писатель: Катя Верба

художник: Анастасия Бердинских

Меня зовут Катя Верба. Я живу в Кирове, мне 32 года, у меня есть муж, дети и большая мечта стать писателем.

Я рада тому, что вы держите в руках мою книгу.

“Ассира” – мой второй роман, первый называется “Брусника”, он вышел небольшим тиражом в 2017 году. Я называю свои книги “сказками”, а себя – “сказочницей”. Мои читательницы говорят, что я умею волшебным образом воздействовать на их сердца.

Вдохновение для меня – это окружающие люди. В каждом прохожем есть тысячи интересных историй, я вижу их. И радуюсь, когда люди делятся со мной частичками своих жизней.

Зачем я пишу? Шанс стать популярным писателем ничтожно мал. Книжные магазины, читатели, гонорары – все это манит потешить самолюбие. Но если писать только ради славы и признания, вряд ли писательство оправдает надежды.

Писать – это не легко. Писать, значит, не спать ночами, проживать жизнь героев и быть немного сумасшедшей, нервничать, что книга никому не понравится, снова и снова перечитывать рукопись, страдать от того, что, по факту, в большой литературе ты, непопулярная, неизвестная провинциалка, никому не нужна. Ведь издатели сейчас ориентированы на зарубежную литературу и не скрывают этого.

Но мир чудесен. И если душа наполнена творчеством и вдохновением, все эти трудности и проблемы отходят на второй план. Потому что писать – это счастье.

Я пишу для того, чтобы быть счастливой.

От всего сердца благодарю свою сестру Марию Гаман, автора обложки для “Брусники” и первоначальной обложки для “Ассиры”. В ее лице я нашла своего первого читателя, критика и иллюстратора в одном лице.

Благодарю талантливую художницу Анастасию Бердинских, чья восхитительная обложка для “Ассиры” стала настоящим украшением печатного тиража.

Благодарю своих близких, в частности, детей – за огромную поддержку. Для них я уже давно являюсь лучшим писателем в мире.

Благодарю всех моих читателей. Без вас “Ассиры” бы просто не было.

Буду признательна отзывам! Творческая группа “Сказочница” в ВК – https://vk.com/katya_verba_books

Часть 1

– Я убью ее.

– Кого? – я с тревогой подняла на него глаза, хотя прекрасно знала, кого он хочет убить.

Стало невыносимо больно. Я ведь уже привыкла, смирилась, приняла все, как есть. Но нет, ревность по-прежнему жгла меня изнутри, просто я научилась скрывать ее под маской равнодушия. Вот только, если ревность остывала, в конце концов, то боль – нет.

Голос Игоря звучал напряженно, хрипло, но вид не внушал опасности. Он улыбался, а у меня все внутри разрывалось от невысказанных темных и неприглядных чувств. Ивовые ветви ползли по рукам, переплетались друг с другом, словно тонкие змеи.

– Она изменила мне, предала. Зачем страдать, вспоминать все, что между нами было, если можно просто взять и убить эту стерву, тем самым, поставить яркую точку в нашей истории? Что скажешь?

– Убей, – просто ответила я.

После этого снова закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, но Игорь наигрывал на гитаре мотив, который за последние дни так крепко въелся в мое подсознание, что, казалось, навсегда уже останется со мной. Звуки гитарных струн волновали меня, поднимали горячие волны с самого дна души.

Черновое название песни было “Она”. Вечная тема любви к неверной пустышке, которую он решил убить. Что ж, возможно, это правильно, ведь героиня его песни не я. Как всегда, не я. Требовать безграничной верности и при этом продолжать восхищаться теми, кто разбил когда-то сердце вдребезги – это какое-то природное недоразумение?

