке. Дверь оказалась из массивного, тяжелого дерева, украшенного раскладкой из ясеня и рованского дерева для отражения злонамеренных заклинаний.
— Кэт?
— Гм? — ее рука неуверенно зависла над дверной ручкой.
— Как ты думаешь, почему Защитники напали на Кабота? Какой у них мотив?
— Им для убийства никаких мотивов не нужно. Они кровожадны. Живут ради убийств и разрушения. И, кстати, пора бы перестать называть их Защитниками. Иначе люди решат, что ты на их стороне.
— Тогда, горгульи. Может Справедливость считает, что его смерть как-то связана с этим делом?
— С каким делом?
— С этим. Разве судья Кабот не судил Коса до его смерти?
Кэт ответила с озадаченным видом:
— Нет, не думаю.
* * *
— Итак, молодой человек, — сказала леди Кеварьян, когда стеклянный лифт проехал тридцатый этаж и не собирался останавливаться: — сейчас вы встретитесь со главным представителем Бессмертных царей Северного Глеба в Альт Кулумбе. Его зовут Джеймс, и при нем советую вести себя самым приличным образом.
Сквозь прозрачные стены Абелард увидел святилище Коса, словно черная игла пронзающая небо. Обычно с ее кончика сияла бы благодать Бога, но сейчас не обычное время.
— Значит, его зовут Джеймс?
— Честное слово, Абелард. Я пугаю вас, выбиваясь из сил, произнося длинную тираду, а вы спрашиваете у меня первое, что показалось знакомым?
— Просто мне показалось, что имя Джеймс не подходит для Бессмертного царя.
— Как я думаю, Элейн или Тара, — когда-то давно в своей долгой жизни леди Кеварьян научилась улыбаться, не двигая ни одним мускулом на лице.
— Но вы же не Бессмертный царь, леди Кеварьян.
— О? Разве?
— Вы просто Мастерица Таинств. А Бессмертные цари они костлявые и древние… — Она посмотрела на него. Ее губы улыбались, но улыбка не затрагивала глаз. — Вроде скелетов, — невпопад закончил он.
— А насколько лет я выгляжу, Абелард? Честно?
— Чуть за пятьдесят?
— Мне семьдесят девять лет и три месяца, — произнесла она словно читая бирку. Абелард чуть не выронил сигарету. — Позволь я тебе кое-что покажу. Дай-ка руку.
Она протянула руку ладонью вверх. Он прикоснулся к ней и почувствовал искру, но это была не искра, не вспышка электричества между его рукой и ее. Мир померк, дыхание застыло в груди и кажется даже сердце перестало биться.
Перед ним стояла леди Кеварьян в окружении пустоты. Ее плоть раскрылась подобно странному цветку вдоль невидимых трещин и внутри он увидел не влажные, хрупкие человеческие органы, а волю, несгибаемую и холодную как сталь, которая оживляла марионетку из плоти. Он в ужасе отпрянул и упал в темноту. Время тянулось вечно, и окружающий мир был непроглядно темен, за исключением крохотной бардово-красной искорки на грани видения.
Он не мог сказать наверняка кто отпустил кого — она его или он ее, но когда он пришел в себя, то оказался распластанным по стене лифта. За его спиной был свежий воздух и город, а над ним леди Кеварьян снова в человеческом обличье. Он не мог сказать наверняка, если бы стеклянная стена лифта треснула, куда бы он бросился — к ней или в пропасть от нее.
Она равнодушно отмахнулась:
— Ой, да перестань ты так на меня таращиться. С тобой все в порядке, — она смахнула пылинку с рукава своего костюма. — Не будь ребенком. Это было не так уж страшно.
«Давай же, — подбодрил он себя. — Скажи что-нибудь».
— Вы такая холодная.
— Таинства, дорогой Абелард, это искусство и наука использования силы подобно богам. Но природа богов и людей отличается. Боги черпают силы в поклонении и жертвоприношениях, и эти жертвы и поклонение формируют их облик. Посвященные черпают силы из звезд и земли, и в свою очередь формируются под их влиянием. Конечно, мы можем использовать эманации души, но звезды куда надежнее людей. За годы Мастерицы Таинств становятся куда ближе небу и камням, чем тому роду, из которого мы происходим. Жизнь постепенно покидает их тела, заменяясь чем-то иным.
— И чем же?
— Силой, — ее губы сжались. — Мы впитываем свет звезд, зарываемся в землю или применяем для защиты от времени кремы, но в конечном итоге плоть уступает. Тогда мы становимся, как ты выразился, — произнося по словам, она загибала пальцы: — костлявые, древние и вроде скелетов.
Пока она говорила, он сумел заставить себя снова дышать:
— И Тара тоже?
— Она на пути к бессмертию. К холодному и одинокому бессмертию, если быть точной, и ни один последователь не нашел бы награды лучше, чем бессмертие.
Он попытался представить как смуглая кожа Тары и ее плоть исчезают, попытался представить, как она превращается в ходячий хрустальный скелет. И от этого стало еще хуже, чем от прикосновения к леди Кеварьян. Почти.
— Итак, Джеймс?
— Он из первого поколения Посвященных. Его народ прибыл из Северного Глеба для покорения Камлаана, и оставался там все время войн, пока не превратился в народ первых настоящих Бессмертных царей. Он огромен и стар, и, хотя он в основном очень тактичен, все равно с легкостью может вырвать и съесть твое сердце, если решит, что ты с ним шутишь шутки. Чего, правда, в последнее время с ним не случалось. Наверное, по тому, что у него больше нет пищевода, — она оценивающие посмотрела на Абеларда. — Возможно, тебе лучше подождать в прихожей, пока я тебя не представлю.
— Да, мадам.
Двери, звякнув, открылись.
* * *
— Ну почему меня не отправили заниматься чем-нибудь веселым? — бурчала Кэт, когда они проходили сквозь читальный зал третьего суда, с явным подозрением поглядывая на длинные полки с книгами и журналами.