– Лора, все, хватит песен, иди ко мне…

Воздух в комнате был душным и пах миндалем. Я сидела перед мольбертом, не решаясь взять в руки кисть. Белый лист бумаги завораживал своей чистотой и бесконечностью, звал прикоснуться к нему, но в голове вместо мыслей плавала липкая сладкая вата. Я так и не уехала домой. А надо было готовиться к зачету, дописывать курсовую. Все потому что здесь мой плен – добровольный, жестокий и сладкий. Чувства снова и снова рождались во мне бурными волнами, растекаясь по венам густой, горячей лавой. Я не могу утверждать, что любовь – это счастье. Счастье гораздо обширнее любого из человеческих чувств. Но любовь придает жизни острый, соленый привкус. В этом весь кайф.

Я провела весь день вместе с Игорем. Наброски его новой песни были разбросаны по всему дому. Я привыкла к тому, как он работает: нервно, напряженно, эмоционально. Он писал, пробовал слова на вкус, произносил целые строчки вслух, пел их. А потом злился, разочаровывался, клал гитару, стучал пальцами по столу, зачеркивал резкими движениями карандаша рукописный текст. Я не разговаривала с ним, старалась не шуметь, незаметно передвигалась по комнатам, словно тень, прокручивала в голове новый мотив снова и снова. Время от времени я подбирала скомканную бумагу и бросала ее в мусорное ведро, но вскоре на полу появлялись новые исписанные и беспощадно забракованные листы. Я готова была стать для него, кем угодно: прислужницей, тенью, рабыней, любовницей. Только бы он тоже когда-нибудь захотел петь для меня…

– Лора, иди же ко мне.

Я вздрогнула от его голоса. Мысли расползлись серой кляксой на листе бумаги. Хотелось убрать мольберт и забраться к нему под одеяло, но я не могла. Надо было выплеснуть свою горечь на холст, чтобы стало легче. Игорь укоризненно смотрел на меня, отложив гитару в сторону. Темноволосый, кареглазый, с правильными чертами лица, острыми скулами и черными ресницами – он был чертовски привлекателен, этот, подающий надежды, рок-музыкант. Он и сам знал, что нравится женщинам, умел пользоваться этим. Я замечала, как все смотрят на него, когда мы вместе. Было в нем неуловимое, загадочное и злое обаяние, которое притягивает и сводит с ума.

– Я порисую, если ты не против, – я спрятала грустный взгляд за мольбертом. Игорь недовольно потряс головой, черные волосы упали на глаза.

– Когда-нибудь ты придешь сюда, и не увидишь ни своих картин, ни мольберта, ни цветных тряпок, которыми ты обвесила все вокруг. Тогда тебе нечем будет заняться, и ты будешь больше времени проводить в моих объятиях, – он откинулся на подушку и стал смотреть в потолок.

– Когда я рисую, то становлюсь лучше. Кистью закрашиваю свое темное и неприглядное, – торопливо начала было я, но Игорь не дал договорить.

– Странная! До чего ты странная, Лора. Я все никак не могу к тебе привыкнуть. Иногда не могу без тебя дышать, но чаще даже не замечаю твоего присутствия. Кто ты? Я не знаю тебя. И понять не могу до конца: то ли я люблю тебя, то ли ты меня просто шокируешь и цепляешь этим день за днем. Ведьма ты что ли?

Я сделала вид, что не слушаю его. Ивовые ветви, что тянулись вверх от моих рук, вдруг рассыпались в один миг, когда я взяла в руки кисть.

***

Когда мы с Игорем познакомились, улицы были наполнены ветром и влажным туманом. Город тонул в огромном сером облаке. Сверху то моросил дождь, то шел снег, который таял, прикасаясь к лицу и рукам. Руки мерзли, а я опять где-то потеряла перчатки. Мы с Крис шли по темным улицам на закрытую рок-тусовку в клуб “Чердак”. Проходки ей подарил бывший парень, который до сих пор иногда заходил к ней на чай. И не только на чай, судя по томным вздохам и динамичному скрипу старого дивана за стенкой.